Так было на подступах к Смоленску и в самом Смоленске. Так было на реке Хмость у Кордымово, так получилось и на рубеже рек Вопи и Днепра.
Рубеж Вопь – Днепр, по расчетам немецкого командования, был последним на московском направлении рубежом, где, как полагало это командование, русские не смогут выдержать мощных ударов, здесь наконец должны сомкнуться клещи фланговых группировок, захватив все войска смоленской группировки. Полагая, что действует здесь наверняка, командование даже выбросило 17 июля в тыл советских войск на Московском шоссе – в район восточнее Ярцева – «стратегический», усиленный танками и артиллерией, воздушный десант. Но и это оказалось напрасным. Десант в течение нескольких дней был уничтожен войсками генерала Рокоссовского, которые плотно закрыли ярцевское направление.
Осталось лишь одно – окружить советские войска, ведущие бой за Смоленск на Днепре. И фельдмаршал фон Бок решил мощными передовыми отрядами захватить переправы через Днепр в районе Соловьево – Радчино и, таким образом, еще раз попытаться отрезать советским войскам пути отхода на восток. Для этого были брошены друг другу навстречу из района северо-западнее Ярцева в направлении Соловьева 7-я танковая и 20-я механизированная дивизии и из района Лапино на Радчино 17-я пехотная дивизия. Однако и эти отряды были разбиты у Радчино частями полковника Лелюкова и у Соловьева – частями 5-го мехкорпуса. Войска же, отходившие из-под Смоленска, хотя и несли большие потери, но упорно сдерживали бешеный натиск врага и двигались к днепровским переправам.
– Какие вести с Днепра? – спросил фон Бок вошедшего в кабинет генерала, показывая карандашом на карте синюю извилистую ленту Днепра у пункта «Соловьево».
Генерал хотел было сказать: «Окружить не удалось», но, увидев стянутое морщинами лицо командующего, выражавшее теперь скорее боль, чем злобу, доложил так, как оно было на самом деле:
– Прорвались…
– Прор-ва-лись?! – повторил фон Бок и потянулся рукой к сердцу. – Значит, опять ушли? – его губы чуть слышно прошептали: – Позор! – Он застыл в задумчивости у стола. Ему было тяжело окончательно убедиться в том, что план «молниеносного» разгрома Советской Армии и удушения Советской России провалился.
Фельдмаршал фон Бок подавил в себе волнение и, стукнув согнутым пальцем по карте, произнес:
– Все, генерал, свершилось! Теперь надо думать, как быть дальше… – и фон Бок опустился в кресло.
Генерал безмолвно положил папку с докладом на стол. Сверху лежала копия приказа командира танковой дивизии генерала Неринга, в котором говорилось: «…наши потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы „напобеждаемся“ до своей собственной гибели…» Оловянный взгляд командующего остановился на фразе: «…мы „напобеждаемся“ до своей собственной гибели».
– Что? – он поднял усталые веки. – И это пишет генерал? Командир дивизии?! Позор! Он паникер!
Командующий размашисто наискось написал на приказе: «Вызвать ко мне!»
Однако, немного подумав, несколько тише, но решительно приказал:
– Напишите донесение в ставку, что наши войска натолкнулись на сильно укрепленную линию русских на рубеже… – он запнулся и, водя растопыренными пальцами по карте, соображал, как назвать этот рубеж, – на рубеже Ельня – Ярцево, – наконец определил он.
– Надо взять еще шире: по всему фронту – от Жлобина до Великих Лук. Ведь там тоже застопорилось, – не без опаски ответил генерал, ожидая, что это может вызвать бурю негодования.
Фельдмаршал кивнул головой.
– Пожалуй так… – И он грузно осел в кресло, пораженный страшной действительностью. Нервно постукивая пальцем по глухому дереву стола, он думал: «Да, с „планом Барбаросса“ покончено! Требуется передышка. – И в его памяти предстало властное лицо Гитлера. – Но как объяснить такую очевидную вещь этому неуравновешенному человеку?»
Хотя фельдмаршал фон Бок и был уверен, что в недалеком будущем германская армия победит красную Россию, но все же будущее пугало его. Пугало необыкновенно упорное сопротивление советских людей. И фон Бок задумался над тем, как бы яснее изложить эту мысль главному командованию сухопутных войск, чтобы заставить и командование и Гитлера прислушаться к ней и изменить взгляды на Россию. «Иначе произойдет трагедия!..» – И, обдумывая каждое слово, он стал вслух формулировать основную мысль доклада:
– Я считаю, что завершение уничтожающих боев на Востоке будет разительно отличаться от того, как это было на Западе. На Западе и в польской кампании войска окруженного противника после боев в основном почти добровольно сдавались в плен. На Востоке большое количество русских укрылось в лесах, на полях, на болотах, в обширных, еще не прочесанных нами районах.
Там находятся вооруженные батальоны, которые представляют для нас опасность… Причина кроется в том, что русские в основном уклоняются от плена… – фон Бок перевел усталый взгляд на генерала, записывавшего в тетрадь высказанные командующим мысли, и сказал ему: – Сейчас же передайте начальнику штаба.
Начальник штаба одобрительно отнесся к предложенной командующим формулировке и почти целиком, с небольшим изменением, поместил ее в доклад главному командованию сухопутных войск.
– Вот так! – многозначительно произнес командующий, подписал доклад, а ниже, перед словами «июля 1941 года», поставил 29-е число.

В те дни, когда передовые отряды гитлеровцев, захватив Ярцево и станцию Днепровскую, двигались с юга и с севера навстречу друг другу, чтобы отрезать пути отходящим из-под Смоленска советским войскам, полковник Железнов получил в штабе фронта новое назначение.
Выйдя из отдела кадров, расположившегося в кустах под открытым небом, в полукилометре от штаба фронта, Железнов направился к своей укрытой в роще машине. Вдали он увидел военного, который шел от штаба фронта, то и дело вытирая платком бритую голову. Яков Иванович узнал в нем полковника Лелюкова.
– Чертушка, здравствуй! – Лелюков схватил Железнова за плечи. – Жив, курилка? Слышно что-нибудь о семье?
– Нет, Александр Ильич, – ответил Железнов и, вытянув руки по швам, отрапортовал: – Товарищ полковник! Прибыл в ваше распоряжение. Назначен вашим заместителем.
– Пракрасно!.. прекрасно!.. – сказал Лелюков. – Перво-наперво пойдем в столовую, а потом поговорим.
В столовой штаба было очень жарко. С бритой головы Лелюкова за воротник гимнастерки стекал пот. Быстро пообедав, они с Железновым прошли в сад и там, в тени вековых лип, сели на траву. Лелюков разложил карту.
– Вот смотри! Они стремятся окружить смоленскую группировку. Захватили Ярцево и станцию Днепровскую и с этих пунктов прорываются друг другу навстречу, чтобы окончательно отрезать нашим войскам единственную Старо-Смоленскую дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123