я ни разу не плавала на теплоходе, а тут все по высшему разряду плюс компания известных людей. И я была готова заплатить за это двумя неделями секса — отчетливо понимая, что придется делать это каждую ночь, потому что Димка сказал, что каюта двухместная. Тем более я все равно собиралась вознаградить его за столь долгое ухаживание и за проявления столь несвойственной ему щедрости — безо всяких круизов.
Я даже не исключала, что Каверин разошелся настолько, что оплатил мою поездку — самому-то, понятно, все проплачивали герои его статей, — хотя это было очень маловероятно. Но все равно я оценила жест — и тем же вечером, когда он, устав ждать, позвонил мне домой, потому что якобы ответ был нужен срочно, сказала ему «да».
Следующие четыре недели Димка не ходил, а парил — я даже удивилась, что чувства могут так изменить человека.
Желание, точнее. Желание, которое должно было осуществиться вот-вот. И ради осуществления которого он готов был свернуть горы. Даже когда я на следующий день после данного ему согласия сообразила, что у меня нет загранпаспорта, побледневший и утративший дар речи Каверин дрожащим голосом произнес, что я срочно должна дать ему свой советский паспорт и фото — остальное не мое дело. И загранпаспорт мне таки оформили — всего за две недели, по тем временам несбыточное чудо.
Кажется, о том, что у нас намечается медовый месяц, знала вся редакция — хотя я никому не сказала ни слова, и Димка, естественно, тоже. Но по его виду можно было догадаться, что его мечта близка к осуществлению — а заранее поданные главному заявления на отпуск подтверждали догадку. Димку в редакции не очень любили, и все четыре недели он был объектом для смешков за спиной и в лицо — но похоже, их не замечал. И ко мне не приставал — хотя попроси он, так сказать, аванс, я бы пригласила его к себе в тот же день.
Заодно догадалась о том, что что-то неладно, и жена Каверина — она заезжала как-то в редакцию, и я ее видела, тридцатилетнюю худосочную тетку, некрасивую и выглядящую на все сорок. Вряд ли она знала о его симпатии ко мне — и вряд ли подозревала в том, что он ей уже изменял, — но тут что-то заподозрила. Видно, витавший в эмпиреях Димка продолжал витать в них, возвращаясь из редакции домой и вызывая подозрения чересчур счастливым видом.
В итоге согласно разработанному им плану в Одессу мы должны были вылетать порознь. Я на день раньше, с нашими загранпаспортами и обмененными официально долларами на двоих — видно, Димка не хотел, чтобы супруга устроила ему обыск перед отлетом, — и в сопровождении одного певца и его жены, коим Каверин доверял и не сомневался, что на мою честь они покушаться не будут. А он должен был прилететь на день позже — перед самым отплытием.
Отплытие намечалось на десять утра, а накануне вечером Каверин в Одессе так и не появился. Я, впрочем, не особо беспокоилась — и даже, если честно, о нем забыла, тем более что приятно провела время в баре и рано легла спать. А часов в шесть утра меня разбудил телефонный звонок. И убитый Димкин голос поведал мне очень тихо — видимо, боялся, что жена может услышать, — что по независящим от него причинам в круиз он поехать не может.
Не могу сказать, что я тоже была убита, — хотя в силу порядочности какое-то время чувствовала себя неловко. Несколько часов примерно — до того момента, как вскоре после отплытия веселая круизная компания устроила грандиозную пьянку. Точнее, даже дольше — до момента, когда ко мне, скромно сидевшей за столиком в углу и наблюдавшей, как кумиры публики напиваются с фантастической быстротой, подсел высокий крепкий мужчина с сильным волевым лицом. И мне сразу стало легко и весело.
Как выяснилось позже, Каверин позвонил тем утром и тому певцу с женой, с которыми я летела в Одессу, — и слезно молил держать меня под контролем и даже, если есть возможность, поселить в своей каюте. Но они, не удержавшись, напились в первый день вместе со всеми — а утром, вспомнив Димкину просьбу, спохватились и сказали себе, что просто обязаны следить за мной и меня опекать.
Но когда этим самым утром они зашли в мою каюту, я была там не одна. Опоздали они, в общем.
По возвращении я сказала уже все знавшему от своих друзей Димке искреннее спасибо — не став добавлять, что благодарю не только за поездку, но и за фантастический теплоходный роман. Кстати, затянувшийся на пару месяцев и едва не закончившийся браком. Однако Каверин сделал вид, что меня не замечает, — и только протянутые мной доллары, которые он менял лично для себя, заставили его лицо чуть просветлеть. Но только чуть-чуть — что показало мне, что он и вправду страдает.
История, облетевшая всю редакцию, сделала Димку полным посмешищем. И только Антонова меня упрекнула — ей больно было, видите ли, оттого, что Димка переживает. А я в тот момент была жутко увлечена другим — хотя несколько месяцев спустя согласилась с тем, что Наташка была права, и пообещала себе, что если подвернется шанс, то я сделаю то, чего он так хочет. Однако больше шансов у Димки не было — или я их не замечала. А потом вовсе выкинула его из головы.
— Сучка ты, говорю, Ленская, — подвела итог моим воспоминаниям Антонова. — Столько лет мужик страдает — а тебе все до одного места. Так правда его не пустила — или все-таки было что? Мне-то можешь сказать. Ну не темни — а еще подруга называется!
— Да не было, не было, Наташ! — Болезненный интерес Антоновой порой начинал выводить меня из себя. — Одна я спала — понимаешь?
— Да ладно, одна — небось у дома-то уже мужик ждал, вот Димку и отшила.
— Слезать со своей любимой темы Наташка, похоже, не собиралась. — Уж не Вайнберг ли? А то он вчера что-то больно быстро соскочил — такой любитель махнуть, а тут часок посидел и смотал. И все на тебя косился — я видела, — а ты на него. Да ладно, Ленская, было ж у вас, все знают. Так он?
Я тяжело вдохнула, качая головой, и решительно размяла в пепельнице сигарету. А потом посмотрела на часы — показывая, что мне пора.
— Да ладно, ладно — я ж по дружбе! — Антонова поняла, кажется, что переборщила. — Ты мне не чужая — вот и спрашиваю. И девочку из себя, пожалуйста, не строй — знаю же, скольких мужиков ты тут перетрахала. Не Ленька — значит, не Ленька. Он, смотрю, на новую девку из отдела писем глаз положил — может, потому вчера и смотал быстро, что с ней в койку намылился…
Личной жизни у Наташки нет — но личные жизни других ей жутко интересны.
Она всегда была в курсе, кто с кем и где трахнулся. Правда, точно так же она знала, кто с кем и сколько пьет, у кого проблемы в семье, а кто собирается семью создавать. Кто-то даже пошутил, что еще только думает, кого бы послать в ближайший винный магазин, а Наташка уже знает, что в его кабинете намечается пьянка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Я даже не исключала, что Каверин разошелся настолько, что оплатил мою поездку — самому-то, понятно, все проплачивали герои его статей, — хотя это было очень маловероятно. Но все равно я оценила жест — и тем же вечером, когда он, устав ждать, позвонил мне домой, потому что якобы ответ был нужен срочно, сказала ему «да».
Следующие четыре недели Димка не ходил, а парил — я даже удивилась, что чувства могут так изменить человека.
Желание, точнее. Желание, которое должно было осуществиться вот-вот. И ради осуществления которого он готов был свернуть горы. Даже когда я на следующий день после данного ему согласия сообразила, что у меня нет загранпаспорта, побледневший и утративший дар речи Каверин дрожащим голосом произнес, что я срочно должна дать ему свой советский паспорт и фото — остальное не мое дело. И загранпаспорт мне таки оформили — всего за две недели, по тем временам несбыточное чудо.
Кажется, о том, что у нас намечается медовый месяц, знала вся редакция — хотя я никому не сказала ни слова, и Димка, естественно, тоже. Но по его виду можно было догадаться, что его мечта близка к осуществлению — а заранее поданные главному заявления на отпуск подтверждали догадку. Димку в редакции не очень любили, и все четыре недели он был объектом для смешков за спиной и в лицо — но похоже, их не замечал. И ко мне не приставал — хотя попроси он, так сказать, аванс, я бы пригласила его к себе в тот же день.
Заодно догадалась о том, что что-то неладно, и жена Каверина — она заезжала как-то в редакцию, и я ее видела, тридцатилетнюю худосочную тетку, некрасивую и выглядящую на все сорок. Вряд ли она знала о его симпатии ко мне — и вряд ли подозревала в том, что он ей уже изменял, — но тут что-то заподозрила. Видно, витавший в эмпиреях Димка продолжал витать в них, возвращаясь из редакции домой и вызывая подозрения чересчур счастливым видом.
В итоге согласно разработанному им плану в Одессу мы должны были вылетать порознь. Я на день раньше, с нашими загранпаспортами и обмененными официально долларами на двоих — видно, Димка не хотел, чтобы супруга устроила ему обыск перед отлетом, — и в сопровождении одного певца и его жены, коим Каверин доверял и не сомневался, что на мою честь они покушаться не будут. А он должен был прилететь на день позже — перед самым отплытием.
Отплытие намечалось на десять утра, а накануне вечером Каверин в Одессе так и не появился. Я, впрочем, не особо беспокоилась — и даже, если честно, о нем забыла, тем более что приятно провела время в баре и рано легла спать. А часов в шесть утра меня разбудил телефонный звонок. И убитый Димкин голос поведал мне очень тихо — видимо, боялся, что жена может услышать, — что по независящим от него причинам в круиз он поехать не может.
Не могу сказать, что я тоже была убита, — хотя в силу порядочности какое-то время чувствовала себя неловко. Несколько часов примерно — до того момента, как вскоре после отплытия веселая круизная компания устроила грандиозную пьянку. Точнее, даже дольше — до момента, когда ко мне, скромно сидевшей за столиком в углу и наблюдавшей, как кумиры публики напиваются с фантастической быстротой, подсел высокий крепкий мужчина с сильным волевым лицом. И мне сразу стало легко и весело.
Как выяснилось позже, Каверин позвонил тем утром и тому певцу с женой, с которыми я летела в Одессу, — и слезно молил держать меня под контролем и даже, если есть возможность, поселить в своей каюте. Но они, не удержавшись, напились в первый день вместе со всеми — а утром, вспомнив Димкину просьбу, спохватились и сказали себе, что просто обязаны следить за мной и меня опекать.
Но когда этим самым утром они зашли в мою каюту, я была там не одна. Опоздали они, в общем.
По возвращении я сказала уже все знавшему от своих друзей Димке искреннее спасибо — не став добавлять, что благодарю не только за поездку, но и за фантастический теплоходный роман. Кстати, затянувшийся на пару месяцев и едва не закончившийся браком. Однако Каверин сделал вид, что меня не замечает, — и только протянутые мной доллары, которые он менял лично для себя, заставили его лицо чуть просветлеть. Но только чуть-чуть — что показало мне, что он и вправду страдает.
История, облетевшая всю редакцию, сделала Димку полным посмешищем. И только Антонова меня упрекнула — ей больно было, видите ли, оттого, что Димка переживает. А я в тот момент была жутко увлечена другим — хотя несколько месяцев спустя согласилась с тем, что Наташка была права, и пообещала себе, что если подвернется шанс, то я сделаю то, чего он так хочет. Однако больше шансов у Димки не было — или я их не замечала. А потом вовсе выкинула его из головы.
— Сучка ты, говорю, Ленская, — подвела итог моим воспоминаниям Антонова. — Столько лет мужик страдает — а тебе все до одного места. Так правда его не пустила — или все-таки было что? Мне-то можешь сказать. Ну не темни — а еще подруга называется!
— Да не было, не было, Наташ! — Болезненный интерес Антоновой порой начинал выводить меня из себя. — Одна я спала — понимаешь?
— Да ладно, одна — небось у дома-то уже мужик ждал, вот Димку и отшила.
— Слезать со своей любимой темы Наташка, похоже, не собиралась. — Уж не Вайнберг ли? А то он вчера что-то больно быстро соскочил — такой любитель махнуть, а тут часок посидел и смотал. И все на тебя косился — я видела, — а ты на него. Да ладно, Ленская, было ж у вас, все знают. Так он?
Я тяжело вдохнула, качая головой, и решительно размяла в пепельнице сигарету. А потом посмотрела на часы — показывая, что мне пора.
— Да ладно, ладно — я ж по дружбе! — Антонова поняла, кажется, что переборщила. — Ты мне не чужая — вот и спрашиваю. И девочку из себя, пожалуйста, не строй — знаю же, скольких мужиков ты тут перетрахала. Не Ленька — значит, не Ленька. Он, смотрю, на новую девку из отдела писем глаз положил — может, потому вчера и смотал быстро, что с ней в койку намылился…
Личной жизни у Наташки нет — но личные жизни других ей жутко интересны.
Она всегда была в курсе, кто с кем и где трахнулся. Правда, точно так же она знала, кто с кем и сколько пьет, у кого проблемы в семье, а кто собирается семью создавать. Кто-то даже пошутил, что еще только думает, кого бы послать в ближайший винный магазин, а Наташка уже знает, что в его кабинете намечается пьянка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127