Думала сказать, что коль скоро у него нет сейчас денег, ему надо воспользоваться возможностью и поесть как следует, раз все равно угощают. И тут же осознала, что нехорошо, наверное, говорить такое взрослому мужчине. Однако фраза про его худобу положения не исправила.
— Похудел, говоришь? — Он все же пришел мне на помощь. — С такой жизнью отощаешь…
Я мысленно сказала ему спасибо за то, что снял неловкость. На самом-то деле он совсем не похудел — прошлым летом, чуть меньше года назад, он был точно таким же, А худощавость его, кстати, обманчива. Под одеждой — традиционными джинсами и джинсовой рубашкой — одни мускулы. И выше пояса — и ниже. Мне это было хорошо известно.
— Раз советуешь — значит, закажем. — Он допил залпом стакан минералки, оглядываясь на официанта, все надеявшегося, что мы сделаем заказ. Он жутко огорчился, когда мы, только войдя, взяли бокал вина и стакан минералки с газом.
Я его понимала, официанта, — ресторан почти пуст, только два стола заняты, заработок, значит, нулевой почти, и тут мы еще берем только питье. Но впереди его ждало куда большее разочарование — ему предстояло узнать, что мы сидим тут за счет хозяина. Но он пока этого не знал и потому жутко оживился — и, наверное, ликовал внутренне, предвкушая чаевые. Которые ему не суждено было получить.
Тут было неплохо, в этом ресторанчике, расположившемся на первом этаже огромного двухэтажного здания — элитного спортклуба, построенного совсем недавно. Немного помпезно, конечно, этак по-новорусски — много позолоты в отделке, и стиль какой-то купеческий, с показными наво-ротами. Но зато тихо и более-менее уютно. Для разговора — самое оно. Хотя, если честно, я совсем не предлагала встречаться в ресторане — даже не зная, что он без денег. Просто он сам позвонил, и сам предложил встретиться, и сам назвал место — вот я и приехала сюда. Сказав себе, что встречу откладывать ни к чему — поскольку с Улитиным полный облом, а тут обещают классную фактуру.
— Я тебе кассету привез — в машине у меня, потом отдам, чтобы понятно было, о чем речь. — Он смотрел на меня, как смотрит на женщину мужчина, когда-то этой самой женщиной обладавший, и не раз. — А пока заказ не принесли, я тебе сейчас обрисую все быстренько, чтоб ты поняла, что к чему. Идея с этим фильмом еще года три назад родилась — есть такой Колпаков, сыграл когда-то пяток ролей второстепенных, потом в бизнес ушел, разбогател. И обратно в искусство потянуло — режиссером себя возомнил…
Он поморщился брезгливо. Хотя, насколько я помнила, все пять лет нашего знакомства он мне твердил о том, что сам хочет снимать кино. Это при том, что был всего лишь каскадером и постановщиком трюков, никаких режиссерских курсов не кончал и в кино попал совершенно случайно и лишь благодаря тому, что был мастером спорта по дзюдо и боксу. Но, наверное, не стоило сейчас это вспоминать — в конце концов, он говорил о чужом человеке, а самого себя мог считать моим близким. До какой-то степени.
— Короче, раздобыл он где-то сценарий — полное дерьмо, но откуда ему понять? — и на меня сразу вышел. Фамилия моя на слуху, фильмов куча — вот он с парой приятелей своих, тоже бизнесменов, ко мне. Говорят — деньги у нас есть, давай снимать. А мне сценарий сразу не понравился — я и предложил изменить кое-что, чтоб поэффектнее было. Трюков побольше, гонок, драк — того, что народу нравится. Послушали меня — да, говорят, меняй, работу над сценарием оплатим. Я сценариста знакомого привлек, мы с ним на пару сценарий переработали. Объявил я им по-божески — и заодно смету представил на трюки, на бригаду свою. И говорю — как сосценаристу мне процент от проката положен, согласны? Да, отвечают, о чем речь. Мне б, дураку, сразу догадаться, что раз они мне за переработку сценария не заплатили сразу, то нечисто тут, — а я на большие деньги рассчитывал, вот и купился…
Он был всем хорош — эффектный внешне, сильный и как любовник классный.
Но единственный минус перевешивал все плюсы — он был повернут на кино и самом себе. Так было и когда я познакомилась с ним в девяносто третьем и он был процветающим постановщиком трюков, дорого одетым и разъезжающим на подержанном «мерседесе», — так было и сейчас, когда он, судя по всему, являлся фактически безработным. От былого достатка остались лишь те самые модные вещи, но уже жутко поношенные — судя по куртке, которую он при мне сдавал в гардероб, некогда блестящей, а теперь убогой и тусклой, — и древняя «восьмерка».
Когда-то я прощала ему этот его минус. На начальном этапе нашего знакомства, когда он произвел на меня очень сильное впечатление. Кто-то мне подкинул идею сделать интервью с каскадером — чуть ли не Антонова, — и я через кого-то вышла на него, на Валерку. А он как раз работал в одной картине, снимавшейся в Подмосковье, — и пригласил на съемки. Вам, мол, будет интересно.
И я поехала — и действительно получила массу впечатлений.
Я тогда очень серьезно ко всему подходила. И если писала интервью, пыталась полностью проникнуться темой — и потому ради десяти страниц машинописного текста встречалась с ним раз пять. На съемках, в студии, у него дома, где он мне показывал свои фотографии в спортзале и демонстрировал записанные на видеокассетах фильмы, над которыми работал. И в ресторанах тоже встречались — у него было достаточно денег, чтобы пригласить меня в ресторан и заплатить за это самому.
Мне даже стало жалко, когда статья вышла, потому что у меня больше не было повода с ним встречаться. И сидеть рядом с ним в его красивом темно-синем «мерседесе», отделанном внутри деревом и кожей, и слушать, как он легко рассуждает об известнейших актерах и режиссерах, которые, судя по рассказам, были его ближайшими друзьями. И любоваться мужественным лицом эффектного, дорого одетого человека, который на семнадцать лет меня старше.
Все произошло как раз в тот день, когда я отдавала ему пачку газет со статьей о нем. И он пригласил меня куда-то, а потом повез домой, рассуждая о кино и о себе в кино, — а я сидела и думала, что мне жаль, что все кончилось. И когда он притормозил у подъезда, предложила ему зайти на чашку кофе.
Кофе мы и вправду выпили — утром. И пили его по утрам еще с полгода — хотя и с большими промежутками, потому что он мотался по всей стране. Его много куда приглашали, да и московские режиссеры, кажется, предпочитали снимать вне России — то ли на Украине, то ли в Белоруссии, так дешевле выходило.
Я им увлеклась — но, к счастью для себя, не собиралась хранить ему верность, пока он там катается по командировкам. Я работала в газете, где царили пьянство и разврат, я была легкомысленной, и мне нравились мужчины, а я нравилась им-и это меня и спасло от любви, страданий и даже, может быть, брака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Похудел, говоришь? — Он все же пришел мне на помощь. — С такой жизнью отощаешь…
Я мысленно сказала ему спасибо за то, что снял неловкость. На самом-то деле он совсем не похудел — прошлым летом, чуть меньше года назад, он был точно таким же, А худощавость его, кстати, обманчива. Под одеждой — традиционными джинсами и джинсовой рубашкой — одни мускулы. И выше пояса — и ниже. Мне это было хорошо известно.
— Раз советуешь — значит, закажем. — Он допил залпом стакан минералки, оглядываясь на официанта, все надеявшегося, что мы сделаем заказ. Он жутко огорчился, когда мы, только войдя, взяли бокал вина и стакан минералки с газом.
Я его понимала, официанта, — ресторан почти пуст, только два стола заняты, заработок, значит, нулевой почти, и тут мы еще берем только питье. Но впереди его ждало куда большее разочарование — ему предстояло узнать, что мы сидим тут за счет хозяина. Но он пока этого не знал и потому жутко оживился — и, наверное, ликовал внутренне, предвкушая чаевые. Которые ему не суждено было получить.
Тут было неплохо, в этом ресторанчике, расположившемся на первом этаже огромного двухэтажного здания — элитного спортклуба, построенного совсем недавно. Немного помпезно, конечно, этак по-новорусски — много позолоты в отделке, и стиль какой-то купеческий, с показными наво-ротами. Но зато тихо и более-менее уютно. Для разговора — самое оно. Хотя, если честно, я совсем не предлагала встречаться в ресторане — даже не зная, что он без денег. Просто он сам позвонил, и сам предложил встретиться, и сам назвал место — вот я и приехала сюда. Сказав себе, что встречу откладывать ни к чему — поскольку с Улитиным полный облом, а тут обещают классную фактуру.
— Я тебе кассету привез — в машине у меня, потом отдам, чтобы понятно было, о чем речь. — Он смотрел на меня, как смотрит на женщину мужчина, когда-то этой самой женщиной обладавший, и не раз. — А пока заказ не принесли, я тебе сейчас обрисую все быстренько, чтоб ты поняла, что к чему. Идея с этим фильмом еще года три назад родилась — есть такой Колпаков, сыграл когда-то пяток ролей второстепенных, потом в бизнес ушел, разбогател. И обратно в искусство потянуло — режиссером себя возомнил…
Он поморщился брезгливо. Хотя, насколько я помнила, все пять лет нашего знакомства он мне твердил о том, что сам хочет снимать кино. Это при том, что был всего лишь каскадером и постановщиком трюков, никаких режиссерских курсов не кончал и в кино попал совершенно случайно и лишь благодаря тому, что был мастером спорта по дзюдо и боксу. Но, наверное, не стоило сейчас это вспоминать — в конце концов, он говорил о чужом человеке, а самого себя мог считать моим близким. До какой-то степени.
— Короче, раздобыл он где-то сценарий — полное дерьмо, но откуда ему понять? — и на меня сразу вышел. Фамилия моя на слуху, фильмов куча — вот он с парой приятелей своих, тоже бизнесменов, ко мне. Говорят — деньги у нас есть, давай снимать. А мне сценарий сразу не понравился — я и предложил изменить кое-что, чтоб поэффектнее было. Трюков побольше, гонок, драк — того, что народу нравится. Послушали меня — да, говорят, меняй, работу над сценарием оплатим. Я сценариста знакомого привлек, мы с ним на пару сценарий переработали. Объявил я им по-божески — и заодно смету представил на трюки, на бригаду свою. И говорю — как сосценаристу мне процент от проката положен, согласны? Да, отвечают, о чем речь. Мне б, дураку, сразу догадаться, что раз они мне за переработку сценария не заплатили сразу, то нечисто тут, — а я на большие деньги рассчитывал, вот и купился…
Он был всем хорош — эффектный внешне, сильный и как любовник классный.
Но единственный минус перевешивал все плюсы — он был повернут на кино и самом себе. Так было и когда я познакомилась с ним в девяносто третьем и он был процветающим постановщиком трюков, дорого одетым и разъезжающим на подержанном «мерседесе», — так было и сейчас, когда он, судя по всему, являлся фактически безработным. От былого достатка остались лишь те самые модные вещи, но уже жутко поношенные — судя по куртке, которую он при мне сдавал в гардероб, некогда блестящей, а теперь убогой и тусклой, — и древняя «восьмерка».
Когда-то я прощала ему этот его минус. На начальном этапе нашего знакомства, когда он произвел на меня очень сильное впечатление. Кто-то мне подкинул идею сделать интервью с каскадером — чуть ли не Антонова, — и я через кого-то вышла на него, на Валерку. А он как раз работал в одной картине, снимавшейся в Подмосковье, — и пригласил на съемки. Вам, мол, будет интересно.
И я поехала — и действительно получила массу впечатлений.
Я тогда очень серьезно ко всему подходила. И если писала интервью, пыталась полностью проникнуться темой — и потому ради десяти страниц машинописного текста встречалась с ним раз пять. На съемках, в студии, у него дома, где он мне показывал свои фотографии в спортзале и демонстрировал записанные на видеокассетах фильмы, над которыми работал. И в ресторанах тоже встречались — у него было достаточно денег, чтобы пригласить меня в ресторан и заплатить за это самому.
Мне даже стало жалко, когда статья вышла, потому что у меня больше не было повода с ним встречаться. И сидеть рядом с ним в его красивом темно-синем «мерседесе», отделанном внутри деревом и кожей, и слушать, как он легко рассуждает об известнейших актерах и режиссерах, которые, судя по рассказам, были его ближайшими друзьями. И любоваться мужественным лицом эффектного, дорого одетого человека, который на семнадцать лет меня старше.
Все произошло как раз в тот день, когда я отдавала ему пачку газет со статьей о нем. И он пригласил меня куда-то, а потом повез домой, рассуждая о кино и о себе в кино, — а я сидела и думала, что мне жаль, что все кончилось. И когда он притормозил у подъезда, предложила ему зайти на чашку кофе.
Кофе мы и вправду выпили — утром. И пили его по утрам еще с полгода — хотя и с большими промежутками, потому что он мотался по всей стране. Его много куда приглашали, да и московские режиссеры, кажется, предпочитали снимать вне России — то ли на Украине, то ли в Белоруссии, так дешевле выходило.
Я им увлеклась — но, к счастью для себя, не собиралась хранить ему верность, пока он там катается по командировкам. Я работала в газете, где царили пьянство и разврат, я была легкомысленной, и мне нравились мужчины, а я нравилась им-и это меня и спасло от любви, страданий и даже, может быть, брака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127