– Меня выперли из школы несколько недель спустя, – сказал Фрэнк. – Я когда-нибудь расскажу тебе об этом. Я видел Стефановских, когда они приехали за… за Джонни. Но в Нью-Йорке я долгое время не виделся с ними. Мне не хотелось говорить о Джонни, я боялся, что буду вынужден. Потом Мона послала меня к ним за пластинками, и с тех пор я стал видеться с ними. Я имел глупость думать, что могу им помочь. На самом деле помогли они – мне. Если ты не возражаешь, пойдем сходим к ним сейчас. Джонни умер ровно год назад. В этом году снег задержался. А в тот день шел снег.
Потом он добавил:
– Камилла, ты единственный человек, с кем я в состоянии говорить об этом. Мне стало легче, когда я тебе все рассказал. Так ты пойдешь со мной?
– Да, – сказала я.
Мы медленно пошли в сторону музыкального магазина. Мы молчали, но молчание не казалось тягостным.
Когда мы вошли, в магазине не было покупателей. Седовласые мужчина и женщина сидели за прилавком. Женщина вышла из-за прилавка, обняла Фрэнка и сказала только: «Фрэнки, Фрэнки» – и поцеловала его так, как будто она была его матерью. Фрэнк поцеловал ее в ответ и произнес:
– Здравствуйте, миссис Стефановски.
Потом он поздоровался за руку с мистером Стефановски и сказал:
– Это Камилла. Я привел ее сюда, я хочу, чтобы вы были знакомы.
Они оба посмотрели на меня, и я почувствовала, как это для меня почему-то очень важно, что они обо мне подумают. Я вздохнула с облегчением, когда миссис Стефановски взяла мою руку в свою и улыбнулась мне. Несколько покупателей вошли в магазин, и мистер Стефановски сказал:
– Если хочешь, Фрэнки, отведи Камиллу в одну из будок для прослушивания, устрой для нее музыкальный концерт.
– Спасибо, мистер Стефановски, – сказал Фрэнк.
Он выбрал альбом с пластинками и повел меня в дальнюю будку для прослушивания музыки, усадил на стул и спросил:
– Ты знаешь музыку Холста «Планеты»?
Я покачала головой:
– Нет. А что это за музыка?
– Она, конечно, странная. Но и удивительная. Я подумал, может, она тебя заинтересует. Конечно, в ней нет ничего научного или чего-то в этом роде, но я думаю, может, тебе будет интересно послушать, как музыкант трактует звезды. Там есть такие пассажи, мне всегда кажется, что такие звуки производят планеты в космическом пространстве.
Он поставил пластинку, и эта музыка отличалась от всего, что мне до того доводилось слышать. Я знала Баха и Бетховена, и Брамса, и Шопена, и я любила их, особенно Баха. Но эта музыка – она была как звезды, раньше чем ты поймешь, что это звезды, когда они кажутся дикими, далекими, мистическими существами.
– Почему я не слышала этого раньше?! – воскликнула я.
А Фрэнк улыбнулся мне и перевернул пластинку. Когда он улыбался, его лицо озарялось так, как никогда не озарялось лицо Луизы. И он казался мне очень красивым.
Когда «Планеты» отзвучали, Фрэнк сказал:
– Что теперь, Камилла? Что бы ты хотела послушать?
Но я покачала головой:
– Давай послушаем что-нибудь твое любимое.
– Ладно. Знаешь, я играю в одну игру. Есть музыка, которая, как мне кажется, выражает сущность каждого. Это придумал Джонни – подбирать каждому его музыку. А теперь мы так играем и с Дэвидом. Я поставлю тебе твою музыку.
Он пошел в торговый зал, где толклись несколько покупателей, и вернулся с новым альбомом.
– Что это? – спросила я.
– Третий фортепианный концерт Прокофьева. А именно – «Андантино». Но может, – добавил он с некоторым смущением, – ты подумаешь, что эта музыка на тебя не похожа?
Я стала слушать, и мне показалось, что эта музыка не выражает моей сущности, но она была прекрасна и совсем отличалась от того, как звучали «Планеты». И пока я слушала, я наполнялась восторгом. О, я люблю, я люблю, я люблю – что-то кричало внутри меня. Так много людей, так много всего! Музыка, и звезды, и снег, и ветер! О, если бы всегда ощущать эту любовь, эту радость, бесконечные возможности, которые предоставляет жизнь!
Я все слушала и слушала музыку, и у меня появилось такое чувство, что на свете нет ничего невозможного.
– Я думаю, хватит на первый раз, – сказал Фрэнк.
И мы вернулись в торговый зал. Когда он устанавливал альбомы на полках, миссис Стефановски на минуточку отвлеклась от покупателя.
– Фрэнки, ты придешь сегодня с нами поужинать?
– Конечно, – ответил Фрэнк. – Да. Конечно.
– И ты, Камилла? Ты сможешь прийти? Мы были бы тебе очень рады. Возможно, Фрэнки рассказал тебе о Джонни, но пусть это… Я не хочу сегодня никого приглашать, но очень хочу, чтобы пришли вы оба.
– Спасибо, – сказала я. – Я бы очень хотела. Но я должна спросить у родителей.
Она подвинула ко мне телефонный аппарат. Я набрала номер. К телефону подошла Картер. Я просила ее узнать у мамы, могу ли я остаться на ужин. Какое-то время было тихо, потом Картер вновь взяла трубку и сказала, что мама просит меня вернуться домой.
– Позовите к телефону маму, – сказала я.
Но Картер ответила своим голосом, который был не теплее рыбьей крови:
– Мама неважно себя чувствует, мисс Камилла. Я не хочу снова ее тревожить. Она сказала, чтобы вы возвращались домой, и я думаю, вам так и надо поступить. Пора бы уже научиться немного думать о других.
– Пожалуйста, позовите маму, – снова сказала я, но она повесила трубку.
Миссис Стефановски положила мне руку на плечо.
– Если мама хочет, чтобы ты вернулась домой, так и надо сделать. Ты придешь к нам с Фрэнки в другой раз. Я рада, что он познакомил нас с тобой. Ты хорошая девочка. И хорошенькая. Я рада за него. Приходи с ней снова, Фрэнки.
– Обязательно, – сказал Фрэнк. – Я провожу тебя до дома, Кэм. Я вернусь через час, миссис Стефановски.
Когда мы дошли до нашего дома. Фрэнк спросил:
– Послушай, ты можешь выучить все, что задано, за сегодняшний вечер?
– Могу.
– Тогда давай встретимся завтра у обелиска в десять утра. Идет?
– Идет, – сказала я.
Он торопливо пожал мне руку и ушел, а я вошла в дом. Ни привратник, ни «лифтовый мальчик» ничего не сказали мне, только: «Добрый вечер, мисс Камилла». Но по тому, как они на меня посмотрели, можно было предположить, что Жак там, наверху. Мне тут же захотелось убежать из дома и догнать Фрэнка.
Но когда я поднялась в квартиру, мама лежала в постели и листала какой-то журнал. Она поцеловала меня и послала сказать Картер, чтобы та принесла нам чаю.
– С кем ты была целый день? – спросила она.
– С Луизой и Фрэнком.
– Кто это Фрэнк?
– Луизин брат.
– Ты мне о нем ничего не говорила.
– Я стала видеться с ним совсем недавно.
– Ты пришла домой одна?
– Нет. Фрэнк проводил меня.
– Он тебе… он тебе нравится?
– Больше всех на свете, – сказала я и вообразила, что я иду рядом с Фрэнком по улице, а не стою столбом возле маминой постели.
– Мне надо делать уроки, – сказала я. – А папа придет к ужину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40