Чем дольше говорил Барлоу, тем более очевидным становилось то, что его слушатели не понимали ни слова. По взгляду вождя было, впрочем, ясно, что он не согласен пойти на уступки.
— Кто-нибудь может объясниться на их языке? — спросил Барлоу, оглядываясь вокруг.
— Я могу, — отозвался Ханикатт.
— Поговори с этой краснокожей скотиной, выясни, чего они хотят.
— Но-ен-со-пикс! — выпалил вождь, тыча пальцем в свою широкую грудь и поднимая пику.
— Говорит, что его зовут «Тот, кто убегает на холмы», — начал Ханикатт.
— Какого черта! Какое нам дело, как его зовут. Выясни, что он хочет за то, чтобы разобрать этот дурацкий завал.
Ханикатт начал медленно и неуверенно строить цепочку отрывистых слогов. Вождь слушал, смеялся, отвечал, показывая на вагон, в котором держали угнанных лошадей, — животные хорошо были видны через окно.
— Он хочет… — начал Ханикатт.
— Скажи, что на этот раз ему не повезло! — отрезал Барлоу. Дерьмо такое, подумал Слокум. В это время подъехали остальные индейцы, так что число их утроилось, по крайней мере, до шестидесяти человек. С тыльной части поезда еще дюжина индейцев закидывала камнями рельсы, ставя перед Кассиди два непреодолимых препятствия.
— Бога ради, отдай ему лошадей! — взорвался Слокум. Барлоу повернулся на звук его голоса и уничтожающе посмотрел на него.
— Заткнись, черт тебя возьми, и не лезь в это дело! — нервно предупредил его И. В.
— Дерьмо! Рэйли, ну раскинь ты мозгами! У нас же на поезде женщины!
Барлоу презрительно выпятил челюсть и покачал головой.
— Нам нужны все лошади до последней!
Слокум тяжело вздохнул и посмотрел на вождя. Как большинство шушунов, он и его люди были коротконогими, темнокожими, одеждой им служили выделанные шкуры антилопы и буйвола, разукрашенные дюжиной красок. Одежда была отделана скальпированными локонами и горностаем, головные уборы были из орлиных перьев. Все до одного они носили прямые черные волосы с пробором посредине, смазывая их медвежьим жиром.
Но-ен-со-пикс был еще украшен и ожерельем из человеческих пальцев. Лишь однажды Слокум видел подобное украшение — в шайенской деревушке в Бигхорнских горах. Шайенский воин убил восемь противников и, чтобы доказать это, отрубал у каждого средний палец. Но-ен-со-пикс использовал для ожерелья только один комплект пальцев, оставив их счастливого законного владельца с копьем в спине.
— Все назад в поезд, кроме Ханикатта! — прорычал Барлоу. — Ты останешься со мной. Кассиди!
— Да, Рэйли?
— Приготовься к движению!
— Ты что, всерьез? — Высунувшись из кабины, Кассиди показал на хвостовую часть поезда. — Ты предлагаешь ехать прямо на камни или в объезд?
— Подай назад и прорывайся вперед!
— Куда назад? — Второй завал позади поезда был уже готов. Барлоу громко выругался.
— Черт, я что, не сказал, чтобы все вернулись в поезд?
— Дай им этих проклятых лошадей! — завопил Слокум, пока все взбирались в вагоны.
Барлоу схватился за ружье. Но-ен-со-пикс и его люди резко напряглись, а лошади стали бить копытами землю. Но Барлоу, не обращая внимания на индейцев, нацелил ружье на Слокума.
— Все по вагонам! Ханикатт, иди сюда!
Теперь все вернулись в вагоны, собрались у окон и смотрели, как Ханикатт переводит речь Барлоу. Переговоры были в разгаре, когда выстрел нарушил тишину и вождь упал со своей лошади. Тут все словно взорвалось. В грудь Ханикатта попала стрела, и он упал замертво. Барлоу взобрался в вагон, двигаясь удивительно резво для своих габаритов. Женщины начали визжать, а мужчины стрелять. Индейцы разбежались в разные стороны. От поезда их отделяло не более десяти ярдов. После оглушительного раската выстрелов, последовавших за первым, можно было считать, что, по крайней мере, половина отряда уничтожена. Убито было, впрочем, всего четыре индейца. Классический пример пальбы, подумал Слокум, когда никто не прицеливается и не думает, прежде чем выстрелить. В каждого из четырех убитых всадили по десятку, а то и по дюжине пуль, зато все остальные преспокойно ускакали и вступили в бой, окружив поезд. Они стреляли из старых ружей «Шарп», еще более старых «Генри» и не гнушались точно пускаемыми стрелами.
«Шарпы» были страшным оружием — выстрелы пробивали деревянные стены вагона, в котором укрылись Слокум, И. В., Дэйзи Джан и дюжина других. Они отвечали на огонь из шести ружей и горсточки винчестеров, захваченных в Сэкет-Спрингз.
— Кто-нибудь дайте мне проклятое ружье! — молил Слокум. Никто не отозвался. «Шарпы» продолжали пальбу по стенам вагона, одна из пуль пробила доски, задела за печную трубу и упала на пол. Дэйзи Джан сжалась и прижалась к Слокуму.
— Из чего они стреляют, когда такие громкие выстрелы?
— «Шарпы» пятидесятого калибра. На буйволов охотиться. Стреляет сегодня, а убивает завтра. Столько народа уже погибло, молясь, чтобы те сволочи, которые продают «Шарпы» индейцам, попали на адский огонь.
— Попал в одного! — закричал Диллард Сайкс, стоящий по другую руку от Слокума.
Слегка приподнявшись, он радостно закричал. Пуля попала ему в глаз и прошла сквозь мозг. Его радость сошла с лица — смерть была мгновенной.
— Бог мой! — воскликнула Дэйзи Джан. Слокум успел выхватить ружье Сайкса еще до того, как тело мертвеца рухнуло на землю.
— Сними с него патронташ!
— Он же мертв, я не могу его трогать!
— Делай, что тебе говорят, черт возьми! Она послушалась и передала ему патронташ, держась за пряжку, как за хвост мертвой змеи.
— У них перевес в два раза, — запричитала Дэйзи Джан. — Они нас убьют и скальпируют, точно?
— Увидим. Вот сукин сын!
— Что случилось?
— Не надо было его убивать! Тогда мог бы уцелеть Ханикатт. Подлец, выстреливший первым, все равно что убил его.
— Это был Сайкс.
— Ты видела?
Она кивнула и показала:
— Он был с другой стороны печки.
Она не успела договорить, как Слокум направил свое ружье в голову Сайкса и выстрелил.
— Зачем ты это сделал?
— Захотелось. Не высовывайся и заткнись!
Среди серо-зеленой освещенной солнцем долины прекрасным утром продолжалось сражение. В осеннем небе клубился грязновато-белый дым выстрелов, раздавались свист и удары стрел, ругань. Грохот, крики дикарей, непрекращающееся клокотанье выстрелов, стук копыт лошадей… И запах смерти, стоящий в воздухе, как туман над болотом.
Барлоу метался взад и вперед по поезду, подбадривая своих людей. Его слоноподобная подруга лежала поперек сиденья, зажав уши пухлыми, розовыми пальцами, унизанными кольцами. На ее видавшем виды лице отражался жуткий ужас, который не могли скрыть пудра и помада, огромные груди колыхались от охватившей ее паники.
Слокум расстрелял обойму Сайкса, перезарядил ружье из патронташа и стал прицеливаться перед каждым выстрелом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Кто-нибудь может объясниться на их языке? — спросил Барлоу, оглядываясь вокруг.
— Я могу, — отозвался Ханикатт.
— Поговори с этой краснокожей скотиной, выясни, чего они хотят.
— Но-ен-со-пикс! — выпалил вождь, тыча пальцем в свою широкую грудь и поднимая пику.
— Говорит, что его зовут «Тот, кто убегает на холмы», — начал Ханикатт.
— Какого черта! Какое нам дело, как его зовут. Выясни, что он хочет за то, чтобы разобрать этот дурацкий завал.
Ханикатт начал медленно и неуверенно строить цепочку отрывистых слогов. Вождь слушал, смеялся, отвечал, показывая на вагон, в котором держали угнанных лошадей, — животные хорошо были видны через окно.
— Он хочет… — начал Ханикатт.
— Скажи, что на этот раз ему не повезло! — отрезал Барлоу. Дерьмо такое, подумал Слокум. В это время подъехали остальные индейцы, так что число их утроилось, по крайней мере, до шестидесяти человек. С тыльной части поезда еще дюжина индейцев закидывала камнями рельсы, ставя перед Кассиди два непреодолимых препятствия.
— Бога ради, отдай ему лошадей! — взорвался Слокум. Барлоу повернулся на звук его голоса и уничтожающе посмотрел на него.
— Заткнись, черт тебя возьми, и не лезь в это дело! — нервно предупредил его И. В.
— Дерьмо! Рэйли, ну раскинь ты мозгами! У нас же на поезде женщины!
Барлоу презрительно выпятил челюсть и покачал головой.
— Нам нужны все лошади до последней!
Слокум тяжело вздохнул и посмотрел на вождя. Как большинство шушунов, он и его люди были коротконогими, темнокожими, одеждой им служили выделанные шкуры антилопы и буйвола, разукрашенные дюжиной красок. Одежда была отделана скальпированными локонами и горностаем, головные уборы были из орлиных перьев. Все до одного они носили прямые черные волосы с пробором посредине, смазывая их медвежьим жиром.
Но-ен-со-пикс был еще украшен и ожерельем из человеческих пальцев. Лишь однажды Слокум видел подобное украшение — в шайенской деревушке в Бигхорнских горах. Шайенский воин убил восемь противников и, чтобы доказать это, отрубал у каждого средний палец. Но-ен-со-пикс использовал для ожерелья только один комплект пальцев, оставив их счастливого законного владельца с копьем в спине.
— Все назад в поезд, кроме Ханикатта! — прорычал Барлоу. — Ты останешься со мной. Кассиди!
— Да, Рэйли?
— Приготовься к движению!
— Ты что, всерьез? — Высунувшись из кабины, Кассиди показал на хвостовую часть поезда. — Ты предлагаешь ехать прямо на камни или в объезд?
— Подай назад и прорывайся вперед!
— Куда назад? — Второй завал позади поезда был уже готов. Барлоу громко выругался.
— Черт, я что, не сказал, чтобы все вернулись в поезд?
— Дай им этих проклятых лошадей! — завопил Слокум, пока все взбирались в вагоны.
Барлоу схватился за ружье. Но-ен-со-пикс и его люди резко напряглись, а лошади стали бить копытами землю. Но Барлоу, не обращая внимания на индейцев, нацелил ружье на Слокума.
— Все по вагонам! Ханикатт, иди сюда!
Теперь все вернулись в вагоны, собрались у окон и смотрели, как Ханикатт переводит речь Барлоу. Переговоры были в разгаре, когда выстрел нарушил тишину и вождь упал со своей лошади. Тут все словно взорвалось. В грудь Ханикатта попала стрела, и он упал замертво. Барлоу взобрался в вагон, двигаясь удивительно резво для своих габаритов. Женщины начали визжать, а мужчины стрелять. Индейцы разбежались в разные стороны. От поезда их отделяло не более десяти ярдов. После оглушительного раската выстрелов, последовавших за первым, можно было считать, что, по крайней мере, половина отряда уничтожена. Убито было, впрочем, всего четыре индейца. Классический пример пальбы, подумал Слокум, когда никто не прицеливается и не думает, прежде чем выстрелить. В каждого из четырех убитых всадили по десятку, а то и по дюжине пуль, зато все остальные преспокойно ускакали и вступили в бой, окружив поезд. Они стреляли из старых ружей «Шарп», еще более старых «Генри» и не гнушались точно пускаемыми стрелами.
«Шарпы» были страшным оружием — выстрелы пробивали деревянные стены вагона, в котором укрылись Слокум, И. В., Дэйзи Джан и дюжина других. Они отвечали на огонь из шести ружей и горсточки винчестеров, захваченных в Сэкет-Спрингз.
— Кто-нибудь дайте мне проклятое ружье! — молил Слокум. Никто не отозвался. «Шарпы» продолжали пальбу по стенам вагона, одна из пуль пробила доски, задела за печную трубу и упала на пол. Дэйзи Джан сжалась и прижалась к Слокуму.
— Из чего они стреляют, когда такие громкие выстрелы?
— «Шарпы» пятидесятого калибра. На буйволов охотиться. Стреляет сегодня, а убивает завтра. Столько народа уже погибло, молясь, чтобы те сволочи, которые продают «Шарпы» индейцам, попали на адский огонь.
— Попал в одного! — закричал Диллард Сайкс, стоящий по другую руку от Слокума.
Слегка приподнявшись, он радостно закричал. Пуля попала ему в глаз и прошла сквозь мозг. Его радость сошла с лица — смерть была мгновенной.
— Бог мой! — воскликнула Дэйзи Джан. Слокум успел выхватить ружье Сайкса еще до того, как тело мертвеца рухнуло на землю.
— Сними с него патронташ!
— Он же мертв, я не могу его трогать!
— Делай, что тебе говорят, черт возьми! Она послушалась и передала ему патронташ, держась за пряжку, как за хвост мертвой змеи.
— У них перевес в два раза, — запричитала Дэйзи Джан. — Они нас убьют и скальпируют, точно?
— Увидим. Вот сукин сын!
— Что случилось?
— Не надо было его убивать! Тогда мог бы уцелеть Ханикатт. Подлец, выстреливший первым, все равно что убил его.
— Это был Сайкс.
— Ты видела?
Она кивнула и показала:
— Он был с другой стороны печки.
Она не успела договорить, как Слокум направил свое ружье в голову Сайкса и выстрелил.
— Зачем ты это сделал?
— Захотелось. Не высовывайся и заткнись!
Среди серо-зеленой освещенной солнцем долины прекрасным утром продолжалось сражение. В осеннем небе клубился грязновато-белый дым выстрелов, раздавались свист и удары стрел, ругань. Грохот, крики дикарей, непрекращающееся клокотанье выстрелов, стук копыт лошадей… И запах смерти, стоящий в воздухе, как туман над болотом.
Барлоу метался взад и вперед по поезду, подбадривая своих людей. Его слоноподобная подруга лежала поперек сиденья, зажав уши пухлыми, розовыми пальцами, унизанными кольцами. На ее видавшем виды лице отражался жуткий ужас, который не могли скрыть пудра и помада, огромные груди колыхались от охватившей ее паники.
Слокум расстрелял обойму Сайкса, перезарядил ружье из патронташа и стал прицеливаться перед каждым выстрелом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37