Ты же сам только что доказывал, что подковы не наши, и я не слепой — сбруя новая и тоже не наша, кожа не та, стремена не те… и курят они сплошняком сигареты. А погляди, какой нахрап у этих молодчиков, того смотри к стенке начнут пристегивать. Надо что-то делать…
— А что тут делать? Молчать надо. Рот на клямку и молчать. Не видели, не слышали, не гадали. Мало ли, кто тут может крутиться. Не наше, мол, дело…
— Вот что значит, когда человек ни хрена в военной стратегии не соображает, — тупиковые нотки послышались в словах Карданова. — Ты пойми только одно: если это действительно переодетые каратели, то не за тем они затевали весь этот маскарад, чтобы поцеловать пробой и опять домой. Они хоть наши с тобой шкуры да натянут на барабан…
— Мы тут сбоку припека, — в голосе Керена послышалась вибрация. — Что они слепые — не видят, что кроме гражданских людей тут никого нет…
— Ошибаешься! Не забывай, что тут партизанская зона, и если они сюда заявились, то не для того, чтобы распивать с нами чаи. Будь спок, у них на нас с тобой, как ты говоришь, припасен кнут с пуговицей.
— А что ты предлагаешь?
Беженец на полуслове затаился. Распахнулась дверь, и во дворе замаячила долговязая фигура Федорова. Застыл столбом, видно, давая глазам свыкнуться с темнотой. Сориентировавшись, он двинулся в сторону пуни..
— Вот счас бы этого помощничка взять за горлянку да спросить — откуда будешь, голубарь?
Керен от таких слов аж поперхнулся.
— На всякий случай, — продолжал Карданов, — надо захватить из баньки автомат и гранаты… Потребуется — пустим их в ход…
— Эн, чего ты захотел… Опоздал, Лексеич, автомат с гранатами на дне мочилины отмокают. Скажи спасибо-своему мальцу и Гришке — нашли, черти, игрушки.
Плечи Карданова враз сузились и опустились.
— Врешь, Керен, врешь, кулацкая твоя душонка… Если ты это сделал… Если ты на это пошел… — рот беженца издал свистящий звук, и Александр Федорович понял, что разговор между ними закончился.
— Если, если… А если мы с тобой ошибаемся? Если это все же наши, советские, а ты стрельбу откроешь… Пуля — дура, мужик — хитер. Надо молчать и — все. Даст бог, пронесет и на этот раз…
— Ну что ж, Керен, надейся теперь на своего Единого.. Больше тебе ни одна душа не поможет… Будь ты неладен, Керен!
Несколько в стороне от хаты кто-то непроизвольно кашлянул, и беженец понял, что кругом расставлены часовые.
В избе его встретил сдержанный взгляд комвзвода. Он сидел на лавке, но уже не у стола, а рядом — лицом к двери. На куртке и штанах от высохших дождинок остались белые черемуховые разводы. Кубанка висела на приставленном к ноге автомате.
— Где старик? — комвзвода плотно обложил взглядом фигуру Карданова.
— Приспичило, во дворе…
— Сейчас придет мой помощник с картой, будем решать, когда выходить. Ты, борода, хоть на близир знаешь, где находится Лоховня?
Вопрос был с петелькой, и Карданов попытался ее обойти.
— Где Лоховня — знает каждый ребенок. Это не точка, это целый лесной массив. Двадцать километров вглубь, двадцать вширь.
— Значит, ты ходил туда?
— Кто?
— Дед Пихто, вот кто… В последний раз, кто из Лоховни наведывался?
Карданов понял: допрос по существу уже начался. В избу ввалился Федоров с Востриковым, за ними — еще двое вооруженных людей с Кереном впереди. Федоров — комзводу:
— Этот хмырь хотел дать деру, а вот куда — не говорит.
— Сейчас скажет, — комвзвода пружинисто поднялся с лавки. Его заляпанные грязью хромовые сапоги энергично прошествовали по избе, и было в их движении что-то неотступное, непререкаемое, что-то такое, от чего, казалось, зависел ход всей мировой истории.
Он встал напротив Александра Федоровича и словно вонзил в него взгляд. Глаза-вишенки, набрякшие злым нетерпением, чего-то выискивали на дедовом лице.
— Допросить! — комвзвода многозначительно глянул на Федорова, и Карданову показалось, что между ними идет какая-то игра.
Керен, цепляясь руками и ногами за обудверки, возвысил голос:
— Не за того меня, хлопчики, принимаете! Из хаты не пойду, спрашивайте, что надо, тута…
Из соседней комнаты со сломанным выражением лица выскочила Ольга.
— Не трожьте старика! — в ее голосе звенела непоправимая сорванность. Она ястребицей налетела на Федорова, но тот, не отпуская деда, оттолкнул женщину ногой.
К двери двинулся Карданов, но в этот момент звякнуло стекло и в проем глянуло дырчатое рыло автомата. Раздался зычный упреждающий голос: «Стоять на месте!»
С печки горохом скатились ребятишки. Забежав за кровать, стали наблюдать за происходящим.
Набирая голос, заревела Тамарка, к ней присоединилась Верка. Но она не плакала, а заводила себя переливчатым нытьем.
Ромка остался на печке. Встав во весь рост, из-за дымохода, он смотрел на людей, не понимая, что между ними происходит. До него долетали слова Федорова.
— Пойдешь, старый пень, сам или тебе помочь? — долговязый вместе с помощниками тянул Александра Федоровича в сени.
Уже за порогом Керен оглянулся и крикнул, адресуя слова Карданову:
— Лексеич, я ж трепался насчет мочилины. Думай так, чтоб сразу выдумать…
В другое время дед при таких словах обязательно перекрестился бы, но сейчас его руки были заняты — врастяжку его вели-волокли во двор.
Карданов понял, на что намекал Александр Федорович, и жалость с запоздалым раздражением разлилась горячим парком по груди. Он сказал комвзводу:
— Я что-то не понимаю вас, ребята. Что вам от нас, в конце концов, надо?
— Пожалели бы детишек, — это мама Оля, без особой надежды быть услышанной, подстроилась к беженцу. — Напугали всех до смерти… Отпустите старика, он ни в чем не виноватый.
— Нам надо от вас одно-единственное: чтобы вы помогли нам связаться с партизанами, — голос комвзвода наливался бронзовой звенью. Открытым движением он расстегнул кобуру.
— Помогая нам, поможете себе. Отказ сотрудничать с нами буду воспринимать как пособничество оккупантам. В военное время никто с вами миндальничать не станет… Даю, старик, пять минут на размышление.
— Ну что нового мы можем вам сказать? Вы и без нас знаете, что партизанский лагерь где-то в районе Лоховни. Идите и ищите их там.
— Нет, борода, это ты нас туда отведешь. Но прежде назовешь пофамильно командира и комиссара отряда.
До Ромки вдруг долетел нервный до икоты голос Вадима:
— Пап, ну неужели ты не видишь, что это наши. Наши же! Если не хочешь идти сам, разреши мне, я ведь знаю туда дорогу.
Мама Оля, перестав тереть ушибленное Федоровым место, застонала.
— Вот это уже другой коленкор, — комвзвода подошел к Карданову. — А ты мне врать, сволочь!
Ромка увидел, как человек в кожанке, отступив на пару шагов от беженца, стал доставать из кобуры оружие.
Ребенок вжался в кирпич и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— А что тут делать? Молчать надо. Рот на клямку и молчать. Не видели, не слышали, не гадали. Мало ли, кто тут может крутиться. Не наше, мол, дело…
— Вот что значит, когда человек ни хрена в военной стратегии не соображает, — тупиковые нотки послышались в словах Карданова. — Ты пойми только одно: если это действительно переодетые каратели, то не за тем они затевали весь этот маскарад, чтобы поцеловать пробой и опять домой. Они хоть наши с тобой шкуры да натянут на барабан…
— Мы тут сбоку припека, — в голосе Керена послышалась вибрация. — Что они слепые — не видят, что кроме гражданских людей тут никого нет…
— Ошибаешься! Не забывай, что тут партизанская зона, и если они сюда заявились, то не для того, чтобы распивать с нами чаи. Будь спок, у них на нас с тобой, как ты говоришь, припасен кнут с пуговицей.
— А что ты предлагаешь?
Беженец на полуслове затаился. Распахнулась дверь, и во дворе замаячила долговязая фигура Федорова. Застыл столбом, видно, давая глазам свыкнуться с темнотой. Сориентировавшись, он двинулся в сторону пуни..
— Вот счас бы этого помощничка взять за горлянку да спросить — откуда будешь, голубарь?
Керен от таких слов аж поперхнулся.
— На всякий случай, — продолжал Карданов, — надо захватить из баньки автомат и гранаты… Потребуется — пустим их в ход…
— Эн, чего ты захотел… Опоздал, Лексеич, автомат с гранатами на дне мочилины отмокают. Скажи спасибо-своему мальцу и Гришке — нашли, черти, игрушки.
Плечи Карданова враз сузились и опустились.
— Врешь, Керен, врешь, кулацкая твоя душонка… Если ты это сделал… Если ты на это пошел… — рот беженца издал свистящий звук, и Александр Федорович понял, что разговор между ними закончился.
— Если, если… А если мы с тобой ошибаемся? Если это все же наши, советские, а ты стрельбу откроешь… Пуля — дура, мужик — хитер. Надо молчать и — все. Даст бог, пронесет и на этот раз…
— Ну что ж, Керен, надейся теперь на своего Единого.. Больше тебе ни одна душа не поможет… Будь ты неладен, Керен!
Несколько в стороне от хаты кто-то непроизвольно кашлянул, и беженец понял, что кругом расставлены часовые.
В избе его встретил сдержанный взгляд комвзвода. Он сидел на лавке, но уже не у стола, а рядом — лицом к двери. На куртке и штанах от высохших дождинок остались белые черемуховые разводы. Кубанка висела на приставленном к ноге автомате.
— Где старик? — комвзвода плотно обложил взглядом фигуру Карданова.
— Приспичило, во дворе…
— Сейчас придет мой помощник с картой, будем решать, когда выходить. Ты, борода, хоть на близир знаешь, где находится Лоховня?
Вопрос был с петелькой, и Карданов попытался ее обойти.
— Где Лоховня — знает каждый ребенок. Это не точка, это целый лесной массив. Двадцать километров вглубь, двадцать вширь.
— Значит, ты ходил туда?
— Кто?
— Дед Пихто, вот кто… В последний раз, кто из Лоховни наведывался?
Карданов понял: допрос по существу уже начался. В избу ввалился Федоров с Востриковым, за ними — еще двое вооруженных людей с Кереном впереди. Федоров — комзводу:
— Этот хмырь хотел дать деру, а вот куда — не говорит.
— Сейчас скажет, — комвзвода пружинисто поднялся с лавки. Его заляпанные грязью хромовые сапоги энергично прошествовали по избе, и было в их движении что-то неотступное, непререкаемое, что-то такое, от чего, казалось, зависел ход всей мировой истории.
Он встал напротив Александра Федоровича и словно вонзил в него взгляд. Глаза-вишенки, набрякшие злым нетерпением, чего-то выискивали на дедовом лице.
— Допросить! — комвзвода многозначительно глянул на Федорова, и Карданову показалось, что между ними идет какая-то игра.
Керен, цепляясь руками и ногами за обудверки, возвысил голос:
— Не за того меня, хлопчики, принимаете! Из хаты не пойду, спрашивайте, что надо, тута…
Из соседней комнаты со сломанным выражением лица выскочила Ольга.
— Не трожьте старика! — в ее голосе звенела непоправимая сорванность. Она ястребицей налетела на Федорова, но тот, не отпуская деда, оттолкнул женщину ногой.
К двери двинулся Карданов, но в этот момент звякнуло стекло и в проем глянуло дырчатое рыло автомата. Раздался зычный упреждающий голос: «Стоять на месте!»
С печки горохом скатились ребятишки. Забежав за кровать, стали наблюдать за происходящим.
Набирая голос, заревела Тамарка, к ней присоединилась Верка. Но она не плакала, а заводила себя переливчатым нытьем.
Ромка остался на печке. Встав во весь рост, из-за дымохода, он смотрел на людей, не понимая, что между ними происходит. До него долетали слова Федорова.
— Пойдешь, старый пень, сам или тебе помочь? — долговязый вместе с помощниками тянул Александра Федоровича в сени.
Уже за порогом Керен оглянулся и крикнул, адресуя слова Карданову:
— Лексеич, я ж трепался насчет мочилины. Думай так, чтоб сразу выдумать…
В другое время дед при таких словах обязательно перекрестился бы, но сейчас его руки были заняты — врастяжку его вели-волокли во двор.
Карданов понял, на что намекал Александр Федорович, и жалость с запоздалым раздражением разлилась горячим парком по груди. Он сказал комвзводу:
— Я что-то не понимаю вас, ребята. Что вам от нас, в конце концов, надо?
— Пожалели бы детишек, — это мама Оля, без особой надежды быть услышанной, подстроилась к беженцу. — Напугали всех до смерти… Отпустите старика, он ни в чем не виноватый.
— Нам надо от вас одно-единственное: чтобы вы помогли нам связаться с партизанами, — голос комвзвода наливался бронзовой звенью. Открытым движением он расстегнул кобуру.
— Помогая нам, поможете себе. Отказ сотрудничать с нами буду воспринимать как пособничество оккупантам. В военное время никто с вами миндальничать не станет… Даю, старик, пять минут на размышление.
— Ну что нового мы можем вам сказать? Вы и без нас знаете, что партизанский лагерь где-то в районе Лоховни. Идите и ищите их там.
— Нет, борода, это ты нас туда отведешь. Но прежде назовешь пофамильно командира и комиссара отряда.
До Ромки вдруг долетел нервный до икоты голос Вадима:
— Пап, ну неужели ты не видишь, что это наши. Наши же! Если не хочешь идти сам, разреши мне, я ведь знаю туда дорогу.
Мама Оля, перестав тереть ушибленное Федоровым место, застонала.
— Вот это уже другой коленкор, — комвзвода подошел к Карданову. — А ты мне врать, сволочь!
Ромка увидел, как человек в кожанке, отступив на пару шагов от беженца, стал доставать из кобуры оружие.
Ребенок вжался в кирпич и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48