Нам вполне достаточно. Если мы продадим все наши товары, я полностью рассчитаюсь с кредиторами, и наш окаянный «Феникс» будет похоронен без чести и без права возрождения.Начнем все заново.
Он раскладывал продукты в огромный холодильник, часть ставил прямо на стол. Я сегодня-то только пива выпил. Понимаешь, мам, сил никаких не было терпеть. Мы вчера пили виски. А Вильгельм хоть и субтилен, но выпить может ведро этого виски. Мне за ним не угнаться. Он еще хотел к себе домой ехать, я его еле удержал. Насильно уложил в постель. А сегодня он встал, как огурчик — вот немецкая стойкость. А я как развалина. А ведь Вильгельм старше меня лет на семь, не меньше. Ты никогда раньше не рассказывал мне про этого Вильгельма, — сказала мать. Ну, мало ли про кого я не рассказывал? Вильгельм по профессии биолог. Он был у нас в командировке в восемьдесят седьмом году. Мы познакомились на научной конференции. А когда мы с Леной ездили в Германию, мы были у него в Нюрнберге. Какой у него прекрасный дом… Словно его только что вылизали языком… Чистота неправдоподобная. Совсем недалеко от дома Альбрехта Дюрера. У него четверо детей. А сейчас он работает в Москве, они торгуют немецкими кухнями, и дела у них идут великолепно. Так-то вот… Ну ладно, мам, давай с тобой позавтракаем, а ты, Виктошенька, кушай йогуртик, пей сок, вот тебе конфеты, печенье вкусное. Да она недавно позавтракала. Да и я не хочу, Кирюша. Ну давай, посиди со мной, мам. Вчера мы таки и не выпили с тобой за все хорошее. Давай, исправим эту оплошность сейчас. — Он взял в руки бутылку коньяка. Нет, нет, ни за что! Коньяк с утра, я что, пьяница какая-нибудь, вроде Мити, — неожиданно для себя самой произнесла это имя Нина Владимировна. Какого Мити? — вздрогнул Кирилл. Ну Митю помнишь, сына нашей домработницы Клавы? Клаву-то ты вряд ли помнишь, а вот Митя несколько раз заходил при тебе, деньги все занимал без отдачи. Неужели не помнишь? Нет, честное слово, нет, — нарочито весело ответил Кирилл, но мать заметила, что глаза у него стали какие-то пустые, водянистые, бессмысленные. Ей стало жутковато.
Мать снарядила Вику гулять во дворе, а сама села за стол с сыном. Согласилась выпить с ним немецкого пива. Как раз эту кружку мы купили в Нюрнберге, — сказал Кирилл. — Здорово мы тогда там провели время… Тоскуешь? — тихо спросила мать. А ты как думаешь? — печально переспросил Кирилл. — Удивительно, как это в нашей стране можно исчезнуть двум взрослым людям неизвестно куда, и ни следа, ни слуха, ни духа. Фантастика какая-то… А почему ты думаешь, что они именно в нашей стране? Мир велик… Тоже верно. Как же они умели придуриваться, я поражаюсь…Какую бучу затеяли из-за своей омерзительной похоти. Ты знаешь, мам, мне кажется, что эти жуткие люди способны на все. Кирюша, — тихо произнесла мать. —
Я давно тебя хотела спросить вот о чем — вы год назад делали в квартире евроремонт. Ты ничего необычного не заметил в папином кабинете?
Кирилл весело рассмеялся. Вернее, сделал вид, что весело рассмеялся, и эта фальшь была очень заметна. Мам, ты опять про сокровища? Ну, эта история стала просто анекдотом. Какие там сокровища? Всем известна эта комичная история с кладом и этим несчастным, как ты его назвала… Митей. Да, да, Митей. Но дело в том, что в кабинете мы не делали практически никакого ремонта, я же тебе говорил. Поменяли окна, дверь, паркет отциклевали, но книжные стеллажи мы не трогали. Ты же сама говорила — там нужно долго разбираться. Я же не мог из-за этого ремонта обращаться кое-как с дедушкиным архивом. Как-нибудь возьмемся с тобой и разберем там все. Время нужно, много свободного времени, а откуда его взять? Слушай, мам, а, может быть, возьмемся прямо сейчас? Ну завтра, например. А то все откладываем в долгий ящик. Я приступаю к работе только с начала марта, пока я совершенно свободен. Давай, завтра поедем в Москву и займемся дедушкиным архивом. Нужное ведь дело. А то с этими проклятыми долларами про все на свете забываем. И на Новодевичьем Бог знает сколько уже не были. Нехорошо.
Кирилл вел себя так естественно, спокойно, что Нина Владимировна тоже пришла в хорошее расположение духа. Черные мысли, подозрения, ночные страхи не то, чтобы совсем исчезли, но ушли куда-то вглубь… Ведь он сам предлагает разобрать архив…И почему она так долго тянула с этим делом? Сколько раз к ней обращались с просьбой передать в Академию Медицинских наук архив Остермана. А она в своих повседневных заботах все откладывала. А ведь отец умер уже почти двадцать пять лет назад, а к его книгам и бумагам так никто и не прикасался, если не считать этой идиотской истории с тайником и мнимыми сокровищами. А теперь… может быть найдутся и настоящие…
Они твердо договорились с Кириллом ехать завтра в Москву и тихо, спокойно разбирать архив.
На следующий день к полудню они уехали в Москву.
Как раз была суббота, у Владислава Николаевича был выходной день. Поручили его заботам внучку и взялись за архив. Надели на рты марлевые повязки, чтобы уберечь легкие от вековой пыли и принялись за дело. Разбирать архив оказалось делом довольно интересным. Иногда среди запыленных научных рукописей попадались или фотография, которой никто никогда не видел, или письмо многолетней давности, или еще что-нибудь, овянное ореолом времени. Мам, смотри, какая фотография! — крикнул Кирилл. — Калинин в Кремле вручает деду орден. Дай-ка, дай-ка, ну надо же… А я никогда эту фотографию не видела, отец ее, видимо, прятал… Какой же это, интересно, год? … Да, где-то как раз примерно тридцать девятый — сороковой… Довольно мрачный вид у дедушки. Еще бы…А вот…Какая фотография мамы, какая мама здесь красивая. Погляди, Кирюша.
Кирилл взял в руку дореволюционную твердую фотографию. На ней была изображена очаровательная темноволосая гимназистка с косой, мечтательно глядящая куда-то в сторону. «Любимому Володечке на память от любящей Маруси. 1912 г .» Какая красивая была бабушка…. — задумчиво проговорил Кирилл.
Много интересных вещей попадалось им среди отцовских бумаг. Так, а вот…Письмо без конверта, написанное четким мужским почерком.
«Дорогой сын! Время и обстоятельства не позволяют мне забрать наши фамильные драгоценности с собой, я оставляю все тебе и надеюсь, что ты сумеешь воспользоваться ими на благо нашего общего дела и своей семьи. Отдельно прилагаю список драгоценностей. Также прошу тебя сохранить письма Екатерины Второй к нашему прадеду и доставшиеся мне по наследству рукописи А.С.Пушкина — это имеет значение для потомства. Надеюсь на то, что мы еще увидимся в этом мире. А если и не доведется, то не горюй — мы жили так, как нам подсказывала совесть и ни в чем не погрешили перед Отечеством. Господь с нами. Твой отец генерал от инфантерии Владимир Кириллович Остерман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55