Что ж, Мак-Артур – человек обаятельный, когда хочет. Очевидно, он сумел завоевать симпатии старого Георга Третьего. Король подарил ему корабль «Арго», стадо виндзорских мериносов, пять тысяч акров пастбищ и тридцать рабов-каторжников. А заодно сделал его и королем над всеми рабочими.
Блай был ошеломлен.
– Но ведь высшую власть в Новом Южном Уэльсе должен осуществлять губернатор.
– Так, по крайней мере, утверждается в хартии. Но в конце концов хартия – лишь клочок бумаги. Губернатор может отдавать любые распоряжения, но без поддержки военных все они так и останутся на бумаге. Истина же состоит в том, что всем заправляет здесь Джон Мак-Артур. Он и Ромовый корпус.
– Ромовый корпус?
– Так их все тут называют. Военные взяли в свои руки производство рома для переселенцев и каторжников. В сущности, они обладают монополией на всю внешнюю торговлю, прежде всего на вывоз сахара, чая и табака. Мак-Артур по-прежнему водит дружбу со своими старыми приятелями, и для них он – выше губернатора.
– Такое положение вещей следует изменить, – с мрачной решимостью заявил Блай. – И как можно скорее.
Кинг поднял бокал с хересом:
– Пью за ваш успех. Помоги вам Господь. Видите ли, Уильям, для того чтобы разрушить крепость Мак-Артура и военных, надо развивать независимую торговлю и иметь независимую рабочую силу. Нынешнее же положение неутешительное. Каторжники в пять раз превосходят числом всех нас, а они лишены каких бы то ни было прав. Я попытался восстановить равновесие, добиваясь помилования для возможно большего числа каторжан. Но все это – лишь капля в море. – Кинг, тщедушный, утомленного вида светловолосый человек с глазами кролика, коснулся пальцем своего длинного носа. – Получается, что я напрасно потратил целых шесть лет. Для меня это – огромное разочарование.
– Вы недооцениваете себя, Филип. Я просмотрел ваши отчеты и нахожу, что вы достигли куда большего, чем полагаете. Под вашим управлением колония перешла на самообеспечение. Достигнутое вами позволяет мне двигаться дальше. А сейчас… извините, я должен вернуться к себе, чтобы приготовиться к сегодняшнему балу.
Тем временем в губернаторском доме, стоя в коридоре у зеркала, Крег Мак-Дугал восхищался своим новым нарядом – белой полотняной курткой, черными плотными штанами и кожаными башмаками с медными пряжками. Кроме того, впервые в своей жизни он надел чулки.
– Ну и вырядился, – сказал Крег красивому юноше в зеркале. – Аж черти позавидуют.
Сзади к нему подошла Морин, ирландская служанка из каторжанок.
– Не выражайся, парень, – произнесла она с заметным акцентом.
– Простите, мэм, – сказал Крег.
– Кем это ты так восхищаешься?
– Собой, кем же еще? Вот уж чудеса… Как в сказке с этой волшебной лампой.
– Ты говоришь о лампе Аладдина?
– Да, наверное. Надо только ее потереть, и демон…
– …дух.
– …даст тебе все, чего пожелаешь.
В этот день юноша увидел много для себя нового и удивительного. В Лондоне он почти не покидал темных трущоб, никогда не видел ни овец, ни коров, ни каких-либо птиц, кроме обыкновенных сереньких воробьев. Здесь же после высадки на берег… Здесь на многие мили простиралась опаленная солнцем земля и росли могучие деревья со скудной листвой. Здесь на вершинах огромных эвкалиптов сидели диковинные пестрые птицы, пронзительно кричавшие, словно бранившие проходившую внизу колонну каторжан. Но пожалуй, более всего поразила Крега самка кенгуру, прыгавшая с детенышем в сумке. Столь странного существа ему еще не доводилось видеть.
В середине дня каторжники закончили свой пятнадцатимильный марш в Парраматту. Губернаторский дом, как и многие дома в Сиднее, напоминал строения Ливерпуля, Манчестера или какого-нибудь другого английского города. Это было прямоугольное здание, возведенное из кирпича, украшенное карнизами из белого камня и местами облицованное выкрашенным в белый цвет деревом. На широкую, во весь фасад, веранду вело мраморное крыльцо. По обеим сторонам парадного входа высились дорические колонны.
Каторжников отвели на площадку, откуда их могли увести фермеры, овцеводы и земледельцы, к которым их приписали. Почти все они считали себя счастливчиками.
Один шутник так выразил общее мнение:
– Как бы тут ни было, все равно лучше, чем в тюрьме, где видишь солнце и голубое небо только по пять минут в неделю и валяешься на камнях.
И самым счастливым среди них, несомненно, был Крег Мак-Дугал.
Стоя перед зеркалом в задней части дома, он восхищался своей новой одеждой и все никак не мог поверить, что ему привалила такая удача.
– Боюсь, я сейчас проснусь – и снова окажусь в тюрьме, – сказал он Морин.
– Хватит, ты уже насиделся в тюрьме, мастер Крег. Готова поклясться, что через десять лет ты заимеешь свою ферму и стадо мериносов.
– А что такое меринос?
– Это порода овец с длинной пушистой шерстью. Таких здесь разводит лейтенант Мак-Артур.
– Мак-Артур? Я все время слышу это имя. Должно быть, он большая шишка.
– Большая шишка? Да он здесь Господь Бог.
– А губернатор?
– Что – губернатор?
– Вот погоди, капитан Блай начнет командовать, и ты узнаешь, что такое губернатор. И этот Мак-Артур узнает. Помоги мне, пожалуйста, надеть вот это. Даже не знаю, как назвать.
Он протянул ей длинную черную полоску ткани.
– Это галстук. Его носят на шее. Давай я покажу тебе, как его повязывать.
Взяв галстук, Морин сделала широкую петлю и надела Крегу на шею. И тут же придвинулась к нему вплотную, упершись в его грудь своими налитыми грудями. У пышногрудой Морин – почти такой же высокой, как Крег, – были короткие курчавые волосы, круглое улыбчивое лицо, голубые глаза и ангельский ротик. Завязывая галстук, девушка лукаво улыбалась. Она все крепче прижималась к Крегу. И вдруг воскликнула в притворном негодовании:
– Чего ты тычешь в меня этой своей штуковиной? Да я же никогда…
Крег подмигнул ей:
– Кому ты это говоришь? Да ты любишь это дело, как и я. И не прочь им заняться. Прямо сейчас.
– Наглый щенок! Мне следовало бы пожаловаться на тебя новому губернатору. – Прежде чем отойти от Крега, она провела ладонью по его штанам чуть пониже пояса и подмигнула: – Штука у тебя что надо. Но сейчас время жратвы.
– Почему все тут говорят «жратва»? Она рассмеялась:
– Я тоже удивлялась, когда меня привезли сюда три года назад. Но теперь привыкла. Это слово наше… Здешние шишки – Мак-Артуры и Кинги – таких слов не говорят. Только мы, мятежники. Потому что мы все бунтуем против властей, которые заставляют нас жить по своим законам. А теперь хватит трепаться – иди на кухню.
Крег обхватил руками разболевшуюся голову и зашагал следом за Морин, глядя, как под тонкой хлопчатой юбкой ходят ее ляжки. Догнав девушку, он ущипнул ее за ягодицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Блай был ошеломлен.
– Но ведь высшую власть в Новом Южном Уэльсе должен осуществлять губернатор.
– Так, по крайней мере, утверждается в хартии. Но в конце концов хартия – лишь клочок бумаги. Губернатор может отдавать любые распоряжения, но без поддержки военных все они так и останутся на бумаге. Истина же состоит в том, что всем заправляет здесь Джон Мак-Артур. Он и Ромовый корпус.
– Ромовый корпус?
– Так их все тут называют. Военные взяли в свои руки производство рома для переселенцев и каторжников. В сущности, они обладают монополией на всю внешнюю торговлю, прежде всего на вывоз сахара, чая и табака. Мак-Артур по-прежнему водит дружбу со своими старыми приятелями, и для них он – выше губернатора.
– Такое положение вещей следует изменить, – с мрачной решимостью заявил Блай. – И как можно скорее.
Кинг поднял бокал с хересом:
– Пью за ваш успех. Помоги вам Господь. Видите ли, Уильям, для того чтобы разрушить крепость Мак-Артура и военных, надо развивать независимую торговлю и иметь независимую рабочую силу. Нынешнее же положение неутешительное. Каторжники в пять раз превосходят числом всех нас, а они лишены каких бы то ни было прав. Я попытался восстановить равновесие, добиваясь помилования для возможно большего числа каторжан. Но все это – лишь капля в море. – Кинг, тщедушный, утомленного вида светловолосый человек с глазами кролика, коснулся пальцем своего длинного носа. – Получается, что я напрасно потратил целых шесть лет. Для меня это – огромное разочарование.
– Вы недооцениваете себя, Филип. Я просмотрел ваши отчеты и нахожу, что вы достигли куда большего, чем полагаете. Под вашим управлением колония перешла на самообеспечение. Достигнутое вами позволяет мне двигаться дальше. А сейчас… извините, я должен вернуться к себе, чтобы приготовиться к сегодняшнему балу.
Тем временем в губернаторском доме, стоя в коридоре у зеркала, Крег Мак-Дугал восхищался своим новым нарядом – белой полотняной курткой, черными плотными штанами и кожаными башмаками с медными пряжками. Кроме того, впервые в своей жизни он надел чулки.
– Ну и вырядился, – сказал Крег красивому юноше в зеркале. – Аж черти позавидуют.
Сзади к нему подошла Морин, ирландская служанка из каторжанок.
– Не выражайся, парень, – произнесла она с заметным акцентом.
– Простите, мэм, – сказал Крег.
– Кем это ты так восхищаешься?
– Собой, кем же еще? Вот уж чудеса… Как в сказке с этой волшебной лампой.
– Ты говоришь о лампе Аладдина?
– Да, наверное. Надо только ее потереть, и демон…
– …дух.
– …даст тебе все, чего пожелаешь.
В этот день юноша увидел много для себя нового и удивительного. В Лондоне он почти не покидал темных трущоб, никогда не видел ни овец, ни коров, ни каких-либо птиц, кроме обыкновенных сереньких воробьев. Здесь же после высадки на берег… Здесь на многие мили простиралась опаленная солнцем земля и росли могучие деревья со скудной листвой. Здесь на вершинах огромных эвкалиптов сидели диковинные пестрые птицы, пронзительно кричавшие, словно бранившие проходившую внизу колонну каторжан. Но пожалуй, более всего поразила Крега самка кенгуру, прыгавшая с детенышем в сумке. Столь странного существа ему еще не доводилось видеть.
В середине дня каторжники закончили свой пятнадцатимильный марш в Парраматту. Губернаторский дом, как и многие дома в Сиднее, напоминал строения Ливерпуля, Манчестера или какого-нибудь другого английского города. Это было прямоугольное здание, возведенное из кирпича, украшенное карнизами из белого камня и местами облицованное выкрашенным в белый цвет деревом. На широкую, во весь фасад, веранду вело мраморное крыльцо. По обеим сторонам парадного входа высились дорические колонны.
Каторжников отвели на площадку, откуда их могли увести фермеры, овцеводы и земледельцы, к которым их приписали. Почти все они считали себя счастливчиками.
Один шутник так выразил общее мнение:
– Как бы тут ни было, все равно лучше, чем в тюрьме, где видишь солнце и голубое небо только по пять минут в неделю и валяешься на камнях.
И самым счастливым среди них, несомненно, был Крег Мак-Дугал.
Стоя перед зеркалом в задней части дома, он восхищался своей новой одеждой и все никак не мог поверить, что ему привалила такая удача.
– Боюсь, я сейчас проснусь – и снова окажусь в тюрьме, – сказал он Морин.
– Хватит, ты уже насиделся в тюрьме, мастер Крег. Готова поклясться, что через десять лет ты заимеешь свою ферму и стадо мериносов.
– А что такое меринос?
– Это порода овец с длинной пушистой шерстью. Таких здесь разводит лейтенант Мак-Артур.
– Мак-Артур? Я все время слышу это имя. Должно быть, он большая шишка.
– Большая шишка? Да он здесь Господь Бог.
– А губернатор?
– Что – губернатор?
– Вот погоди, капитан Блай начнет командовать, и ты узнаешь, что такое губернатор. И этот Мак-Артур узнает. Помоги мне, пожалуйста, надеть вот это. Даже не знаю, как назвать.
Он протянул ей длинную черную полоску ткани.
– Это галстук. Его носят на шее. Давай я покажу тебе, как его повязывать.
Взяв галстук, Морин сделала широкую петлю и надела Крегу на шею. И тут же придвинулась к нему вплотную, упершись в его грудь своими налитыми грудями. У пышногрудой Морин – почти такой же высокой, как Крег, – были короткие курчавые волосы, круглое улыбчивое лицо, голубые глаза и ангельский ротик. Завязывая галстук, девушка лукаво улыбалась. Она все крепче прижималась к Крегу. И вдруг воскликнула в притворном негодовании:
– Чего ты тычешь в меня этой своей штуковиной? Да я же никогда…
Крег подмигнул ей:
– Кому ты это говоришь? Да ты любишь это дело, как и я. И не прочь им заняться. Прямо сейчас.
– Наглый щенок! Мне следовало бы пожаловаться на тебя новому губернатору. – Прежде чем отойти от Крега, она провела ладонью по его штанам чуть пониже пояса и подмигнула: – Штука у тебя что надо. Но сейчас время жратвы.
– Почему все тут говорят «жратва»? Она рассмеялась:
– Я тоже удивлялась, когда меня привезли сюда три года назад. Но теперь привыкла. Это слово наше… Здешние шишки – Мак-Артуры и Кинги – таких слов не говорят. Только мы, мятежники. Потому что мы все бунтуем против властей, которые заставляют нас жить по своим законам. А теперь хватит трепаться – иди на кухню.
Крег обхватил руками разболевшуюся голову и зашагал следом за Морин, глядя, как под тонкой хлопчатой юбкой ходят ее ляжки. Догнав девушку, он ущипнул ее за ягодицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99