Говорили, что моделью для нее послужила любовница графа Гонсальво из Кордовы. Эксцентричный дворянин несколько лет держал прелестную женщину в заточении. Она была столь хороша собой, что граф нанял безвестного скульптора, чтобы тот изваял статую в натуральную величину. Бедный художник влюбился в модель. Когда работа была завершена, он удалился и по памяти создал копию статуи, шедевр, приобретенный и выставленный королем Карлосом III.
Пилар завернулась в одеяло так тесно, как могла.
— Не будьте смешны, — едко сказала она.
— Я не вижу здесь ничего смешного, это необходимо.
Взгляд Рефухио оставался жестким, хотя в глубине его плясали блики, вероятно, вызванные вином. Одно было несомненно: он действительно намеревался сделать то, о чем говорил. Если бы Пилар не понимала этого, ее насторожила бы быстрота, с которой он откликнулся на ее предложение. Он знал, что она захочет отправиться в путь вместе с ними, и был готов к этому. Его предусмотрительность раздражала, но она ничего не могла поделать.
— Как я понимаю, графом будете вы? — холодно осведомилась она.
Он вежливо поклонился.
— Я намереваюсь путешествовать как граф Гонсальво, человек, которого мало кто видел, но о котором многие слыхали. Для правдоподобия этого маскарада мне и требуется Венера. Вы поедете как моя любовница-затворница, владычица моего сердца, или не поедете вовсе.
ГЛАВА 6
Она поехала под именем Венеры де ла Торре, иного выбора у нее не было. Ее одели в шелк и бархат, шляпу украсили страусиными перьями, на шее переливался жемчуг — правда, поддельный, но очень хорошего качества. Она путешествовала как несравненная по красоте любовница богатого дворянина, дона Гонсальво, известного своими эксцентричными привычками и частыми сменами настроения. Герб и имя дона Гонсальво были хорошо известны, чего нельзя было сказать о его наружности. Его любовница ехала со служанкой по имени Исабель, чтобы было кому нести сундучок с украшениями, и слугой Балтазаром, в чьи обязанности входило обеспечивать максимальный комфорт госпоже. Также ее сопровождали друзья дона Гонсальво, дон Энрике и дон Мигель, которым было поручено развлекать ее и защищать от возможных посягательств.
Пилар была тем пробным камнем, который делал правдоподобными маски остальных, дабы никому и в голову не пришло усомниться в достоверности происходящего. Она вошла в роль, но ее это злило. Раздражало не столько оскорбительное положение, в которое она попала, сколько то, что оно явилось еще одним доказательством того, что ей не надо было просить разрешения присоединиться к Эль-Леону и его людям. Этот отвратительный бандит и не собирался оставлять ее, а ее просьба была лишь использована, чтобы принудить ее сыграть роль, на которую она могла не согласиться.
Ее положение постоянно напоминало ей о том, что она, по сути, является заложницей бандита.
Если Пилар думала вначале, что обман, к которому они прибегли, будет сопряжен со скрытностью, то скоро поняла свою ошибку. Скрытность отнюдь не входила в планы Рефухио. Он хотел, чтобы она и дворянин рядом с ней были в центре всеобщего внимания, чтобы они были окружены удивлением, восхищением, чтобы ни у кого не возникало сомнения, что они не те, за кого себя выдают.
Энрике и Балтазар старательно создавали ажиотаж вокруг графа Гонсальво и его любовницы. И тот и другой отличались хитростью и необыкновенной стойкостью к вину. Они распространяли слухи о том, что граф взял свою любовницу в путешествие по Карибскому морю, чтобы избавиться от известности, которую приобрел их роман, а также от навязчивости мужчин, покоренных красотой самой Венеры и ее изваяния. Они говорили об ужасающей ревнивости графа и о том, сколько человек он убил на поединках, случившихся из-за Венеры. Они намекали, что богатство графа превосходит даже самые смелые мечты, и это позволяет ему давать волю своему бешеному нраву и странным капризам: так, например, он не ест никаких фруктов, кроме гранатов, и заставляет своего слугу, Балтазара, пробовать подаваемые блюда.
Рефухио вместе с Энрике посетил еврея, промышлявшего продажей поддельных драгоценностей, а также одежды. Изысканные наряды попадали к нему из-за капризов или же смерти их бывших хозяев. Таким образом, вся компания смогла одеться подобающим образом, потратив минимум средств. Большая часть денег была уплачена за гардероб Пилар, и мужчины притворялись, что не понимают, почему она не выказывает благодарности.
Из Кадиса в Луизиану в ближайший месяц не собиралось плыть ни одно судно. Однако корабль под названием «Селестина» отправлялся к берегам Мексики. Он должен был сделать по пути остановку на острове Куба. Если путешественники сойдут в Гаване, они смогут затем отплыть в Луизиану на борту каботажного торгового судна, курсирующего между островом и Новым Орлеаном или Мобилем. Так они быстрее достигнут места назначения, чем если будут ждать следующего рейса в Луизиану. Необходимо было учитывать и то, что для Рефухио и его спутников было небезопасно оставаться в Кадисе. В любой момент их могли опознать и донести властям. Чем скорее они, скрывшись под чужими именами, покинут Испанию, тем будет лучше.
Чарро достал карету, чтобы они могли доехать до пристани. Если говорить прямо, он «позаимствовал» ее у хозяина, редко покидавшего дом. В течение ближайших нескольких часов тот не должен был хватиться пропажи. На дверях кареты был изображен герб, но его столь хитро залепили грязью, что определить в точности принадлежность кареты было невозможно. Лакеи и кучер носили ливреи цвета бургундского вина, украшенные золотом. Никто не заметил, что лица их были подозрительно красными от пьянства, а в карманах звенело серебро.
Взоры пяти или шести пассажиров, уже находившихся на борту, равно как и взгляды большинства команды, а также каждого пьяного матроса и кадисского портового бездельника были устремлены на выходившего из кареты Рефухио, который двигался с грацией дикого животного и надменным высокомерием принца. Он выглядел великолепно в камзоле темно-красного бархата, застегивающемся на серебряные пуговицы размером с яблоко. На нем были золотисто-желтые штаны, серые чулки и черные туфли с серебряными пряжками. Слегка припудренные волосы покрывала шляпа, украшенная винного цвета плюмажем, а трость из полированной малассы с золотым филигранным набалдашником была длиной почти в рост среднего человека. Плащ был украшен пелеринами, одна шире другой, так что и без того широкие плечи Рефухио казались еще шире.
Выказывая полнейшее равнодушие к зрителям, он махнул кучеру и, повернувшись, помог Пилар выйти из кареты. Пышностью наряда она ему не уступала, одетая в дорожное серое бархатное платье, подбитое розовым атласом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Пилар завернулась в одеяло так тесно, как могла.
— Не будьте смешны, — едко сказала она.
— Я не вижу здесь ничего смешного, это необходимо.
Взгляд Рефухио оставался жестким, хотя в глубине его плясали блики, вероятно, вызванные вином. Одно было несомненно: он действительно намеревался сделать то, о чем говорил. Если бы Пилар не понимала этого, ее насторожила бы быстрота, с которой он откликнулся на ее предложение. Он знал, что она захочет отправиться в путь вместе с ними, и был готов к этому. Его предусмотрительность раздражала, но она ничего не могла поделать.
— Как я понимаю, графом будете вы? — холодно осведомилась она.
Он вежливо поклонился.
— Я намереваюсь путешествовать как граф Гонсальво, человек, которого мало кто видел, но о котором многие слыхали. Для правдоподобия этого маскарада мне и требуется Венера. Вы поедете как моя любовница-затворница, владычица моего сердца, или не поедете вовсе.
ГЛАВА 6
Она поехала под именем Венеры де ла Торре, иного выбора у нее не было. Ее одели в шелк и бархат, шляпу украсили страусиными перьями, на шее переливался жемчуг — правда, поддельный, но очень хорошего качества. Она путешествовала как несравненная по красоте любовница богатого дворянина, дона Гонсальво, известного своими эксцентричными привычками и частыми сменами настроения. Герб и имя дона Гонсальво были хорошо известны, чего нельзя было сказать о его наружности. Его любовница ехала со служанкой по имени Исабель, чтобы было кому нести сундучок с украшениями, и слугой Балтазаром, в чьи обязанности входило обеспечивать максимальный комфорт госпоже. Также ее сопровождали друзья дона Гонсальво, дон Энрике и дон Мигель, которым было поручено развлекать ее и защищать от возможных посягательств.
Пилар была тем пробным камнем, который делал правдоподобными маски остальных, дабы никому и в голову не пришло усомниться в достоверности происходящего. Она вошла в роль, но ее это злило. Раздражало не столько оскорбительное положение, в которое она попала, сколько то, что оно явилось еще одним доказательством того, что ей не надо было просить разрешения присоединиться к Эль-Леону и его людям. Этот отвратительный бандит и не собирался оставлять ее, а ее просьба была лишь использована, чтобы принудить ее сыграть роль, на которую она могла не согласиться.
Ее положение постоянно напоминало ей о том, что она, по сути, является заложницей бандита.
Если Пилар думала вначале, что обман, к которому они прибегли, будет сопряжен со скрытностью, то скоро поняла свою ошибку. Скрытность отнюдь не входила в планы Рефухио. Он хотел, чтобы она и дворянин рядом с ней были в центре всеобщего внимания, чтобы они были окружены удивлением, восхищением, чтобы ни у кого не возникало сомнения, что они не те, за кого себя выдают.
Энрике и Балтазар старательно создавали ажиотаж вокруг графа Гонсальво и его любовницы. И тот и другой отличались хитростью и необыкновенной стойкостью к вину. Они распространяли слухи о том, что граф взял свою любовницу в путешествие по Карибскому морю, чтобы избавиться от известности, которую приобрел их роман, а также от навязчивости мужчин, покоренных красотой самой Венеры и ее изваяния. Они говорили об ужасающей ревнивости графа и о том, сколько человек он убил на поединках, случившихся из-за Венеры. Они намекали, что богатство графа превосходит даже самые смелые мечты, и это позволяет ему давать волю своему бешеному нраву и странным капризам: так, например, он не ест никаких фруктов, кроме гранатов, и заставляет своего слугу, Балтазара, пробовать подаваемые блюда.
Рефухио вместе с Энрике посетил еврея, промышлявшего продажей поддельных драгоценностей, а также одежды. Изысканные наряды попадали к нему из-за капризов или же смерти их бывших хозяев. Таким образом, вся компания смогла одеться подобающим образом, потратив минимум средств. Большая часть денег была уплачена за гардероб Пилар, и мужчины притворялись, что не понимают, почему она не выказывает благодарности.
Из Кадиса в Луизиану в ближайший месяц не собиралось плыть ни одно судно. Однако корабль под названием «Селестина» отправлялся к берегам Мексики. Он должен был сделать по пути остановку на острове Куба. Если путешественники сойдут в Гаване, они смогут затем отплыть в Луизиану на борту каботажного торгового судна, курсирующего между островом и Новым Орлеаном или Мобилем. Так они быстрее достигнут места назначения, чем если будут ждать следующего рейса в Луизиану. Необходимо было учитывать и то, что для Рефухио и его спутников было небезопасно оставаться в Кадисе. В любой момент их могли опознать и донести властям. Чем скорее они, скрывшись под чужими именами, покинут Испанию, тем будет лучше.
Чарро достал карету, чтобы они могли доехать до пристани. Если говорить прямо, он «позаимствовал» ее у хозяина, редко покидавшего дом. В течение ближайших нескольких часов тот не должен был хватиться пропажи. На дверях кареты был изображен герб, но его столь хитро залепили грязью, что определить в точности принадлежность кареты было невозможно. Лакеи и кучер носили ливреи цвета бургундского вина, украшенные золотом. Никто не заметил, что лица их были подозрительно красными от пьянства, а в карманах звенело серебро.
Взоры пяти или шести пассажиров, уже находившихся на борту, равно как и взгляды большинства команды, а также каждого пьяного матроса и кадисского портового бездельника были устремлены на выходившего из кареты Рефухио, который двигался с грацией дикого животного и надменным высокомерием принца. Он выглядел великолепно в камзоле темно-красного бархата, застегивающемся на серебряные пуговицы размером с яблоко. На нем были золотисто-желтые штаны, серые чулки и черные туфли с серебряными пряжками. Слегка припудренные волосы покрывала шляпа, украшенная винного цвета плюмажем, а трость из полированной малассы с золотым филигранным набалдашником была длиной почти в рост среднего человека. Плащ был украшен пелеринами, одна шире другой, так что и без того широкие плечи Рефухио казались еще шире.
Выказывая полнейшее равнодушие к зрителям, он махнул кучеру и, повернувшись, помог Пилар выйти из кареты. Пышностью наряда она ему не уступала, одетая в дорожное серое бархатное платье, подбитое розовым атласом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98