— Ну, забирайся, — сказал Саша. — Ты умеешь ездить верхом?
— Никогда не приходилось, — прошептала Кристина, которую теперь, когда опасность окончательно миновала, начала бить дрожь. — А как на нее забраться?
— Давай я тебя подсажу.
— А вы?
— Я тоже сяду.
— Боливар выдержит двоих? — попыталась улыбнуться Кристина.
— Выдержит, — засмеялся Лоскутков. Кристина с трудом поднялась на лошадь, которая терпеливо ждала, пока эта неприятная, неумелая и мокрая особа как следует усядется в седло. Если бы лошадь владела современным сленгом, она наверняка бы подумала с отвращением: «Ненавижу «чайников», особенно таких мокрых». Возможно, она так и подумала, поскольку несколько раз недовольно фыркнула.
— Ну не надо, не сердись. — Саша погладил Медаль по черному носу. — Будь хорошей девочкой.
Он легко вспрыгнул на круп лошади, и они потрусили обратно к конюшням АОЗТ «Конник», располагавшимся примерно километрах в двух от места событий.
АОЗТ «Конник»
АОЗТ «Конник» было семейным кооперативом. Как ни странно, его устроителями были бывшие дремучие горожане, которые сознательно стали жить в прямом смысле на конюшне. Удивительное дело, но это их устраивало.
Еще на заре перестройки, как только официально была разрешена индивидуально-трудовая деятельность, Дмитрий снял пустовавшее помещение сельпо, утеплил его и устроил там денники, где поместил своих первых трех лошадей, купленных по дешевке в колхозе. Он ушел из НИИ, где уже потихоньку переставали выплачивать зарплату. Главное — Людмила, такая же, как и он, страстная лошадница, полностью поддержала затею мужа.
Эти лошадки не отличались ни особой статью, ни чистотой кровей, но они были смирные и покладистые и вполне годились для того, чтобы на них катались новички. Сначала Дмитрий вместе с Людмилой катали детей по парку в Пушкине. Круг стоил рубль, и, даже учитывая немалые деньги, которые приходилось уплачивать администрации музея и парка, выручка получалась весьма солидная.
Со временем Дмитрий обзавелся также милым шотландским пони и обычным дагестанским осликом, которые послушно позировали перед объективами фотоаппаратов и катали детишек.
Наконец, после нескольких лет такой работы, Дмитрию удалось осуществить свою мечту — он открыл конюшню, где за умеренную по нынешним временем плату желающие могли под руководством инструктора покататься по окрестным полям и дорогам. Это произошло год назад. Старое здание сельпо давно снесли и поставили просторные и сухие, хорошо проветриваемые денники.
За год вокруг конюшни Дмитрия, которая называлась АОЗТ «Конник», собралась группа любителей лошадей. Многие мальчишки, а особенно девчонки оставались подолгу в денниках, ходили за лошадьми, кормили их, убирали навоз, а самые опытные чистили им копыта, чинили упряжь и занимались с новичками. И все это даром — за одну лишь возможность бесплатно поездить верхом. Впрочем, Дмитрий подозревал, что некоторые приплачивали бы за возможность поухаживать за лошадью. Он прекрасно понимал этих ребятишек, потому что сам когда-то был таким. Вот только раньше было очень мало мест, где можно было пообщаться с этими прекрасными животными.
К тому времени, когда Кристина с Сашей добрались до конюшен, уже поднялась и Людмила. Увидев Лоскуткова, въезжающего в ворота с замызганной девчонкой, которую качало из стороны в сторону, она спросила:
— Ты что, невесту умыкнул?
— А что? Хорошая жена будет!
— Может быть, — ответила Людмила. — Только почему она у тебя такая замарашка?
— Она просто промокла немножко, а так девушка хоть куда, — засмеялся Саша и, спрыгнув на землю, помог спуститься Кристине.
Она попыталась встать на больную ногу, но, поморщившись от боли, снова оперлась о Сашино плечо.
Дмитрий и его жена помогли Кристине войти в дом.
— Люся, принеси сухую одежду, а то, видишь, невеста промокла насквозь.
Людмила удалилась и вернулась с целым ворохом одежды.
— Где же ты ее подобрал? — спросила она Сашу. — Она, часом, не русалка?
— Сейчас выясним, — деловым тоном заметил муж и осторожно стянул с Кристининой ноги мокрый ботинок. — Нет, не русалка, — сказал он, снял второй ботинок и присвистнул — щиколотка распухла и посинела.
— Голеностоп растянула, — сказала Люся. — Причем довольно давно. Видишь, как щиколотка посинела.
— Я два раза, — морщась от боли сказала Кристина. — Потом снова…
Лоскутков наклонился, чтобы получше рассмотреть сустав, но Людмила ворчливо сказала:
— Слушайте, мужики, дуйте-ка отсюда. На ней же фактически мокрый компресс. Дайте человеку переодеться!
Мужики послушно испарились, а Люся помогла Кристине раздеться.
— Как тебя зовут-то? — спросила она, стягивая мокрый плащ.
— Кристина. А вы — Люся.
— А я — Люся, — сказала Люся. — Блузка-то совсем испорчена.
— Ой, да Бог с ней, — махнула рукой Кристина. — А как зовут вашего мужа? Ах, ну да, какая я невнимательная! Митя вы его назвали?
— Да, Дмитрий. Дмитрий Николаевич Овечкин. А я в девичестве — Козловская. Такие вот звериные фамилии. Впору ферму заводить, а не конюшню.
— А того, который меня нашел?
— А он Саша Лоскутков. Между прочим, в милиции работает, или не в милиции, а… ну вроде того.
Кристина переоделась в Люсину одежду, которая была ей велика, и стала еще больше похожа на сбежавшего из приюта подростка, раздобывшего себе одежду с чужого плеча.
Вернулся Митя и принес плоскую бутылочку с коньяком.
— Выпей пару глотков, чтобы быстрее согреться, — посоветовал он.
Кристина послушно сделала два глотка. И сразу же у нее по телу стало разливаться тепло.
— А телефон у вас есть? — спросила она. — Надо бы домой позвонить. Вдруг мама начнет волноваться.
— Телефона у нас, к сожалению, нет, — покачала головой Людмила. — Ближайший на почте — это примерно километр отсюда. Да ты не беспокойся, Митя или Саша съездят и предупредят твоих родных. А тебе: придется пока побыть у нас — как ты с такой ногой… Или лучше давай я съезжу, а то твои подумают еще что-нибудь не то. Звонит незнакомый мужчина… Женщинам больше доверяют.
Кристина подняла голову и посмотрела на этих людей.
— Я… я вам так благодар… — Она не закончила, потому что из глаз вдруг сами собой брызнули слезы.
Кристина проспала до обеда, разбудил ее собачий лай. Она прислушалась — за окном раздавались совершенно необычные, незнакомые звуки: слышалось фырканье и ржание, топот копыт, звон ведер, еще какое-то шарканье.. Переговаривались люди, судя по голосам — подростки. Это был шум большой конюшни АОЗТ «Конник».
Кристина поднялась с дивана, на котором лежала, заботливо укрытая плотным шерстяным пледом, и, опираясь на здоровую ногу, с трудом доковыляла до окна.
Унылое промозглое утро сменилось на редкость солнечным днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122