А Вартаньян и охраной занимается. Причем — не вскользь, не время от времени — вплотную. С минуты на минуту позвонит.
Так и получилось. Телефонный аппарат вздрогнул, зашелся в истерических всхлипываниях и, когда я поспешно снял трубку, радостно заблаговестил голосом Сурена.
— Костя, порадуй, скажи, как дела? Не напали рэкетиры, не поджидают ли лучшего твоего друга киллеры?
В голосе заместителя генерального ни малейшего акцента, о его армянском происхождении говорит, разве, чисто кавказской построение фраз и частое употребление набивших оскомину словечек: пожалуйста, дорогой друг, порадуй, понимаешь…
— Все чисто, Сурен Иваныч, можете спокойно ехать домой.
— Какой там дом, друг, когда работать надо? Замучили всякие бумаги и бумажки, дышать не дают. А тут ещё в кассе — ремонт, кассирша все деньги стащила в мой сейф… Понимаешь, друг?
Понятно. Вартаньян обожает работать по вечерам, раньше полуночи из кабинета не выходит. По его убеждению, день загромождается неприятной текучкой, когда — ни подумать, ни взвесить. Тащат из бухгалтерии многостраничные ведомости, отдел реализации донимает накладными, производственники информируют — обязательно в письменном виде! — о марках и количестве выпущенной продукции, посетители, один за другим, появляются в кабинете…
А вот ночью — благодать. По правую руку — трубка радиотелефона, по левую — стакан крепчайшего чая, мерцает монитор компьютера, покорно раскладываются многочисленные бумаги. Думай, взвешивай, принимай решения.
— Послушай, друг, просьба имеется. Маленькая, как мизинчик твоей Светланы… Не пускай, пожалуйста, ко мне никого, а? Если даже президент заявится под ручку с премьером — все равно не пускай…
— Сделаю.
Меня покоробило упоминание «мизинчика» Светы. Правда, многозначительное словечко «твоей» несколько сгладило возмущение, но все же — неприятный осадок надолго проник в сознание. Ибо наши отношения с давних пор напоминают примитивный треугольник, нижние вершины которого занимаю я с Суреном, в верхнем углу парит над нами изящная, умненькая Света. И не просто красивая женщина — главный технолог Росбетона.
Наши со Светой два угла сближены почти вплотную, угол Вартаньяна отдален, но горячему армянину помогает мое положение обычного сторожа. Во время совещаний-банкетов, доступ туда мне перекрыт, Сурен имеет возможность беспрепятственно ухаживать за технологиней, добиваясь нашего с ней отдаления друг от друга.
Вот и сейчас Вартаньян не просто узнал о безопасности вокруг административного корпуса, тем более, не обеспокоил «сторожа-пожарника» дурацкой просьбой никого к нему не пропускать — лишний раз убедился в том, что я не брожу по коридорам третьего, управленческого, этажа. Невенчаный муж технологини — на месте, можно беспрепятственно «штурмануть» её в очередной раз. Авось удастся.
«Штурм» облегчается тем, что Светка во время моих ночных дежурств тоже «дежурит». А что ей, спрашивается, делать одной дома? Уборкой квартиры заниматься или еду готовить? Шалишь, незаконный муженек, зря надеешься, сопостельничек, жена — не домработница и не служанка, она предназначена совсем для иной цели… Не знаешь, какой именно? Изволь, ночью подскажу…
Светка выпорхнула из лифта веселой, беспечной птахой. Единственное, пожалуй, отличие от пташки — отсутствие крылышек. На ходу, не оглядывааясь по сторонам, чмокнула меня в плохо выбритый подбородок.
— Уже домой? — удивился я, взглянув на настенные часы, окаймленные все тоже же символикой — Росбетон. — Всегда задерживаешься…
— Головка бо-бо, — изобразила детский лепет Светлана. — Хочу отоспаться…
Я бы чувстввал себя намного спокойней, зная, что «ребенок» сидит в своем кабинете, но не показывать же охватившую меня ревность. Возможно, дома подружка будет под большим контролем — телефон под рукой. А её кабинет на третьем этаже находится в опасной близости к кабинету главного экономиста.
— Действительно, тебе нужно отдохнуть. Полежи, почитай, попозже позвоню, узнаю о самочувствии, — ненавязчиво, вскользь, упомянул я о неизбежности проверки. — Поужинай и ложись в постель…
— Какая постель без тебя, милый, — засмеялась «жена». — Скорей всего до утра проворочаюсь без сна.
Женщины по своей природе — самые опытные психологи, им дано умение успокаивать либо возбуждать мужчин-идиотов, внушать им ревность или гасить её проявления. Вот и сейчас, выслушав слегка замаскированное признание в любви, почувствовал облегчение. Зловещая фигура «соперника» перестала донимать меня, расплылась в подсвеченном голубом тумане.
Светка одарила меня парочкой самых сладких улыбок и побежала к остановке автобуса. А я оперся локтями на стол и стал ожидать появления Вартаньяна. Появится армянин — все ясно: назначено свидание, возможно даже в нашем со Светкой гнездышке. Не появится — можно дежурить спокойно.
Сурен не появился. Дышать мне стало легче, настроение улучшилось.
Вместо него в вестибюль вошел с улицы мужчина средних лет, в модном плаще и такой же модной шляпе. Раскрасневшееся от ветра лицо выражает уверенность в праве врываться в любое учреждение после завершения рабочего дня, все встречные-поперечные обязаны падать на колени, предупредительно открывать и закрывать двери, стряхивать дождевые капли, согревать румяные щеки.
Короче, вошел новоявленный богач, полный собственник современной России. Вгляделся я повнимательней и обалдел. Всего навидался на своем веку, всякого испробовал на вкус, но такая втреча — впервые.
В далекие времена, когда я не был «сторожем-пожарником» — работал сыщиком уголовного розыска, пришлось брать одну преступную группу, занимающуюся сбытом наркотиков. Главарь — поджарый, будто весенний волк, с бегающими жадными глазками и золотым оскалом — не стал запираться, выдал не только своих подельниколв, но и «курьеров», доставляющих ядовитое снадобье из районов Средней Азии.
Как водится, получив причитающийся ему по закону срок, Листик — такую он носил кликуху — отправился на зону, исправляться и учиться жить честно. Не знаю, чему его там научили, но вот — стоит передо мной, попыхивая сигарой, сощурив маленькие глаза. Пальцы рук унизаны кольцам и перстнями, на груди выпущен на всеобщее обозрение золотой крест, украшенный крупными бриллиантами.
Ничего похожего на давнего главаря наркобизнеса.
Я, конечно, тоже изменился. И не только внешне — внутренне. Попробуйте не измениться после постигшей меня передряги: подсунули сыщику засвеченную взятку, подвели под суд. Сколько не оправдывался, как не суетились сотрудники уголовного розыска — ничего не помогло: три года заключения, которые я отбарабанил минута в минуту.
И вот — встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Так и получилось. Телефонный аппарат вздрогнул, зашелся в истерических всхлипываниях и, когда я поспешно снял трубку, радостно заблаговестил голосом Сурена.
— Костя, порадуй, скажи, как дела? Не напали рэкетиры, не поджидают ли лучшего твоего друга киллеры?
В голосе заместителя генерального ни малейшего акцента, о его армянском происхождении говорит, разве, чисто кавказской построение фраз и частое употребление набивших оскомину словечек: пожалуйста, дорогой друг, порадуй, понимаешь…
— Все чисто, Сурен Иваныч, можете спокойно ехать домой.
— Какой там дом, друг, когда работать надо? Замучили всякие бумаги и бумажки, дышать не дают. А тут ещё в кассе — ремонт, кассирша все деньги стащила в мой сейф… Понимаешь, друг?
Понятно. Вартаньян обожает работать по вечерам, раньше полуночи из кабинета не выходит. По его убеждению, день загромождается неприятной текучкой, когда — ни подумать, ни взвесить. Тащат из бухгалтерии многостраничные ведомости, отдел реализации донимает накладными, производственники информируют — обязательно в письменном виде! — о марках и количестве выпущенной продукции, посетители, один за другим, появляются в кабинете…
А вот ночью — благодать. По правую руку — трубка радиотелефона, по левую — стакан крепчайшего чая, мерцает монитор компьютера, покорно раскладываются многочисленные бумаги. Думай, взвешивай, принимай решения.
— Послушай, друг, просьба имеется. Маленькая, как мизинчик твоей Светланы… Не пускай, пожалуйста, ко мне никого, а? Если даже президент заявится под ручку с премьером — все равно не пускай…
— Сделаю.
Меня покоробило упоминание «мизинчика» Светы. Правда, многозначительное словечко «твоей» несколько сгладило возмущение, но все же — неприятный осадок надолго проник в сознание. Ибо наши отношения с давних пор напоминают примитивный треугольник, нижние вершины которого занимаю я с Суреном, в верхнем углу парит над нами изящная, умненькая Света. И не просто красивая женщина — главный технолог Росбетона.
Наши со Светой два угла сближены почти вплотную, угол Вартаньяна отдален, но горячему армянину помогает мое положение обычного сторожа. Во время совещаний-банкетов, доступ туда мне перекрыт, Сурен имеет возможность беспрепятственно ухаживать за технологиней, добиваясь нашего с ней отдаления друг от друга.
Вот и сейчас Вартаньян не просто узнал о безопасности вокруг административного корпуса, тем более, не обеспокоил «сторожа-пожарника» дурацкой просьбой никого к нему не пропускать — лишний раз убедился в том, что я не брожу по коридорам третьего, управленческого, этажа. Невенчаный муж технологини — на месте, можно беспрепятственно «штурмануть» её в очередной раз. Авось удастся.
«Штурм» облегчается тем, что Светка во время моих ночных дежурств тоже «дежурит». А что ей, спрашивается, делать одной дома? Уборкой квартиры заниматься или еду готовить? Шалишь, незаконный муженек, зря надеешься, сопостельничек, жена — не домработница и не служанка, она предназначена совсем для иной цели… Не знаешь, какой именно? Изволь, ночью подскажу…
Светка выпорхнула из лифта веселой, беспечной птахой. Единственное, пожалуй, отличие от пташки — отсутствие крылышек. На ходу, не оглядывааясь по сторонам, чмокнула меня в плохо выбритый подбородок.
— Уже домой? — удивился я, взглянув на настенные часы, окаймленные все тоже же символикой — Росбетон. — Всегда задерживаешься…
— Головка бо-бо, — изобразила детский лепет Светлана. — Хочу отоспаться…
Я бы чувстввал себя намного спокойней, зная, что «ребенок» сидит в своем кабинете, но не показывать же охватившую меня ревность. Возможно, дома подружка будет под большим контролем — телефон под рукой. А её кабинет на третьем этаже находится в опасной близости к кабинету главного экономиста.
— Действительно, тебе нужно отдохнуть. Полежи, почитай, попозже позвоню, узнаю о самочувствии, — ненавязчиво, вскользь, упомянул я о неизбежности проверки. — Поужинай и ложись в постель…
— Какая постель без тебя, милый, — засмеялась «жена». — Скорей всего до утра проворочаюсь без сна.
Женщины по своей природе — самые опытные психологи, им дано умение успокаивать либо возбуждать мужчин-идиотов, внушать им ревность или гасить её проявления. Вот и сейчас, выслушав слегка замаскированное признание в любви, почувствовал облегчение. Зловещая фигура «соперника» перестала донимать меня, расплылась в подсвеченном голубом тумане.
Светка одарила меня парочкой самых сладких улыбок и побежала к остановке автобуса. А я оперся локтями на стол и стал ожидать появления Вартаньяна. Появится армянин — все ясно: назначено свидание, возможно даже в нашем со Светкой гнездышке. Не появится — можно дежурить спокойно.
Сурен не появился. Дышать мне стало легче, настроение улучшилось.
Вместо него в вестибюль вошел с улицы мужчина средних лет, в модном плаще и такой же модной шляпе. Раскрасневшееся от ветра лицо выражает уверенность в праве врываться в любое учреждение после завершения рабочего дня, все встречные-поперечные обязаны падать на колени, предупредительно открывать и закрывать двери, стряхивать дождевые капли, согревать румяные щеки.
Короче, вошел новоявленный богач, полный собственник современной России. Вгляделся я повнимательней и обалдел. Всего навидался на своем веку, всякого испробовал на вкус, но такая втреча — впервые.
В далекие времена, когда я не был «сторожем-пожарником» — работал сыщиком уголовного розыска, пришлось брать одну преступную группу, занимающуюся сбытом наркотиков. Главарь — поджарый, будто весенний волк, с бегающими жадными глазками и золотым оскалом — не стал запираться, выдал не только своих подельниколв, но и «курьеров», доставляющих ядовитое снадобье из районов Средней Азии.
Как водится, получив причитающийся ему по закону срок, Листик — такую он носил кликуху — отправился на зону, исправляться и учиться жить честно. Не знаю, чему его там научили, но вот — стоит передо мной, попыхивая сигарой, сощурив маленькие глаза. Пальцы рук унизаны кольцам и перстнями, на груди выпущен на всеобщее обозрение золотой крест, украшенный крупными бриллиантами.
Ничего похожего на давнего главаря наркобизнеса.
Я, конечно, тоже изменился. И не только внешне — внутренне. Попробуйте не измениться после постигшей меня передряги: подсунули сыщику засвеченную взятку, подвели под суд. Сколько не оправдывался, как не суетились сотрудники уголовного розыска — ничего не помогло: три года заключения, которые я отбарабанил минута в минуту.
И вот — встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78