— Но, дорогой мой, мужики вовсе не такие идиоты, какими ты их изображаешь, — не соглашался шурин.
— Мне незачем изображать их идиотами: они таковы в действительности. Наш мужик состоит из желудка и мускулов, а от воли и разума он отрекся в пользу жены. Слимак — один из самых смышленых мужиков во всей деревне, однако ты сию минуту мог убедиться в его глупости.
— Но…
— Никаких «но», дорогой мой мужикоман. Если угодно, я еще раз могу тебе доказать, какие это олухи.
— Но, друг мой…
— Прости, пожалуйста, — прервал помещик, — через секунду ты сам увидишь, где его ум.
И он обернулся к Слимаку, который в величайшей тревоге ждал, чем кончится этот веселый, но непонятный ему спор.
— Как же, Юзеф? Значит, жена велела тебе взять у меня луг в аренду?
— Так оно и есть.
— И велела хорошенько поторговаться?
— Так оно и есть. Что правда, то правда.
— Ты знаешь, сколько Лукасяк платит мне в год за морг луга?
— Говорил, будто десять рублей.
— Следовательно, ты должен будешь мне платить двадцать рублей за два морга.
Мужик на минуту задумался.
— Все ж таки, может, вы сделаете такую милость… — не договорил он.
— И хоть рубля три скину? — подхватил помещик.
Слимак смутился и умолк.
— Хорошо, — сказал помещик, — я тебе уступлю три рубля, так что ты будешь платить всего семнадцать рублей в год. Ну что, доволен?
Мужик поклонился до земли, но не мог дотянуться до ног пана и обхватил решетку; однако лицо его вместо удовольствия выражало растерянность.
«Неспроста он не торгуется! — подумал Слимак. — Видать, этот шуринок тут что-то подстроил!..»
И прибавил вслух:
— Так уж сделайте милость, примите от меня задаток. Моя-то дала мне аккурат десять рублей, а остальные велела занести завтра.
Он достал из-за пазухи платок, вынул из узелка десять рублей и протянул их помещику.
— Погоди, — прервал помещик, — деньги я возьму после, а пока хочу тебе кое-что предложить. Ты помнишь, за сколько в прошлом году купил у меня морг луга Гжиб?
— За восемьдесят рублей.
— И, кроме того, он оплатил нотариуса и землемера, не так ли?
— Святая истина.
— Ну, так слушай. Я продам тебе два морга луга, которые ты хочешь арендовать, по шестидесяти рублей, то есть на двадцать рублей дешевле, чем Гжибу. Мало того, ты не потратишь ни гроша на землемера и на нотариуса. Но знаешь, с каким условием?
Мужик смиренно пожал плечами.
— С тем условием, чтобы ты решил это дело сам, сейчас же, не спрашиваясь жены. Итак, слушай: ты заплатишь сто двадцать рублей за луг, которому цена больше ста шестидесяти, выгадаешь ты на этом чистых сорок рублей, но… решай немедленно. Завтра, даже сегодня вечером, после того как ты посоветуешься с женой, я уже не продам на этих условиях.
У Слимака заблестели глаза. Ему показалось, что наконец-то он проник в сущность заговора, направленного против него.
— Странный каприз бросать на ветер сорок рублей, — проговорила по-французски пани.
— Не беспокойся, — ответил муж. — Я ведь их знаю!..
— Ну как, — повернулся он к Слимаку, — купишь луг, не советуясь с женой?
— Да не годится оно как-то, — отвечал мужик с деланной усмешкой. — Вы — пан, а и то советуетесь с пани и с паничем, а я и подавно…
— Вот видишь? — обратился к шурину помещик. — Ну, не идиот ли?
Панич через решетку похлопал Слимака по плечу.
— Ну, приятель, соглашайся скорее, и ты оставишь пана с носом… Он уже решил, — обратился он к зятю.
— Что, покупаешь, Юзеф? Значит, по рукам? — спросил помещик.
«Дурак я, что ли?» — подумал мужик, но вслух сказал только:
— Да не годится как-то без жены покупать…
— Может, подумаешь?
— Да не годится оно этак, — повторил мужик, довольный тем, что пан сам подсказал ему удобную отговорку.
Он притворился, будто очень огорчен, но уперся на своем и не собирался покупать этот луг.
— В таком случае бери луг в аренду. Давай задаток, а завтра приходи за квитанцией.
— Вот тебе твой мужик, пан демократ! — обратился он к шурину, который с досады грыз ногти.
Слимак уплатил десять рублей, господа попрощались и ушли. Убедившись, что на него не смотрят, мужик окинул их горящим взглядом и в волнении зашептал:
— Эге! Хотели мужика надуть, не хуже немцев! Но и мне тоже ума не занимать стать! Правильно, значит, говорил Гроховский, что в нынешнем году наверняка будут землю раздавать; то-то им и не терпится продать!.. Сто двадцать рублей за этакий луг, да ему цена не меньше как двести… Нашли дурака… Они рады бы хоть и сто двадцать взять, коли придется отдавать землю задаром.
— А что-то здорово мудрят наши господа, будь им неладно… — заметил Ендрек.
— Цыц! — напустился на него отец, но про себя подумал: «На что сопляк, а и то смекнул, что мудрят…»
Вдруг его поразила другая мысль:
«А может, и не будут нынче землю раздавать, а просто господам взбрела такая блажь — продать мне луг по дешевке?»
Его бросило в жар. В эту минуту он готов был бежать за помещиком, броситься ему в ноги и умолять, чтобы тот отдал ему луг хотя бы и за сто тридцать. Но господа уже дошли чуть не до середины сада. Вдруг панич отделился от них и опять подбежал к мужику.
— Покупай луг, говорю тебе! — крикнул он, запыхавшись. — Зять еще согласится, только попроси его.
При виде ненавистного панича у Слимака снова вспыхнули прежние подозрения.
— Да не годится как-то покупать без жены, — ответил Слимак, усмехаясь.
— Болван! — буркнул панич и повернул к дому.
Луг был упущен.
— Чего ж вы не идете, тятя? — вдруг спросил Ендрек, заметив, что отец в раздумье оперся на решетку.
— Вот не знаю, хорошо ли, что не купил я луг за сто двадцать рублей, — пробормотал мужик.
— Чем же худо, раз этот самый луг останется у вас за семнадцать?
— Ну, так он не будет мой.
— Станут землю раздавать, он и будет ваш.
Эти слова несколько утешили Слимака. «Ну, — подумал он, — видно, так и есть насчет наделов, раз даже мальчишки про это болтают».
— Пошли, ребята, домой! — проговорил он вслух.
Обратно возвращались молча. Ендрек искоса поглядывал на отца и томился дурными предчувствиями, Слимака терзала тревога.
— Экая собачья порода! — шептал мужик, сжимая кулаки. — Никогда у шляхты не поймешь, врут они или правду говорят… Аккурат как евреи.
На половине пути проголодавшиеся мальчики убежали вперед. Не успел Слимак войти в хату, как жена спросила его:
— Что это Ендрек болтает, будто тебе хотели продать луг за сто двадцать рублей?
— Хотеть-то хотели; будут землю опять раздавать, вот они и боятся, — слегка оробев, ответил мужик.
— Я сейчас сказала Ендреку: либо, говорю, брешешь, либо тут что-то нечисто. Кто ж станет отдавать за сто двадцать рублей то, что стоит все двести?
Слимак разделся, сел за стол и за обедом стал рассказывать жене, что с ним произошло.
— Ух, и хитры же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67