Удобно для оправдания собственного безделья.
Любимым его занятием является сидение над очередным докладом. Пишет он их сам.
Свои доклады Заремба отдает перепечатывать на машинке, переплетает и хранит в отдельных шкафах. Все до одного. В синих, зеленых, коричневых, желтых и красных обложках, они кочуют за Фадеем Борисовичем из одного служебного кабинета в другой.
Вторым и непреложным пунктом его деятельности, где бы он ни начальствовал, является создание кружков по изучению. Чего? Всего. Техники безопасности, производственной гигиены, воспитания детей, международного положения, культуры и быта и так далее и тому подобное.
Любит он церемонию подписывания различного рода деловых бумаг. Нужно отдать ему должное, подписывает все, что приносят.
Многие пользуются его добротой, зная, что отказа не будет.
Третий кит, на котором стоит Фадей Борисович, - производственные совещания, пятиминутки и летучки. Если он не пишет доклад, не подмахивает бумаги, то проводит совещание.
На каждом новом месте он сразу же приступает к переоборудованию своего служебного кабинета.
В отношении подбора кадров - любимой темы Зарембы - он весьма заблуждается, думая, что людей на работу принимает он. На фабрике поговаривают, что это делает Капитолина Платоновна, руководствуясь не тем, каковы деловые и профессиональные качества у человека, а определяя годность к должности по... гороскопу..."
Флора твердо решила ни Зарембу, ни Анегина героями передачи не делать и потому их фамилии в блокноте зачеркнула. К ее удовлетворению, на фабрике было много интересных людей, о которых можно рассказать, правда, из руководства оставался, пожалуй, один главный художник, человек, несомненно, энергичный, творческий. Или взять Крутоярова. Ветеран... А какой дом отдыха организовал! А сколько прекрасных рабочих-умельцев могут стать героями передачи! Чуть ли не о каждом можно снимать полнометражный фильм. Конечно, времени оставалось мало, а Бариновой следовало еще многое проверить, уточнить. Но режиссер торопил, не давая Флоре, как автору сценария, развернуться.
Надо прямо сказать, что с приездом съемочной группы, и прежде всего Старикова, Баринова внезапно сникла, утратив свою былую напористость и инициативу, а вместе с ними и веру в то, что ей удастся полностью реализовать свой первоначальный замысел. С таким минорным настроением она и отправилась в город.
* * *
Измайлов проснулся с ощущением какой-то чистоты и спокойствия. Яркий свет заливал спальню, и он даже подумал: не зима ли на дворе? Так светло и чисто бывает, когда прочно ляжет снег, выбелив и скрасив все вокруг. Но Захар Петрович понял: это отсвет соседнего здания, построенного из голубоватых панелей.
И, наверное, эта чистота, это спокойствие были у него в душе. Он посмотрел на Галину, лежащую рядом с ним, и она, словно почувствовав его взгляд, открыла глаза. И улыбнулась. Счастливо, как прежде.
Захар Петрович поразился своему состоянию: спал всего ничего, а никакой усталости и тяжести. Даже какой-то подъем.
Эта ночь как будто бы разделила два мира. Прежний, о котором он не хотел вспоминать, и новый, в котором стоило жить, какие бы неприятности ни сулило будущее.
Он снова и снова переживал то состояние, когда увидел вчера Галину. Ей во что бы то ни стало захотелось показаться у Межерицких. Обязательно! Чтобы их увидели вместе. Ради этого и мчалась как угорелая из Рдянска, ухлопав последние деньги на такси.
Пока Галина приводила себя в порядок, он узнал, что Володя прямо, не заходя домой, отправился к Самсоновым. Навестить Катю. Он не знал, что она гостит в Москве.
Вчера вечером Захар Петрович появился с женой на торжестве, когда веселье было в полном разгаре. Радости Лили и Бориса Матвеевича не было предела.
Засиделись допоздна. А когда вернулись к себе, Володя был уже дома и крепко спал, сморенный дорогой. И все говорили, говорили, никак не могли наговориться...
- Захар, почему ты скрыл от меня, что у тебя неприятности на работе? - укоряла мужа Галина.
Он стал оправдываться, что не хотел ее волновать.
- Господи! - заплакала она. - Неужели я бы не поняла тебя, да? В какое положение ты меня поставил? Выходит, что я - стерва! Тебе плохо, а я ушла...
Он успокаивал ее, а сам от счастья тоже чуть не плакал.
- Понимаешь, этот звонок... Да еще как увидела фотографию...
- Какой звонок? - спросил Захар Петрович.
- Когда ты уехал на конференцию, позвонил мужчина. Говорит: у вашего мужа есть любовница и побочная дочь... А потом я нашла в нашем почтовом ящике фотографию. Честное слово, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела, как похожи Володька и девочка с фотографии... Подумала, что снимок недавний... Так стало горько, так обидно! Ну и подхватилась. Ты же знаешь, какая я иногда бываю сумасшедшая...
Захар Петрович рассказал Галине, как все было на самом деле. Заснули, когда в окне забрезжил синий рассвет.
И вот теперь, глядя на счастливое лицо жены, Захар Петрович вспомнил, что забыл задать Галине два вопроса.
- Скажи, как ты узнала о моих служебных делах? - поинтересовался он.
Она взъерошила ему волосы и сказала:
- Какое это имеет значение?
- Интересно все-таки... Межерицкие?
- Нет.
- Авдеев?
- Нет. - Она улыбнулась: - Не гадай, все равно не скажу... Написал добрый, очень хороший человек... Я тут же в дорогу. Даже не помню, как собиралась...
- А как Володя? - осторожно спросил Захар Петрович. - Что ты ему сказала, когда вы уезжали в Хановей?
- Не помню... Но о той женщине - ничего...
Встреча с сыном была сдержанной.
- Мужики и есть мужики, - смеялась Галина. - Даже не поцелуются по-человечески...
Измайлову показалось, что Володя возмужал, повзрослел. А может, много думал в Хановее. Ведь вряд ли от его внимания ускользнуло состояние и настроение матери.
Сели завтракать все вместе. Захару Петровичу хотелось, чтобы это утро длилось без конца. Но надо было идти на работу. Галина придирчиво осмотрела его перед выходом. И на прощанье попросила почему-то передать привет Ракитовой.
По дороге в прокуратуру Захар Петрович старался разгадать, кто же мог написать в Хановей. Если не Межерицкие и Авдеев, то?..
Сначала он подумал на Гранскую. Но, поразмыслив, отмел свое предположение. Инга Казимировна сделала бы это, скорее всего, в открытую. И сказала бы ему сама.
Вероника Савельевна?
Нет, при всем уважении к Измайлову та не решилась бы на такой шаг.
Он так и появился на работе, не придя ни к какому определенному выводу.
Ключом к разгадке была реакция Ракитовой, когда Захар Петрович передал ей привет от своей жены. Она мгновенно залилась румянцем и, не удержавшись, воскликнула:
- Уже приехала?
Но тут же осеклась, смутилась и не знала, куда девать глаза.
Захар Петрович прямо-таки опешил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Любимым его занятием является сидение над очередным докладом. Пишет он их сам.
Свои доклады Заремба отдает перепечатывать на машинке, переплетает и хранит в отдельных шкафах. Все до одного. В синих, зеленых, коричневых, желтых и красных обложках, они кочуют за Фадеем Борисовичем из одного служебного кабинета в другой.
Вторым и непреложным пунктом его деятельности, где бы он ни начальствовал, является создание кружков по изучению. Чего? Всего. Техники безопасности, производственной гигиены, воспитания детей, международного положения, культуры и быта и так далее и тому подобное.
Любит он церемонию подписывания различного рода деловых бумаг. Нужно отдать ему должное, подписывает все, что приносят.
Многие пользуются его добротой, зная, что отказа не будет.
Третий кит, на котором стоит Фадей Борисович, - производственные совещания, пятиминутки и летучки. Если он не пишет доклад, не подмахивает бумаги, то проводит совещание.
На каждом новом месте он сразу же приступает к переоборудованию своего служебного кабинета.
В отношении подбора кадров - любимой темы Зарембы - он весьма заблуждается, думая, что людей на работу принимает он. На фабрике поговаривают, что это делает Капитолина Платоновна, руководствуясь не тем, каковы деловые и профессиональные качества у человека, а определяя годность к должности по... гороскопу..."
Флора твердо решила ни Зарембу, ни Анегина героями передачи не делать и потому их фамилии в блокноте зачеркнула. К ее удовлетворению, на фабрике было много интересных людей, о которых можно рассказать, правда, из руководства оставался, пожалуй, один главный художник, человек, несомненно, энергичный, творческий. Или взять Крутоярова. Ветеран... А какой дом отдыха организовал! А сколько прекрасных рабочих-умельцев могут стать героями передачи! Чуть ли не о каждом можно снимать полнометражный фильм. Конечно, времени оставалось мало, а Бариновой следовало еще многое проверить, уточнить. Но режиссер торопил, не давая Флоре, как автору сценария, развернуться.
Надо прямо сказать, что с приездом съемочной группы, и прежде всего Старикова, Баринова внезапно сникла, утратив свою былую напористость и инициативу, а вместе с ними и веру в то, что ей удастся полностью реализовать свой первоначальный замысел. С таким минорным настроением она и отправилась в город.
* * *
Измайлов проснулся с ощущением какой-то чистоты и спокойствия. Яркий свет заливал спальню, и он даже подумал: не зима ли на дворе? Так светло и чисто бывает, когда прочно ляжет снег, выбелив и скрасив все вокруг. Но Захар Петрович понял: это отсвет соседнего здания, построенного из голубоватых панелей.
И, наверное, эта чистота, это спокойствие были у него в душе. Он посмотрел на Галину, лежащую рядом с ним, и она, словно почувствовав его взгляд, открыла глаза. И улыбнулась. Счастливо, как прежде.
Захар Петрович поразился своему состоянию: спал всего ничего, а никакой усталости и тяжести. Даже какой-то подъем.
Эта ночь как будто бы разделила два мира. Прежний, о котором он не хотел вспоминать, и новый, в котором стоило жить, какие бы неприятности ни сулило будущее.
Он снова и снова переживал то состояние, когда увидел вчера Галину. Ей во что бы то ни стало захотелось показаться у Межерицких. Обязательно! Чтобы их увидели вместе. Ради этого и мчалась как угорелая из Рдянска, ухлопав последние деньги на такси.
Пока Галина приводила себя в порядок, он узнал, что Володя прямо, не заходя домой, отправился к Самсоновым. Навестить Катю. Он не знал, что она гостит в Москве.
Вчера вечером Захар Петрович появился с женой на торжестве, когда веселье было в полном разгаре. Радости Лили и Бориса Матвеевича не было предела.
Засиделись допоздна. А когда вернулись к себе, Володя был уже дома и крепко спал, сморенный дорогой. И все говорили, говорили, никак не могли наговориться...
- Захар, почему ты скрыл от меня, что у тебя неприятности на работе? - укоряла мужа Галина.
Он стал оправдываться, что не хотел ее волновать.
- Господи! - заплакала она. - Неужели я бы не поняла тебя, да? В какое положение ты меня поставил? Выходит, что я - стерва! Тебе плохо, а я ушла...
Он успокаивал ее, а сам от счастья тоже чуть не плакал.
- Понимаешь, этот звонок... Да еще как увидела фотографию...
- Какой звонок? - спросил Захар Петрович.
- Когда ты уехал на конференцию, позвонил мужчина. Говорит: у вашего мужа есть любовница и побочная дочь... А потом я нашла в нашем почтовом ящике фотографию. Честное слово, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела, как похожи Володька и девочка с фотографии... Подумала, что снимок недавний... Так стало горько, так обидно! Ну и подхватилась. Ты же знаешь, какая я иногда бываю сумасшедшая...
Захар Петрович рассказал Галине, как все было на самом деле. Заснули, когда в окне забрезжил синий рассвет.
И вот теперь, глядя на счастливое лицо жены, Захар Петрович вспомнил, что забыл задать Галине два вопроса.
- Скажи, как ты узнала о моих служебных делах? - поинтересовался он.
Она взъерошила ему волосы и сказала:
- Какое это имеет значение?
- Интересно все-таки... Межерицкие?
- Нет.
- Авдеев?
- Нет. - Она улыбнулась: - Не гадай, все равно не скажу... Написал добрый, очень хороший человек... Я тут же в дорогу. Даже не помню, как собиралась...
- А как Володя? - осторожно спросил Захар Петрович. - Что ты ему сказала, когда вы уезжали в Хановей?
- Не помню... Но о той женщине - ничего...
Встреча с сыном была сдержанной.
- Мужики и есть мужики, - смеялась Галина. - Даже не поцелуются по-человечески...
Измайлову показалось, что Володя возмужал, повзрослел. А может, много думал в Хановее. Ведь вряд ли от его внимания ускользнуло состояние и настроение матери.
Сели завтракать все вместе. Захару Петровичу хотелось, чтобы это утро длилось без конца. Но надо было идти на работу. Галина придирчиво осмотрела его перед выходом. И на прощанье попросила почему-то передать привет Ракитовой.
По дороге в прокуратуру Захар Петрович старался разгадать, кто же мог написать в Хановей. Если не Межерицкие и Авдеев, то?..
Сначала он подумал на Гранскую. Но, поразмыслив, отмел свое предположение. Инга Казимировна сделала бы это, скорее всего, в открытую. И сказала бы ему сама.
Вероника Савельевна?
Нет, при всем уважении к Измайлову та не решилась бы на такой шаг.
Он так и появился на работе, не придя ни к какому определенному выводу.
Ключом к разгадке была реакция Ракитовой, когда Захар Петрович передал ей привет от своей жены. Она мгновенно залилась румянцем и, не удержавшись, воскликнула:
- Уже приехала?
Но тут же осеклась, смутилась и не знала, куда девать глаза.
Захар Петрович прямо-таки опешил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142