Тот оскорблял их, а когда к месту происшествия прибыл сержант милиции Коршунов И.И., дважды ударил его палкой и пытался сорвать погоны.
У Акимовой Вали в 2 часа 30 минут ночи началась рвота кровью. Девочка в тяжёлом состоянии была доставлена в больницу, где и находится на излечении в настоящее время…»
Суд. А что было до суда?
* * *
…Степан Акимов вернулся домой расстроенным. Утром его вызвал начальник цеха и весело сказал:
— Дети, в школу собирайтесь. Пойдёшь, Сергеич, на курсы!
— Вроде и без курсов двадцать лет по столярной части работаю.
— Потому и посылаем, — улыбнулся начальник. — Получишь вторую специальность. Будешь мастером по пластмассе.
Акимов и раньше слышал, что корпуса новых приёмников, которые завод собирается освоить в будущем году, станут делать из пластмассы. Говорили и о том, что количество столяров на заводе сократят. Степан к этим разговорам не прислушивался: сократят так сократят. Такого мастера, как он, возьмут везде.
— Поздно мне учиться, — упрямо сказал Акимов. — Что у вас, никого помоложе нет, что ли?
— Тогда переведём в отдел строительства, — предупредил начальник.
Обижаться, собственно говоря, было не на что. Степан и сам подумывал о переходе к строителям. Там работа была интереснее, да и прибыльнее. Но тон начальника не понравился столяру. «Ишь ты, грозится перевести, — рассуждал Степан. — Да плевал я на твой перевод. Захочу и сам перейду…»
Придя домой, Степан пообедал и вышел на кухню, где жена мыла посуду, а тётка её, Федосья, беседовала с откуда-то взявшимся «земляком», крепким полнотелым мужчиной, повадившимся ходить к Акимовым по два-три раза в неделю.
Степан недолюбливал шуструю старушку с крошечными глазками, похожими на булавочные головки, однако сейчас, после неприятного разговора с начальником, ему хотелось побеседовать хоть с ней и её «земляком». Но тот заговорил первым. Быстрые, светлые глаза скользнули по лицу Степана.
— Нехорошо у вас на сердце, хозяин, а?
— Ишь ты, — усмехнулся Акимов. — Мысли угадываешь. В цирке, что ли, работал?
— Цирк тут ни при чем. Способность видеть душу человека даётся свыше.
— От бога, что ли?
— А вы не смейтесь. Вы-то уверены, что бога нет?
— Как вам сказать, — замялся Степан. — Не положено вроде считать сейчас, что он есть. Говорят, учёные научно доказали.
— Учёные? Все их умные книги бессильны объяснить многие явления. А старая, каждому понятная библия все растолкует. С библией знакомы?
Степан потерял было интерес к Афанасию Федотовичу — так звали земляка,
— но новая реплика Афанасия заставила его насторожиться.
— Вот, скажем, война египтян с израильтянами. Она ведь библией предсказана.
— Ну? — иронически удивился Степан.
— Представьте себе.
Они перешли из кухни в комнату. Жена принесла «четвертинку», поставила на стол закуску. Афанасий пить отказался. Выяснилось, что он не пьёт, не курит и в пище воздержан.
Как-то само собой получилось, что Степан рассказал ему о своём разговоре с начальником цеха.
— Скажите, — Афанасий усмехнулся, — в детстве, в юности слышали ли вы когда-нибудь о болезни, которая зовётся «рак»?
Степан не мог припомнить.
— Не было её, — наставительно сказал Афанасий, — потому что никаких пластмасс не было. И гипертонии не было. Дерево, железо, глину человечество использует многие тысячи лет. Пока только их употребляли, люди оставались здоровыми. А все эти пластмассы, нейлоны приносят новые болезни. Дело ваше, Степан Сергеевич, но, чувствуя к вам душевное расположение, должен посоветовать: не связывайтесь с химией.
На следующий день, когда начальник снова повторил своё предложение, Степан коротко ответил:
— Не по мне это.
Вскоре его перевели в строительный отдел.
Тётушкин «земляк» похвалил Степана за то, что не поддался тот на уговоры начальства и не пошёл на курсы. Рассказал несколько случаев отравления людей, пользовавшихся пластмассовой посудой.
«Врёт», — мелькнула мысль у Степана. Но потом подумал, что никакой надобности врать у Афанасия нет.
Однажды ночью Степан проснулся от непонятных, приглушённых звуков, доносившихся из кухни. Вышел. У стола сидели тётка Федосья и жена, на столе
— библия. Обе женщины плакали.
— Страшно, Стёпа, — призналась жена.
— Чего страшиться? — проворчал Степан. — Мало ли что выдумают…
— Глянь-ка лучше, что тут предсказывалось, — возразила тётка, — все сбылось. Стало быть, и впредь сбудется.
Тётка начала читать.
И от того, что она читала, действительно становилось страшно. Оказывается, человечеству грозит новая война, и война такая, что все ужасы прошлых войн бледнеют перед ней. Тётушка читала об огне, граде, бурях, землетрясениях, о звёздах, падающих на землю, и пылающих горах, о тучах дыма, застилающих свет Луны и Солнца.
Степан припоминал, что он слышал, обычно краем уха — не любил он ни лекций, ни бесед, — о том, что грозит человечеству страшное ядерное оружие, и чувствовал, что впечатление от тех разговоров и от чтения этой книги как-то совпадает.
— Что ж, от такого дела никто не спасётся, — зло сказал он.
— Неверно, милый, — поспешно возразила тётка. — Сказано: будут спасены сто сорок четыре тысячи уверовавших.
Отложив книгу, она тут же объяснила, что страшная война будет начата не людьми, а самим богом. Все дело в том, что сатана примет образ человеческий и найти, истребить его господу богу будет невозможно. Пули и снаряды, огонь и лава истребят всех, кто не знает истинной веры. В число истреблённых неминуемо попадёт и сатана. Спасутся те, кто до начала армагеддона примкнёт к рядам истинно верующих — «свидетелей Иеговы», как их называют.
Утром на работе Степан то и дело вспоминал о ночном разговоре.
Вскоре после перехода Акимова в строительный отдел случилась неприятность. Степан в рабочее время отполировал рейки, из которых дома собирался склеивать рамки для фотокарточек. Этот выгодный заказ «со стороны» устроил ему Калашников.
Начальник отдела накричал на столяра, забрал рейки и пообещал, что дело Степана будет передано в товарищеский суд.
…Афанасий внимательно выслушал рассказ Акимова об этом случае и неожиданно сказал:
— Так-то оно и лучше.
— Чего же тут хорошего? — изумился Степан.
— А то, что не случайно все это, — пояснил Калашников, — бог тебя испытывает, друг мой. Избрал он тебя в число ста сорока четырех тысяч. Но ещё не увидел в тебе истинной веры. И хочет он поглядеть, как ты к этим испытаниям отнесёшься. Достойно ли рассудишь и решишь.
Степан удивился, почему же это вдруг бог надумал избрать в число спасаемых его, Степана Акимова, никакими особыми заслугами не отличавшегося. Калашников объяснил, что Степан просто не понимает, какой он достойный человек.
И никуда не денешься:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
У Акимовой Вали в 2 часа 30 минут ночи началась рвота кровью. Девочка в тяжёлом состоянии была доставлена в больницу, где и находится на излечении в настоящее время…»
Суд. А что было до суда?
* * *
…Степан Акимов вернулся домой расстроенным. Утром его вызвал начальник цеха и весело сказал:
— Дети, в школу собирайтесь. Пойдёшь, Сергеич, на курсы!
— Вроде и без курсов двадцать лет по столярной части работаю.
— Потому и посылаем, — улыбнулся начальник. — Получишь вторую специальность. Будешь мастером по пластмассе.
Акимов и раньше слышал, что корпуса новых приёмников, которые завод собирается освоить в будущем году, станут делать из пластмассы. Говорили и о том, что количество столяров на заводе сократят. Степан к этим разговорам не прислушивался: сократят так сократят. Такого мастера, как он, возьмут везде.
— Поздно мне учиться, — упрямо сказал Акимов. — Что у вас, никого помоложе нет, что ли?
— Тогда переведём в отдел строительства, — предупредил начальник.
Обижаться, собственно говоря, было не на что. Степан и сам подумывал о переходе к строителям. Там работа была интереснее, да и прибыльнее. Но тон начальника не понравился столяру. «Ишь ты, грозится перевести, — рассуждал Степан. — Да плевал я на твой перевод. Захочу и сам перейду…»
Придя домой, Степан пообедал и вышел на кухню, где жена мыла посуду, а тётка её, Федосья, беседовала с откуда-то взявшимся «земляком», крепким полнотелым мужчиной, повадившимся ходить к Акимовым по два-три раза в неделю.
Степан недолюбливал шуструю старушку с крошечными глазками, похожими на булавочные головки, однако сейчас, после неприятного разговора с начальником, ему хотелось побеседовать хоть с ней и её «земляком». Но тот заговорил первым. Быстрые, светлые глаза скользнули по лицу Степана.
— Нехорошо у вас на сердце, хозяин, а?
— Ишь ты, — усмехнулся Акимов. — Мысли угадываешь. В цирке, что ли, работал?
— Цирк тут ни при чем. Способность видеть душу человека даётся свыше.
— От бога, что ли?
— А вы не смейтесь. Вы-то уверены, что бога нет?
— Как вам сказать, — замялся Степан. — Не положено вроде считать сейчас, что он есть. Говорят, учёные научно доказали.
— Учёные? Все их умные книги бессильны объяснить многие явления. А старая, каждому понятная библия все растолкует. С библией знакомы?
Степан потерял было интерес к Афанасию Федотовичу — так звали земляка,
— но новая реплика Афанасия заставила его насторожиться.
— Вот, скажем, война египтян с израильтянами. Она ведь библией предсказана.
— Ну? — иронически удивился Степан.
— Представьте себе.
Они перешли из кухни в комнату. Жена принесла «четвертинку», поставила на стол закуску. Афанасий пить отказался. Выяснилось, что он не пьёт, не курит и в пище воздержан.
Как-то само собой получилось, что Степан рассказал ему о своём разговоре с начальником цеха.
— Скажите, — Афанасий усмехнулся, — в детстве, в юности слышали ли вы когда-нибудь о болезни, которая зовётся «рак»?
Степан не мог припомнить.
— Не было её, — наставительно сказал Афанасий, — потому что никаких пластмасс не было. И гипертонии не было. Дерево, железо, глину человечество использует многие тысячи лет. Пока только их употребляли, люди оставались здоровыми. А все эти пластмассы, нейлоны приносят новые болезни. Дело ваше, Степан Сергеевич, но, чувствуя к вам душевное расположение, должен посоветовать: не связывайтесь с химией.
На следующий день, когда начальник снова повторил своё предложение, Степан коротко ответил:
— Не по мне это.
Вскоре его перевели в строительный отдел.
Тётушкин «земляк» похвалил Степана за то, что не поддался тот на уговоры начальства и не пошёл на курсы. Рассказал несколько случаев отравления людей, пользовавшихся пластмассовой посудой.
«Врёт», — мелькнула мысль у Степана. Но потом подумал, что никакой надобности врать у Афанасия нет.
Однажды ночью Степан проснулся от непонятных, приглушённых звуков, доносившихся из кухни. Вышел. У стола сидели тётка Федосья и жена, на столе
— библия. Обе женщины плакали.
— Страшно, Стёпа, — призналась жена.
— Чего страшиться? — проворчал Степан. — Мало ли что выдумают…
— Глянь-ка лучше, что тут предсказывалось, — возразила тётка, — все сбылось. Стало быть, и впредь сбудется.
Тётка начала читать.
И от того, что она читала, действительно становилось страшно. Оказывается, человечеству грозит новая война, и война такая, что все ужасы прошлых войн бледнеют перед ней. Тётушка читала об огне, граде, бурях, землетрясениях, о звёздах, падающих на землю, и пылающих горах, о тучах дыма, застилающих свет Луны и Солнца.
Степан припоминал, что он слышал, обычно краем уха — не любил он ни лекций, ни бесед, — о том, что грозит человечеству страшное ядерное оружие, и чувствовал, что впечатление от тех разговоров и от чтения этой книги как-то совпадает.
— Что ж, от такого дела никто не спасётся, — зло сказал он.
— Неверно, милый, — поспешно возразила тётка. — Сказано: будут спасены сто сорок четыре тысячи уверовавших.
Отложив книгу, она тут же объяснила, что страшная война будет начата не людьми, а самим богом. Все дело в том, что сатана примет образ человеческий и найти, истребить его господу богу будет невозможно. Пули и снаряды, огонь и лава истребят всех, кто не знает истинной веры. В число истреблённых неминуемо попадёт и сатана. Спасутся те, кто до начала армагеддона примкнёт к рядам истинно верующих — «свидетелей Иеговы», как их называют.
Утром на работе Степан то и дело вспоминал о ночном разговоре.
Вскоре после перехода Акимова в строительный отдел случилась неприятность. Степан в рабочее время отполировал рейки, из которых дома собирался склеивать рамки для фотокарточек. Этот выгодный заказ «со стороны» устроил ему Калашников.
Начальник отдела накричал на столяра, забрал рейки и пообещал, что дело Степана будет передано в товарищеский суд.
…Афанасий внимательно выслушал рассказ Акимова об этом случае и неожиданно сказал:
— Так-то оно и лучше.
— Чего же тут хорошего? — изумился Степан.
— А то, что не случайно все это, — пояснил Калашников, — бог тебя испытывает, друг мой. Избрал он тебя в число ста сорока четырех тысяч. Но ещё не увидел в тебе истинной веры. И хочет он поглядеть, как ты к этим испытаниям отнесёшься. Достойно ли рассудишь и решишь.
Степан удивился, почему же это вдруг бог надумал избрать в число спасаемых его, Степана Акимова, никакими особыми заслугами не отличавшегося. Калашников объяснил, что Степан просто не понимает, какой он достойный человек.
И никуда не денешься:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63