Правда, как заметил Грант, короткая блузка статуэтки была распахнута впереди, открывая груди, торчащие чуть ли не перпендикулярно телу.
– Прекрасные титьки, – заметил он.
Марина нахмурилась:
– Это фигурка минойской богини. Она была их главным божеством, источником плодородия и силы. Идолы такого типа встречаются довольно часто.
Грант склонился ниже, желая разглядеть фигурку.
– А что за извилистые линии у нее на руках?
– Это змеи.
Марина поднесла фигурку поближе к лампе. С близкого расстояния Грант увидел – извивающаяся змея ползла вверх от запястья через голые плечи и спускалась к другому запястью. Линии на торсе, которые он принял за кайму блузки, тоже оказались двумя змеями – одна свернулась вокруг грудей богини, а другая свисала с бедер между юбками.
– Опасная женщина, – едко произнесла Марина. – Ты бы с такой не справился.
– Меня богини не привлекают.
Марина поставила статуэтку на место и оглядела остальные предметы. В основном это были отдельные фрагменты, которые Пембертон рассортировал по типам – кусочки слоновой кости, полдесятка печаток с миниатюрной резьбой, два обоюдоострых топора и множество кучек керамики.
– Интересно. – Марина взяла пару черепков из дальней кучки и приложила их друг к другу. – Большинство находок относится к среднему периоду минойской культуры, возрастом примерно три с половиной тысячи лет, но эти гораздо новее. Словно храм был заброшен, а потом найден намного позже.
– Насколько позже?
– Примерно три тысячи лет назад.
Грант зевнул:
– Для меня, красавица, это все равно дела давно ушедших дней. – Он бросил взгляд на разложенные на скамье предметы. – А сколько все это может стоить?
– С точки зрения археологов, эти находки могут оказаться весьма ценными. Статуэтка богини едва ли может быть уникальной, но сам образчик очень хорош. Керамика, пожалуй, имеет большую ценность; если иметь четкую хронологию, изделия смогут рассказать нам немало о том, какая жизнь была в поселениях в этой части острова. – Марина нахмурилась. – Да, было бы полезно знать стратификацию. Странно, что Пембертон не… – Она замолчала, заметив тоску на лице Гранта. – В чем дело?
– Мне плевать, насколько это интересно для археологов. Я хочу знать, сколько все это стоит.
– И это все, что тебя волнует? – горько спросила она. – Полмира лежит в руинах, а другая половина не может себя прокормить. Приторговывая обломками цивилизации, о которой большинство людей и не слышало никогда, ты не разбогатеешь. Если хочешь сделать большие деньги, возвращайся к своему оружию. На убийства деньги всегда находятся.
Она отвернулась, но Грант, протянув руку, развернул ее к себе лицом.
– Ты что, правда считаешь, будто я готов по дешевке загнать все это скупщикам краденого, чтобы чуток подзаработать? Сама подумай, тот милый господин из секретной службы доехал аж до Палестины, чтобы спросить, не с собой ли у меня тетрадь Пембертона, – думаю, не потому, что он собирает безделушки для Британского музея. Разведка уверена, что в тетради скрыто что-то ценное, ценное для тех людей, в чьих руках и сталь, и нефть, и оружие, и само человеческое существование. Поэтому я тебя и спрашиваю – вот это все дорого стоит? Если нет, значит, либо они ошиблись, либо мы забрались не в то место.
Он отошел. Марина дрожала, несмотря на духоту в пещере.
– Тут есть несколько вещей, которые заинтересуют ученых. А больше… я ничего такого не вижу.
– А вот это? – Грант повернул фонарь к нише в стене.
Сначала он принял предмет внутри за перевернутую вазу, но, приглядевшись, понял, что это кусок камня, примерно в два фута высотой, немного вытянутой округлой формы, с вырезанными на боках линиями сетки. На верхней части имелась неглубокая вмятина.
– Это… – Марина присмотрелась. – Очень необычно. Нет, это ценности не представляет, – язвительно добавила она, – но вещь редкая. Думаю, это баэтил.
– Бетель? – переспросил Грант в замешательстве.
– Баэтил. Священный камень. Может быть, изначально это был кусок метеорита, хотя это явная копия. Вероятно, в углублении наверху хранился кусочек первичного камня, а может, какой-нибудь культовый идол. – Марина провела руками по холодному камню, почти лаская его. – Ты видел Дельфийского оракула?
– Я там поблизости как-то поезд подрывал. А времени на экскурсии по окрестностям у меня не было.
– Там нечто подобное. Они называют его Омфал, пуп земли. На Крите имеются фрески, которые изображают такие предметы, но никто еще не находил ничего подобного.
– Но я все равно не понимаю, почему… Что это?
Грант резко повернулся, блеснув револьвером, решительным жестом сунул руку в фонарь и вытащил фитиль. Пещера погрузилась в темноту.
– Стой там.
Протянув руку, Грант толкнул Марину в угол, а сам сделал два бесшумных шага влево, чтобы уйти с линии входа.
– Что такое? – спросила она.
Гранту не потребовалось отвечать. Снаружи застучали посыпавшиеся камни, а потом раздались звуки, которые ни с чем не спутаешь, – кто-то выругался по-английски. Грант навел «уэбли» на вход. Послышалось шуршание и приглушенные проклятия – кто-то пытался протиснуться в щель; потом раздались тихие шаги. Палец Гранта согнулся на спусковом крючке.
Темноту пронзил бледный луч электрического фонарика, он пометался, словно бабочка, по стенам и потолку и замер на дуле револьвера в руке Гранта.
– Надеюсь, ты не собираешься пристрелить меня на хрен?
Глава шестая
Грант не шевельнулся. Вновь прибывший, нисколько не смущаясь, нырнул в маленькое помещение и встал в проеме входа – просто силуэт на фоне тусклого света, пробивавшегося снаружи.
– Кто это? – спросила Марина.
– Боюсь, я в прошлый раз не успел представиться. – Человек посветил фонариком себе в лицо, явив коротко стриженные рыжие волосы, жидкие усы и узкое, заостренное лицо. – Мьюр. – Руку он протягивать не стал. – С Грантом мы уже встречались. А вы, должно быть, Марина Папагианнопуло. Мы, да и немцы, когда они тут были, знали вас больше как Афину.
– Вы, кажется, хорошо информированы.
– Я с большим интересом следил за вашими исследованиями. А в последние три дня мой интерес только вырос. – Он усмехнулся. – Вы не для нас старались. Мы вас чуть не потеряли, когда вы ускользнули из Архан.
– Может быть, вам не надо было посылать тех головорезов?
Мьюр невинно поднял руки:
– Это не я.
– Кто же тогда?
– Конкуренты. Они…
В проходе за спиной Мьюра кто-то оглушительно чихнул. Он кинулся к стене и едва успел уйти с линии огня – в помещении прогремел «уэбли».
– Иисус и чертова Мария! – воскликнул Мьюр. – Так и глаз выбить недолго.
Грант, у которого еще звенело в ушах от выстрела, услышал дрожащий голос, робко воззвавший из коридора:
– Не стреляйте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Прекрасные титьки, – заметил он.
Марина нахмурилась:
– Это фигурка минойской богини. Она была их главным божеством, источником плодородия и силы. Идолы такого типа встречаются довольно часто.
Грант склонился ниже, желая разглядеть фигурку.
– А что за извилистые линии у нее на руках?
– Это змеи.
Марина поднесла фигурку поближе к лампе. С близкого расстояния Грант увидел – извивающаяся змея ползла вверх от запястья через голые плечи и спускалась к другому запястью. Линии на торсе, которые он принял за кайму блузки, тоже оказались двумя змеями – одна свернулась вокруг грудей богини, а другая свисала с бедер между юбками.
– Опасная женщина, – едко произнесла Марина. – Ты бы с такой не справился.
– Меня богини не привлекают.
Марина поставила статуэтку на место и оглядела остальные предметы. В основном это были отдельные фрагменты, которые Пембертон рассортировал по типам – кусочки слоновой кости, полдесятка печаток с миниатюрной резьбой, два обоюдоострых топора и множество кучек керамики.
– Интересно. – Марина взяла пару черепков из дальней кучки и приложила их друг к другу. – Большинство находок относится к среднему периоду минойской культуры, возрастом примерно три с половиной тысячи лет, но эти гораздо новее. Словно храм был заброшен, а потом найден намного позже.
– Насколько позже?
– Примерно три тысячи лет назад.
Грант зевнул:
– Для меня, красавица, это все равно дела давно ушедших дней. – Он бросил взгляд на разложенные на скамье предметы. – А сколько все это может стоить?
– С точки зрения археологов, эти находки могут оказаться весьма ценными. Статуэтка богини едва ли может быть уникальной, но сам образчик очень хорош. Керамика, пожалуй, имеет большую ценность; если иметь четкую хронологию, изделия смогут рассказать нам немало о том, какая жизнь была в поселениях в этой части острова. – Марина нахмурилась. – Да, было бы полезно знать стратификацию. Странно, что Пембертон не… – Она замолчала, заметив тоску на лице Гранта. – В чем дело?
– Мне плевать, насколько это интересно для археологов. Я хочу знать, сколько все это стоит.
– И это все, что тебя волнует? – горько спросила она. – Полмира лежит в руинах, а другая половина не может себя прокормить. Приторговывая обломками цивилизации, о которой большинство людей и не слышало никогда, ты не разбогатеешь. Если хочешь сделать большие деньги, возвращайся к своему оружию. На убийства деньги всегда находятся.
Она отвернулась, но Грант, протянув руку, развернул ее к себе лицом.
– Ты что, правда считаешь, будто я готов по дешевке загнать все это скупщикам краденого, чтобы чуток подзаработать? Сама подумай, тот милый господин из секретной службы доехал аж до Палестины, чтобы спросить, не с собой ли у меня тетрадь Пембертона, – думаю, не потому, что он собирает безделушки для Британского музея. Разведка уверена, что в тетради скрыто что-то ценное, ценное для тех людей, в чьих руках и сталь, и нефть, и оружие, и само человеческое существование. Поэтому я тебя и спрашиваю – вот это все дорого стоит? Если нет, значит, либо они ошиблись, либо мы забрались не в то место.
Он отошел. Марина дрожала, несмотря на духоту в пещере.
– Тут есть несколько вещей, которые заинтересуют ученых. А больше… я ничего такого не вижу.
– А вот это? – Грант повернул фонарь к нише в стене.
Сначала он принял предмет внутри за перевернутую вазу, но, приглядевшись, понял, что это кусок камня, примерно в два фута высотой, немного вытянутой округлой формы, с вырезанными на боках линиями сетки. На верхней части имелась неглубокая вмятина.
– Это… – Марина присмотрелась. – Очень необычно. Нет, это ценности не представляет, – язвительно добавила она, – но вещь редкая. Думаю, это баэтил.
– Бетель? – переспросил Грант в замешательстве.
– Баэтил. Священный камень. Может быть, изначально это был кусок метеорита, хотя это явная копия. Вероятно, в углублении наверху хранился кусочек первичного камня, а может, какой-нибудь культовый идол. – Марина провела руками по холодному камню, почти лаская его. – Ты видел Дельфийского оракула?
– Я там поблизости как-то поезд подрывал. А времени на экскурсии по окрестностям у меня не было.
– Там нечто подобное. Они называют его Омфал, пуп земли. На Крите имеются фрески, которые изображают такие предметы, но никто еще не находил ничего подобного.
– Но я все равно не понимаю, почему… Что это?
Грант резко повернулся, блеснув револьвером, решительным жестом сунул руку в фонарь и вытащил фитиль. Пещера погрузилась в темноту.
– Стой там.
Протянув руку, Грант толкнул Марину в угол, а сам сделал два бесшумных шага влево, чтобы уйти с линии входа.
– Что такое? – спросила она.
Гранту не потребовалось отвечать. Снаружи застучали посыпавшиеся камни, а потом раздались звуки, которые ни с чем не спутаешь, – кто-то выругался по-английски. Грант навел «уэбли» на вход. Послышалось шуршание и приглушенные проклятия – кто-то пытался протиснуться в щель; потом раздались тихие шаги. Палец Гранта согнулся на спусковом крючке.
Темноту пронзил бледный луч электрического фонарика, он пометался, словно бабочка, по стенам и потолку и замер на дуле револьвера в руке Гранта.
– Надеюсь, ты не собираешься пристрелить меня на хрен?
Глава шестая
Грант не шевельнулся. Вновь прибывший, нисколько не смущаясь, нырнул в маленькое помещение и встал в проеме входа – просто силуэт на фоне тусклого света, пробивавшегося снаружи.
– Кто это? – спросила Марина.
– Боюсь, я в прошлый раз не успел представиться. – Человек посветил фонариком себе в лицо, явив коротко стриженные рыжие волосы, жидкие усы и узкое, заостренное лицо. – Мьюр. – Руку он протягивать не стал. – С Грантом мы уже встречались. А вы, должно быть, Марина Папагианнопуло. Мы, да и немцы, когда они тут были, знали вас больше как Афину.
– Вы, кажется, хорошо информированы.
– Я с большим интересом следил за вашими исследованиями. А в последние три дня мой интерес только вырос. – Он усмехнулся. – Вы не для нас старались. Мы вас чуть не потеряли, когда вы ускользнули из Архан.
– Может быть, вам не надо было посылать тех головорезов?
Мьюр невинно поднял руки:
– Это не я.
– Кто же тогда?
– Конкуренты. Они…
В проходе за спиной Мьюра кто-то оглушительно чихнул. Он кинулся к стене и едва успел уйти с линии огня – в помещении прогремел «уэбли».
– Иисус и чертова Мария! – воскликнул Мьюр. – Так и глаз выбить недолго.
Грант, у которого еще звенело в ушах от выстрела, услышал дрожащий голос, робко воззвавший из коридора:
– Не стреляйте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91