Надо было сказать, что он остроумно вычислил Ивнева, ну, да уже поздно.
— Как бы выяснить, он ли? — загорелся Балков.
— Я позову Нору к себе, а вы перелезете на ее балкон и заглянете в окно, — осенило меня.
— Полина, и от предложений тоже, пожалуйста, воздержись, — мученически вздохнул Измайлов. — Надо выгнать Ивнева из убежища.
— Если это Ивнев, — напомнил Борис.
— Полина, к чему Нора более склонна: похвастаться любовником, не Ивневым — другим, или не выставлять его напоказ?
— Ко второму, Виктор Николаевич. Она скрытная.
— Вот и я о том же, — гнул свое Юрьев.
— Попытка не пытка, — сказал Балков. — А без Ивнева мы все равно топчемся на месте.
— Ты не желаешь реабилитироваться за визит к матери Славы? — быстро спросил меня Измайлов.
— Я не против.
— Попробуй зайти к Норе. Скорее всего, она тебя не пустит, а выйдет к тебе. Сообщи ей по секрету, что минут через десять я вознамерился послать к ней людей, подозревая в укрывательстве Ивнева. Сразу возвращайся к себе и звони сюда — доложишь. Ты, Борис, встанешь за угол на лестнице. Ты, Сергей, подежурь под балконом: второй этаж, вдруг Ивнев мужчина неуравновешенный.
Доложишь? Бог мой, да ему не женщина нужна, а товарищ по партии, сестра по оружию, фронтовая подруга, радистка Кэт. Измайлов, я тебя не разочарую, доложу по всем правилам.
Полковник, однако, не учел фактора упорства Юрьева.
— Не посылайте ее, Виктор Николаевич, последствия непредсказуемы, — пошел он напролом.
— Тебя послать, Борис? — оживился Измайлов.
— Просто ты неравнодушен к Норе, — поддела я. — Увидел ее в неглиже, отрелаксированную на все сто, и безвозвратно потерял покой.
Про покой я сказанула наугад. При мне Юрьев только дара речи лишился. Он силился выговорить какое-то словосочетание, по-моему, подколодная змея, но я не уверена.
— Занимайте позиции, парни, — скомандовал Измайлов.
Ребята отправились. Минут через пять Измайлов аккуратно выпустил меня. Я знала, что он приник к незапертой двери, что за выступом стены притаился собранный Борис, но все равно медлила. Пришлось напомнить себе: «Если Слава прятался у Норы, то убить Виктора было для него пустяком. Преодолеть один этаж, никого не встретив, можно раз двести за день. А Нора постоянно врала. Это плохо, это безобразно». Я постучала, как просила Нора, потому что от визга ее звонка таксы просто сатанели. Она открыла не сразу, и гостеприимством от нее не веяло.
— Привет, Нора. Можно к тебе?
— Привет, Полина. Извини, я не одна.
— У меня дело.
— На площадке поговорить устроит?
— Где угодно, это тебе надо.
Она резко прикрыла дверь:
— Я вся внимание.
Не пропадать же такой роскоши, как внимание, понапрасну. Я выдала ей заготовку Измайлова без запинки.
— Полина, мы ведь к тебе тогда втроем с Веркой и Виктором заходили выяснить, где Слава, помнишь?
— Помню, конечно. Но я принесла Виктору Николаевичу лекарства из аптеки и случайно услышала конец телефонного разговора.
Ух ты, оказывается, стоит начать притворяться и уже не хочется останавливаться. Особенно, если стоящая напротив тебя соседка несомненно проделывает то же самое. За ней Слава Ивнев, за мной Виктор Измайлов, кто кого…
— Нора, мы обсудили исчезновение Славы за шампанским, тебе не о чем беспокоиться. Я просто представила, как ты можешь перепутаться, если вдруг милиция завалится на ночь глядя.
— Спасибо.
— Ерунда. Я сама без мужчины в доме, понимаю.
И я поспешила на свой третий этаж. Прижавшийся к стене Борис кивнул мне вполне по-человечески. Вот что значит одна упряжка. Ворвавшись в квартиру, я как добросовестный служака набрала номер Измайлова.
— Господин полковник, ваше задание выполнено.
— Перевозбудилась, Поля?
— Вы приказали доложить сразу по исполнении.
— Я тебе приказывал?
— Так точно.
— Выпей пустырника, девочка, он на тебя отменно действует. Я тебе попозже сам позвоню.
— Удачи, Измайлов.
— Ладно, не пей пустырник.
Глава 14
До полуночи Измайлов не позвонил. Утром тоже. Когда я была норовистой девчонкой, я принимала такие перерывы на свой счет и страдала — мною пренебрегли. Позже сообразила, что неограниченное количество времени на женщину есть только у мужчины, собравшегося к ней на содержание и занимающегося ухаживанием, словно работой, гарантирующей скорый гонорар и отдых. Я не тянула на дело жизни полковника Измайлова Виктора Николаевича и без рисовки уважала его за это. Хохмы, конечно, скрашивают будни. Влечение, наряженное противостоянием, вводит из просторного фойе холодности в тесные декорации чувственности. Но убийца, которого искал Измайлов, был грязной реальностью, мало располагающей к флирту или роману с соседкой.
Меня страшило другое. Если у Норы скрывался Слава Ивнев, Измайлов должен был праздновать победу. А не сообщить о ней пожелавшей удачи женщине под силу лишь камню, о который сам собой расшибся враг. Значит, либо он не воспринимал меня в качестве женщины, либо… Неужели Измайлов потерпел поражение, и все, что было у меня, Сергея и Бориса вчерашним вечером, — фарс? Нет, даже не так. Неужели Измайлов из тех, кто полагает, что нерассказанного женщине как бы вовсе и не случилось? А ведь, проигравший, он стал бы мне только дороже. Я-то знаю, каково любить непобедимых. Не хватит опыта защититься самовнушением: «Я причастна к его успеху, в нем есть и доля моего труда, увещеваний, молитв», и можешь содрогаться от ощущения собственной никчемности и ущербности.
В общем, если побежденный Измайлов позвонит, можно не сомневаться — я ему не безразлична. Остальное всего лишь на время отложится. Подумаешь, выиграет завтра, послезавтра, ведь соревнование длится бессрочно. У меня чутье на чемпионов, а он из них.
Не успела я как следует раскиснуть, телефон ожил.
— Иди ко мне, — позвал Измайлов.
Интересно, что он говорит, когда манит в постель? Тоже: «Иди ко мне?» Разумеется, интрига создается словами, но не до такой же степени. Однако при виде Измайлова фривольные мысли о постели куда-то сгинули. Он был хмур и озабочен. Ну что ж, Николаич, не одной мне суждено прокалываться. Ты на меня орал, а я тебя пожалею.
— Был в больнице?
— Да.
— И что сказал врач?
— Все нормально.
— Устал?
— С чего бы?
— Приготовить поесть?
— Не надо.
Так, поговорили. Не часто мне выпадало задумываться, стоит ли продолжать беседу, но пришлось.
— Полина, ты далеко собралась?
— Домой. Ты цедишь слова, будто у тебя челюсть сломана.
— Я просто ждал, что мне сегодня гипс снимут. Надоело.
— Ты и с доктором поделился своими ожиданиями?
— Само собой.
— И он предложил тебе подскочить в психушку?
— Почти.
— Ты каким-то образом выразил свое разочарование?
— Обычным матерным — не сдержался.
— А он?
— Ответил. Мне до этого молокососа в белом халате расти и расти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33