Выполнению этих задач подчинена деятельность суда, прокуратуры, уголовного розыска, ОБХСС и, само собой понятно, следователя. Ведь по большинству уголовных дел суд не смог бы установить истину без предварительного расследования. Именно следователь, а не кто иной, находит очевидцев преступления, что порой крайне трудно, допрашивает их, осматривает место происшествия, разыскивает вещественные доказательства, принимает меры, чтобы пресечь преступную деятельность обвиняемого и обеспечить его явку в суд, предварительно оценивает улики и группирует их, исследует смягчающие и отягчающие вину обстоятельства. Именно он отвечает первым на семь вопросов классической древнеримской формулы: что произошло, кто совершил, где, когда, зачем, как, чем? А найдя ответы на эти вопросы, советский следователь ищет ответы и ещё на два других: почему совершено преступление и что следует предпринять, чтобы оно в дальнейшем не повторялось? Ведь преступность чужда социалистическому строю, и у нас имеются все предпосылки для её ликвидации.
Такова роль следователя в осуществлении правосудия. Мужества и хладнокровия, принципиальности и настойчивости, чёткого аналитического мышления и наблюдательности, смелости и находчивости требует сама профессия от следователя — бойца передней линии борьбы с преступностью.
Со словом «боец» невольно ассоциируются в сознании такие слова, как «схватки», «перестрелки», «погони».
Но в тихом кабинете следователя по особо важным делам Николая Николаевича Фролова ничто об этом не напоминает. У человека с романтической профессией очень прозаический кабинет, обставленный стандартной учрежденческой мебелью. Сейф, диван, несколько стульев, кресло, письменный стол. На столе письменный прибор, авторучка, карандаши (во время разговора Фролов любит точить карандаши лезвием бритвы), пресс-папье, пепельница, пачка «Беломора» (как старый заядлый курильщик он не признает сигарет и остаётся верен папиросам своих студенческих лет), вентилятор, магнитофон.
Ещё меньше романтического в облике самого Фролова. Ему за сорок, он полноват. Спокойный, несколько флегматичный человек, не чуждый иронии и скепсиса.
Что же касается нашей беседы, то она, пожалуй, ближе к литературным темам, чем к юридическим.
Впрочем, литература — это, кажется, только вступление…

* * *
— Детективная литература? — переспрашивает Фролов. — Да, теперь она очень популярна. Видимо, это закономерно. Сильные, волевые характеры, событийность, стремительное развитие сюжета, сжатость изложения — все это как нельзя более соответствует нынешнему ритму жизни. Но я лично не отношусь к поклонникам этого жанра, во всяком случае, современными детективами я не увлекаюсь. — И отвечая на не высказанный нами вопрос, Фролов объяснил: — Я уже не говорю о том, что литераторы, как правило, описывают только одну сторону нашей работы — анализ улик и навязывают нам методику и манеры незабвенного Шерлока Холмса, который уже давно не является образном для криминалиста. Хуже другое. Часто следователь изображается чем-то вроде машины, специально приспособленной для разгадки ребусов. Между тем следователь не машина, а человек. И профессия у советского следователя очень человеческая. Я, например, глубоко убеждён, что нас никогда не заменит самая хитрая машина, даже если она с отличием закончит полный курс юридического института и научится разгадывать любые загадки. Ей не будет хватать главного…
— А именно?
— Убеждённости в необходимости своей работы для общества, которое идёт к полной ликвидации преступности, чувства ответственности перед согражданами, принципиальности. Не свойственны машине гуманность и идеалы. Машина — только машина. Симпатий она тоже не может вызывать. А возьмите того же Шерлока Холмса. Ведь в чем секрет успеха рассказов Конан-Дойля, которыми зачитываются и поныне? Отнюдь не в хитроумии и проницательности Холмса, а в его честности, бескорыстии, стремлении к справедливости. Холмс воплощает для читателей активное добро, которое успешно борется со злом. Нет, он далеко не машина для разгадки ребусов. И именно этим он нас привлекает, хотя его идеалы и мировоззрение не совпадают с нашими, а его работа по расследованию преступлений вызывает у криминалистов улыбку. Впрочем, в последнем Холмс не виноват: нельзя сравнивать век нынешний и век минувший…
— А если все же сравнить? — предложили мы.
Фролов улыбнулся.
— Проанализировать работу Холмса с позиций современного юриста?
— Да.
— Боюсь, что тогда от криминалиста Холмса мало что останется.
— Ну, ни Конан-Дойль, ни его герой от этого не пострадают.
— Безусловно, — согласился Фролов и, достав из пластмассового стаканчика очередной карандаш, принялся над пепельницей оттачивать его грифель. — Итак, Холмс-криминалист? — Он откинулся на спинку стула, положил карандаш и снова улыбнулся. Видимо, мысль о профессиональном разборе деятельности «литературного сыщика» его забавляла. — Ну что ж… Я сейчас, кстати, веду семинарские занятия по криминалистике и иногда использую некоторые рассказы Конан-Дойля в качестве пособия для казусов. Как образец.
— Образец?
— Да. Образец типичных ошибок начинающего следователя. Дело в том, что в глазах современного криминалиста Холмс — да простят мне это его многочисленные почитатели — малоквалифицированный и крайне легкомысленный человек, который всегда торопится с выводами, не утруждая себя поисками доказательств. Обычно такая чрезмерная и необоснованная торопливость свойственна некоторым молодым юристам. Но порой Холмс теряет всякое чувство меры. Ни один выпускник юридического факультета не позволит себе, например, того, что позволил Холмс в рассказе «Голубой карбункул». Помните его рассуждения, когда к нему попала шляпа неизвестного? — Фролов достал томик Конан-Дойля, из которого высовывали свои белые язычки бумажные закладки. Прочёл:
— «Совершенно очевидно, например, что владелец её — человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали чёрные дни. Он всегда был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку, — быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его разлюбила…
— Дорогой Холмс…
— Но в какой-то степени он ещё сохранил своё достоинство, — продолжал Холмс, не обращая внимания на моё восклицание. — Он ведёт сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно постригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет газового освещения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63