— Нетерпение, значит, проявляешь? Спрашиваешь, когда на дело пойдёшь? Вот завтра и пойдёшь.
И на следующий день Володя вышел впервые с Колькой на «промысел». Сашка отправил их воровать по трамваям.
Воровали они в часы «пик», когда городские трамваи были переполнены. Колька чувствовал себя в полной безопасности.
— Черта ппочувствуют в давке, — говорил он Володе, который трясся от нервного возбуждения.
Обязанности Володи, как новичка, были скромными. Он является своего рода камерой хранения, куда Колька сразу же передавал украденный кошелёк или деньги.
— В случае чего — чист как огурчик, — объяснял он своему партнёру.
Что такое «чист как огурчик», Володя понял, когда Кольку задержала милиция. Его продержали несколько часов, но ничего из украденного при нем не нашли и выпустили.
Вскоре Володя залез в карман и сам…
— Ничего сработано, — похвалил Сашка, который присутствовал при его «дебюте».
Теперь деньги у Володи не переводились. Он купил себе новое пальто, ботинки. Постепенно Сашка втянул его и в выпивки… Новая, «безотказная жизнь» все более и более затягивала Володю. За его плечами был уже не один десяток краж, и Сашка выделял его среди других молодых.
Сашка Сила был тем, кого называют «горловыми ворами». Последнее время на «дела» сам он почти не ходил, ограничиваясь организацией краж и ограблений. Это было и спокойней, и доходней. У своих пособников он отбирал половину добычи, которую те ему безропотно уступали.
Молодые воры боялись Сашку. Они знали, как погиб Сенька Вихрь, пятнадцатилетний паренёк, который «продал» Сашку на предварительном следствии. Сеньку зарезали через год в поезде, когда он, полный радостных надежд, возвращался из колонии домой. Та же судьба постигла и Лёвку Белика…
От своих «мальчиков» Сашка имел постоянный доход. Но разве это были те масштабы, к которым он привык! Крохи, жалкие крохи. Сашка мечтал о «большом деле».
Но с «большими делами» не везло. То ли уголовный розыск лучше работать стал, то ли с годами пришла осторожность, которой раньше не было. А развернуться хотелось. Ох как хотелось! Он уже подумывал перебраться на юг, когда узнал, что один из жителей города, некто Глуз, выиграл по последнему тиражу Государственного трехпроцентного выигрышного займа пять тысяч рублей.
В тот же день Сашка установил адрес Глуза и организовал за его квартирой наблюдение. Такое же дежурство было установлено у проходной завода, на котором работал Глуз. Откуда бы Глуз ни надумал идти в сберкассу за выигрышем, об этом мгновенно должны были сообщить Сашке. Нет, этих пяти тысяч он из своих рук выпускать не собирался.
Все было продумано. Все, до мельчайших деталей. И тем не менее…
Глуз с кожаным портфелем в руках вышел из сберкассы в сопровождении жены. Оглянулся.
— Разрешите прикурить?
Перед ним стоял хорошо одетый молодой человек с подбритыми усиками.
— Пожалуйста.
Глуз передал портфель жене, достал из кармана спички, зажёг. Сашка наклонился над огоньком в заскорузлых согнутых ладонях…
— Держи! Держи! Грабят!
Вырвав портфель, Рыжий побежал к забору, за которым его дожидался Володя.
— Раз!
Портфель, перевернувшись в воздухе, полетел за забор. Володя подхватил его и, спрятав под пальто, побежал со всех ног. Неподалёку заверещал свисток.
— Караул! Грабят!
Скорей, скорей! Вот то самое место, где его должен ждать третий. Почему его нет?
Володя перескочил через канаву, свернул на тропинку и… попал прямо в руки милиционера.
Несколькими минутами позже был задержан и Колька.
Не везло Сашке последнее время!
А через час, забившись в угол камеры предварительного заключения — КПЗ, Володя уже читал переданную ему записку: «Честно признавайся, что налёт организовал ты, а Рыжий только помогал. И не вздумай Сашу приплетать. Ведь не было Саши. Понял? Твой брат».
По недосмотру работников милиции он и Колька оказались в одной камере. На час, но и этого было достаточно.
— Записку получил?
— Ну?
— Нне психуй. Мне за рецидив десятку дадут, а ты ккак-нибудь обойдёшься. А Сашку путать ни к чему, сам знаешь… Так и гговори: «Родных не имею, места жительства не имею…» Со мной на станции снюхался и ппредложил идти на дело. Я о-отказывался. А ты угрожал, что, если не ппойду, плохо будет. Ппонял?..
— Гады вы все…
Однако на предварительном следствии Володя так и показал. А в душе копошилось сомнение: разве это и есть воровская дружба?
Чувствовалось, что следователь, пожилой толстый человек с одышкой, не верит ни одному его слову.
— Таким образом, вы утверждаете, что приехали в город пятнадцатого?
— Да.
— А откуда вы узнали о том, что Глуз выиграл?
— Из газеты.
— Где вы её взяли?
— Прочёл на витрине у вокзала.
— Так, хорошо. А за какое число была эта газета?
— Не помню.
— Я вам напомню. Заметка была напечатана в газете за шестое число. А газеты на витрине меняются каждый день…
— Ну, прочёл не на витрине.
С каждым ответом Володя запутывался все больше и больше. Поняв это, он вообще отказался давать показания.
— Я свою вину признал и больше отвечать ни на какие вопросы не буду.
— Ваше право. Но зря. Мне кажется, что во всем этом деле замешана чья-то другая, более опытная рука…
Но Володя был уже не тем мальчиком. Воровская жизнь не могла пройти бесследно…
— Вы, гражданин следователь, бросьте на мою психику давить. Хотите большое дело состряпать? Не выйдет…
Следователь доложил о ходе дела своему начальнику. Тот полистал протоколы допросов свидетелей, прочёл показания обвиняемых.
— Все в порядке. Передавайте в суд.
— Но вот тут некоторые неясности…
— Не вижу никаких неясностей.
Дело пошло в суд… И вернулось на доследование. Снова допросы — снова отказ давать показания. Следователь постоянно сталкивался с озлобленным упорством обвиняемого.
— Ничего не добьётесь, ничего, — говорил Володя.
И вновь дело, увеличившееся на несколько десятков листов, было отправлено в суд. Теперь оно обратно уже не вернулось…
Суд осудил Сысоева на три года лишения свободы.
В тюрьме ему вручили передачу: папиросы и пакет с яблоками — «подарок» Силы за свою свободу.
* * *
Отрываются один за другим листки календаря. День сменяется днём, месяц
— месяцем. Весна. Осень. Зима. Снова весна.
Амнистия!
Ребята в исправительно-трудовой колонии в тот день не работали и не учились. Многие из них завтра покидали колонию. Среди освобождённых был и Владимир Сысоев. В колонии он пробыл два года.
Как сейчас, помнит Владимир первый разговор с воспитателем Василием Прокофьевичем.
— Какую профессию хочешь приобрести, Сысоев?
— А я уже имею.
— Какую же?
— Вор-карманник.
— Ну, на эту специальность спроса в нашем государстве нет. Придётся переквалифицироваться…
Нет, «переквалифицироваться» Владимир тогда не собирался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
И на следующий день Володя вышел впервые с Колькой на «промысел». Сашка отправил их воровать по трамваям.
Воровали они в часы «пик», когда городские трамваи были переполнены. Колька чувствовал себя в полной безопасности.
— Черта ппочувствуют в давке, — говорил он Володе, который трясся от нервного возбуждения.
Обязанности Володи, как новичка, были скромными. Он является своего рода камерой хранения, куда Колька сразу же передавал украденный кошелёк или деньги.
— В случае чего — чист как огурчик, — объяснял он своему партнёру.
Что такое «чист как огурчик», Володя понял, когда Кольку задержала милиция. Его продержали несколько часов, но ничего из украденного при нем не нашли и выпустили.
Вскоре Володя залез в карман и сам…
— Ничего сработано, — похвалил Сашка, который присутствовал при его «дебюте».
Теперь деньги у Володи не переводились. Он купил себе новое пальто, ботинки. Постепенно Сашка втянул его и в выпивки… Новая, «безотказная жизнь» все более и более затягивала Володю. За его плечами был уже не один десяток краж, и Сашка выделял его среди других молодых.
Сашка Сила был тем, кого называют «горловыми ворами». Последнее время на «дела» сам он почти не ходил, ограничиваясь организацией краж и ограблений. Это было и спокойней, и доходней. У своих пособников он отбирал половину добычи, которую те ему безропотно уступали.
Молодые воры боялись Сашку. Они знали, как погиб Сенька Вихрь, пятнадцатилетний паренёк, который «продал» Сашку на предварительном следствии. Сеньку зарезали через год в поезде, когда он, полный радостных надежд, возвращался из колонии домой. Та же судьба постигла и Лёвку Белика…
От своих «мальчиков» Сашка имел постоянный доход. Но разве это были те масштабы, к которым он привык! Крохи, жалкие крохи. Сашка мечтал о «большом деле».
Но с «большими делами» не везло. То ли уголовный розыск лучше работать стал, то ли с годами пришла осторожность, которой раньше не было. А развернуться хотелось. Ох как хотелось! Он уже подумывал перебраться на юг, когда узнал, что один из жителей города, некто Глуз, выиграл по последнему тиражу Государственного трехпроцентного выигрышного займа пять тысяч рублей.
В тот же день Сашка установил адрес Глуза и организовал за его квартирой наблюдение. Такое же дежурство было установлено у проходной завода, на котором работал Глуз. Откуда бы Глуз ни надумал идти в сберкассу за выигрышем, об этом мгновенно должны были сообщить Сашке. Нет, этих пяти тысяч он из своих рук выпускать не собирался.
Все было продумано. Все, до мельчайших деталей. И тем не менее…
Глуз с кожаным портфелем в руках вышел из сберкассы в сопровождении жены. Оглянулся.
— Разрешите прикурить?
Перед ним стоял хорошо одетый молодой человек с подбритыми усиками.
— Пожалуйста.
Глуз передал портфель жене, достал из кармана спички, зажёг. Сашка наклонился над огоньком в заскорузлых согнутых ладонях…
— Держи! Держи! Грабят!
Вырвав портфель, Рыжий побежал к забору, за которым его дожидался Володя.
— Раз!
Портфель, перевернувшись в воздухе, полетел за забор. Володя подхватил его и, спрятав под пальто, побежал со всех ног. Неподалёку заверещал свисток.
— Караул! Грабят!
Скорей, скорей! Вот то самое место, где его должен ждать третий. Почему его нет?
Володя перескочил через канаву, свернул на тропинку и… попал прямо в руки милиционера.
Несколькими минутами позже был задержан и Колька.
Не везло Сашке последнее время!
А через час, забившись в угол камеры предварительного заключения — КПЗ, Володя уже читал переданную ему записку: «Честно признавайся, что налёт организовал ты, а Рыжий только помогал. И не вздумай Сашу приплетать. Ведь не было Саши. Понял? Твой брат».
По недосмотру работников милиции он и Колька оказались в одной камере. На час, но и этого было достаточно.
— Записку получил?
— Ну?
— Нне психуй. Мне за рецидив десятку дадут, а ты ккак-нибудь обойдёшься. А Сашку путать ни к чему, сам знаешь… Так и гговори: «Родных не имею, места жительства не имею…» Со мной на станции снюхался и ппредложил идти на дело. Я о-отказывался. А ты угрожал, что, если не ппойду, плохо будет. Ппонял?..
— Гады вы все…
Однако на предварительном следствии Володя так и показал. А в душе копошилось сомнение: разве это и есть воровская дружба?
Чувствовалось, что следователь, пожилой толстый человек с одышкой, не верит ни одному его слову.
— Таким образом, вы утверждаете, что приехали в город пятнадцатого?
— Да.
— А откуда вы узнали о том, что Глуз выиграл?
— Из газеты.
— Где вы её взяли?
— Прочёл на витрине у вокзала.
— Так, хорошо. А за какое число была эта газета?
— Не помню.
— Я вам напомню. Заметка была напечатана в газете за шестое число. А газеты на витрине меняются каждый день…
— Ну, прочёл не на витрине.
С каждым ответом Володя запутывался все больше и больше. Поняв это, он вообще отказался давать показания.
— Я свою вину признал и больше отвечать ни на какие вопросы не буду.
— Ваше право. Но зря. Мне кажется, что во всем этом деле замешана чья-то другая, более опытная рука…
Но Володя был уже не тем мальчиком. Воровская жизнь не могла пройти бесследно…
— Вы, гражданин следователь, бросьте на мою психику давить. Хотите большое дело состряпать? Не выйдет…
Следователь доложил о ходе дела своему начальнику. Тот полистал протоколы допросов свидетелей, прочёл показания обвиняемых.
— Все в порядке. Передавайте в суд.
— Но вот тут некоторые неясности…
— Не вижу никаких неясностей.
Дело пошло в суд… И вернулось на доследование. Снова допросы — снова отказ давать показания. Следователь постоянно сталкивался с озлобленным упорством обвиняемого.
— Ничего не добьётесь, ничего, — говорил Володя.
И вновь дело, увеличившееся на несколько десятков листов, было отправлено в суд. Теперь оно обратно уже не вернулось…
Суд осудил Сысоева на три года лишения свободы.
В тюрьме ему вручили передачу: папиросы и пакет с яблоками — «подарок» Силы за свою свободу.
* * *
Отрываются один за другим листки календаря. День сменяется днём, месяц
— месяцем. Весна. Осень. Зима. Снова весна.
Амнистия!
Ребята в исправительно-трудовой колонии в тот день не работали и не учились. Многие из них завтра покидали колонию. Среди освобождённых был и Владимир Сысоев. В колонии он пробыл два года.
Как сейчас, помнит Владимир первый разговор с воспитателем Василием Прокофьевичем.
— Какую профессию хочешь приобрести, Сысоев?
— А я уже имею.
— Какую же?
— Вор-карманник.
— Ну, на эту специальность спроса в нашем государстве нет. Придётся переквалифицироваться…
Нет, «переквалифицироваться» Владимир тогда не собирался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63