— Сюда, почтенные! Плывите сюда, не пожалеете! Лучший причал! Лучший догляд за бурхавой и товарами! Ближайший путь к базару! Не проплывайте мимо, многоуважаемые!
То же самое кричали мальчишки и на других длинных мостках, превративших левый берег Ситиали в подобие частого гребня. Ни один уважающий себя торговец не проплывал мимо Киф-Кудара, и владельцы шатких мостков всегда имели шанс заработать монетку-другую за стоянку лодки у их «причала», разгрузку и переноску товаров и прочие мелкие услуги. Сам владелец «причала» дежурить на нем, разумеется, не мог — семейство таким способом не прокормишь — и плел корзины, формовал и сушил кирпичи или занимался еще более доходным делом, поручив встречать путешественников и сторожить лодку и товар кому-нибудь из сыновей. Занятие в самый раз для подростков: сбегать, подать, принести, особенно если учесть, что ни в каком догляде оставленные у мостков бурхавы не нуждались — кому придет в голову плевать в собственную миску? Да и кары за учиненные купцам обиды Богоподобный Мананг измыслил такие, что лихих людей на торговых трактах теперь днем с огнем не сыщешь.
Сюмп орал, махал руками, прыгал и метался по мосткам как угорелый, рискуя обрушить хлипкую конструкцию в мутную желто-бурую воду, не напрасно. Семеро плывших на бурхаве человек — одна-то уж точно нгайя! — заметили старания горластого парня, и лодка повернула к его «причалу», на зависть всем остальным мальчишкам. Широкоплечий мужчина с удивительно светлой кожей бросил Сюмпу веревку, и вскоре бурхава была уже надежно принайтована, а чудная команда ее разминала затекшие тела на скрипучем мостике.
Причем «чудная» — это еще мягко сказано, подумал Сюмп, беззастенчиво разглядывая путешественников, среди которых не было ни одного мланго. Помимо нгайи и могучего северянина с серо-голубыми глазами на бурхаве приплыли: молодая женщина с невиданными в Киф-Кударе светло-золотыми волосами, синеглазая кусотка — по виду из высокородных, грудастая и бедрастая миниатюрная госпожа, почти такая же белокожая, как и ее товарки, мужчина с узким и длинным, незапоминающимся, но симпатичным лицом и изящный господин — тоже, видать, из тех, кому парчовый халат в самую пору будет, — от холодного, пронзительного взгляда которого мальчишка почувствовал себя как-то неуютно.
— Высокородные господа намерены торговать в славном Киф-Кударе? Они собираются посетить базар? Пройтись по лавкам с замечательными товарами? — Сюмп обращался ко всем чужеземцам сразу, поскольку определить, кто из них главный, был, чуть ли не первый раз в жизни, не в состоянии. Он видел, что в бурхаве нет ничего привезенного на продажу и на купцов приплывшие похожи так же, как он сам на служителя Кен-Канвале. И задать этим, явно прибывшим из-за северных гор белокожим ему хотелось совершенно другие вопросы, но Сюмп не впервые встречал путешественников и успел усвоить: соваться к ним с расспросами ни в коем случае не следует сразу же после высадки. Вот когда путники побродят по базару, сделают необходимые покупки, перекусят, тогда — другое дело.
— Мы не намерены торговать в этом славном городе, — сказал длиннолицый, странно выговаривая слова и с улыбкой протягивая Сюмпу весело блестевшую серебряную монетку, свидетельствующую о достатке и щедрости путешественников. — Но мы действительно собираемся посетить базар Киф-Кудара, о котором много наслышаны. Быть может, ты поручишь нашу бурхаву заботам своих приятелей, а сам послужишь нам проводником?
— С удовольствием исполню любое желание многоуважаемых гостей Киф-Кудара! — чинно ответствовал Сюмп, сердце которого радостно подпрыгнуло, и заорал: — Чуф, Виль! Я в город, присмотрите за моим хозяйством!
Мальчишки, уставившиеся на диковинных путешественников с соседних мостков, согласно закивали головами и начали отыскивать глазами поплавки Сюмповых удочек: если хабр или колчехвост попадутся на них в отсутствие хозяина, то и они внакладе не останутся.
— Вас на базар покороче или покрасивше вести? — поинтересовался Сюмп и, не дожидаясь ответа, затопал босыми пятками по нагретым солнцем жердям к берегу, ибо ясно было, что раз у чужаков нет поклажи, то незачем им таскаться по перелазам и петлять хитрыми закоулками. Это вам не торговцы шерстью, рыбой или земляными орехами, которые так корзинами и тюками нагрузят, что поневоле кратчайший путь выберешь.
По дороге на базар Сюмп, не спускавший глаз с чужеземцев, заметил, что золотоволосая женщина отдает предпочтение могучему северянину, нгайя стыдливо опускает глаза, когда длиннолицый, якобы случайно, касается ее руки, а когда он отворачивается, смотрит на него жадным, горячим взором, нисколько не соответствующим тому, что рассказывают о Девах Ночи, которые, даже сбежав от своего ненормального племени в империю, продолжают относиться к мужчинам с пренебрежением. Несколько особняком держались высокородная синеглазка и красотка-крохотуля, пожелавшие, прежде чем идти по торговым рядам, заглянуть в лавку самого богатого в Киф-Кударе ювелира.
— Ювелира или скупщика драгоценных камней? — уточнил Сюмп, ибо путешественники, хотя и были одеты весьма прилично, ничуть не походили на праздных толстосумов. Если же они и впрямь побывали в горах Опулаго, то нужда у них была, скорее всего, в том, чтобы продать добытые там камни, и значит…
— Скупщика, — коротко ответила крохотуля, и у Сюм-па пропала почему-то всякая охота задавать какие-либо вопросы.
— Не лучше ли будет отправиться к нему нам с Эмриком? — предложил сероглазый, возвращаясь, по-видимому, к незаконченному когда-то разговору. — Не женское это дело. Скупщик этот, кем бы он ни был, никогда вам настоящую цену не предложит. И разговоры ненужные пойдут.
— Мисаурэни предложит, — сказала высокородная, с обожанием поглядывая на крохотулю. — И разговоров никаких не будет. А вы опять драку затеете. Нужны нам лишние неприятности? Пусть с нами на всякий случай Лагашир пойдет, а вы пока приценитесь, что здесь почем. — Она махнула рукой в сторону торговых рядов, и северянин, к великому удивлению Сюмпа, вместо того чтобы настоять на своем, пожал плечами, не то признавая правоту высокородной, не то просто не желая спорить с женщиной.
— Ну, где твой скупщик? Веди. К самому богатому, — напомнила Мисаурэнь и повернулась в сероглазому: — Встречаемся у оружейных рядов?
— Я сведу вас к Ганделле. Хотя лучше бы к нему пошел ты, — Сюмп указал на северянина, который, кивнув Мисаурэни, собрался уже нырнуть в базарную толчею. — Мужчина с мужчиной всегда договорится, да и слуги у Ганделлы — дюжие парни…
— Вот-вот, дюжие парни — это как раз то, что мы любим! — прервала мальчишку Мисаурэнь. — Показывай дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134