Обернувшись, Люгер увидел, что подполковник Ормак ведет огонь из большого пистолета, очевидно, из любимой «пушки» генерала Эллиота 45-го калибра. Люгер не видел, в кого он метил, должно быть, в бронетранспортер. Если русские ответят очередью из тяжелого пулемета, тем, кто в кабине, не поздоровится, это уж ясно, подумал лейтенант.
Он наконец добрался до заправщика и уже было собирался залезть в кабину, когда заметил, что стрелок в открытом БТРе готовится открыть огонь по самолету.
Люгер облокотился о капот, прицелился и выстрелил несколько раз подряд. Отдача у маленького пистолета была не такой уж слабой, но лейтенант старался, его промерзший палец плавно нажимал на курок. Он сомневался, что смог хорошенько прицелиться, но вдруг увидел, как стрелок в БТРе схватился за грудь и сполз на сиденье.
— Люгер! Назад, скорее! — истошно сквозь шум моторов кричал Ормак.
Он бросил пустой пистолет, превозмогая боль в ноге, стал пятиться назад, к самолету. Лейтенант сделал лишь три шага, когда из-за бронетранспортера появился солдат, вскинул автомат и нажал на гашетку. Что-то сильно толкнуло в левую ногу, впиваясь под кожу, как жало, вонзаясь в тело и вырывая мясо клочьями. Вскрикнув от боли, он упал на бок как подкошенный. Пуля срикошетила от заправщика ему в бедро, пропахав на теле глубокую борозду. Выстрелы щелкали вокруг, будто орехи, а он продолжал безумно кричать — звать Патрика, маму, Господа Бога, вцепившись руками в холодное железо бензовоза.
Ормак смог сделать только еще один выстрел, вынудив автоматчика спрятаться за броню своего БТРа, но он не заметил, как другой стрелок появился у пулемета.
Солдат прицелился в «Старого пса», дал длинную очередь. Пули крупными каплями застучали слева по обшивке.
С грехом пополам Люгеру все же удалось влезть в автозаправщик, он упал на холодное сиденье, уставился в окошко, взору его предстала жуткая картина.
Левые стекла кабины бомбардировщика разбиты вдребезги, в носовом отсеке, где размещался экипаж, там и тут зияли рваные раны. Из двигателя номер четыре валом шел дым — прямо в кабину. Самолет трясся, дрожал. Казалось, вот-вот отвалятся крылья.
Сволочи, добивают «Старого пса», подумал Люгер. Ормак наверняка пострадал, полкабины снесло.
— Суки! Остановитесь! — Он кричал в полный голос. — Вы ведь расстреливаете их!
Люгер нащупал больной ногой педаль газа, мотор немедленно заурчал — видимо, Макланан или вторая их женщина-офицер Анжелина Перейра не выключили его после заправки. Он снял другую педаль с тормоза, судорожно сжал сцепление, опять нажал на газ, направил бензовоз прямо на проклятый БТР.
Бензовоз дернулся и со скрипом покатился. Он был уже в каких-нибудь десяти метрах от бронетранспортера, когда стрелок заметил его, повернул дуло пулемета, открыл беглый огонь. На грани потери сознания от шока и боли, воя, словно зверь, попавший в капкан, Люгер вывалился в открытую дверцу кабины.
...Именно в это мгновение град пуль застучал в лобовое стекло, пули разнесли водительское сиденье в пух и прах.
Люгер лежал, уткнувшись лицом в снег, без сознания, а в этот момент неуправляемый автозаправщик несся на полном ходу к БТРу. Пули пробили цистерну, топливо загорелось, пламя огня плотным кольцом окутало машину. Взрыв топлива отбросил, как куклу, лежащего без движения Люгера еще футов на пятьдесят, однако он уже ничего вокруг не видел и не слышал.
Когда он медленно приоткрыл глаза, русский пулемет продолжал поливать «Мегакрепость», левое крыло самолета было обезображено до неузнаваемости, и, как только огонь достиг баков, взрыв огромной силы потряс воздух. Увы, Люгеру так и не удалось заставить пулемет замолчать.
* * *
9 февраля 1989 года,
5 часов 31 минута по московскому времени.
Возможно, он промахнулся, а может, бензовоз взорвался на подходе. Он понятия не имел, как все произошло, но так или иначе В-52 погибал. Левое крыло представляло собой сплошное месиво огня и дыма. Венди и Анжелина выбрались из люка, когда «Старый пес» упал на правое крыло, смяв его. От детонации взорвались остальные баки с горючим, гигантский огненный шар поглотил и двух несчастных женщин, и массивный фюзеляж бомбардировщика.
— Патрик! — завопил Люгер. — Где же ты? Катапультируйся, ну...
Мышцы самопроизвольно задергались. Очевидно, начались спазмы. Глотая ртом воздух, Люгер предпринял отчаянную попытку взять себя в руки, но где-то там, внизу, в животе, неумолимо поднималась волна животного страха, который парализовывал тело, душу, сознание.
А потом что-то произошло...
Медленно, постепенно спазмы утихли, он смог ровно дышать. Правда, чрезвычайно ныло тело, и было такое чувство, что пробежал марафонскую дистанцию.
Пальцы не слушались, любое усилие пошевелить ими причиняло боль. Он решил больше не двигаться, лежать тихо и оглядеться, благо, глаза все еще могли видеть.
Люгер лежал в тусклой, слабоосвещенной комнате, видел лампы на потолке, краем глаза мог разглядеть больничные койки. Итак, он находится в больнице. Лейтенант увидел грязно-белые шторки, отделявшие некоторые кровати, несколько подставок с ампулами для внутривенных инъекций — слава Богу, далеко от него. Он уже довольно отчетливо различал поручни у своей койки, и, самое главное, были целы ноги, накрытые одеялом. Вот они, родимые, тут как тут, почти радостно подумал Люгер.
А затем он неожиданно для себя стал различать звуки, они шли отовсюду, слева и справа — охи, вздохи, крики, будто сразу много людей стонут от боли. В дальнем конце дверь, вот сейчас она, наверное, откроется, на шум из палаты прибегут сестра или врач... Но дверь почему-то оставалась закрытой. Люгер подождал несколько минут, глухие крики и стоны по-прежнему не унимались, сквозь матовое стекло в коридор можно было видеть смутные тени, кто-то явно проходил мимо, однако в дверях так никто и не появился.
Что это за загадочная больница? Если русский военный госпиталь — тогда все понятно, ему как пленному нечего рассчитывать на особое внимание врачей. А как другие? Они, похоже, здесь свои и кричат на русском. И на них что ли всем здесь наплевать?..
Дрожащей рукой Люгер потянулся к поручню, стал трясти что есть сил, дерево затрещало, поручень соскочил вниз, на простыню... Звуки вокруг усилились, словно все обитатели палаты поняли и захотели поддержать его попытку вызвать сестру.
Несколько минут Люгер ждал. Сестра не приходила. А потом он вдруг на какое-то время отключился...
Короткая передышка оказалась весьма кстати. Прийдя в сознание, он обнаружил у себя достаточно сил, чтобы сдвинуть ноги на край постели. Сначала правая, затем левая нога появились из-под одеяла, он несказанно обрадовался, увидев, что, к счастью, раны не смертельны — полно глубоких шрамов, большие белесые пятна в тех местах, где была сделана пересадка кожи, плотные слои бинта, хотя боли и неприятных ощущений почти нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Он наконец добрался до заправщика и уже было собирался залезть в кабину, когда заметил, что стрелок в открытом БТРе готовится открыть огонь по самолету.
Люгер облокотился о капот, прицелился и выстрелил несколько раз подряд. Отдача у маленького пистолета была не такой уж слабой, но лейтенант старался, его промерзший палец плавно нажимал на курок. Он сомневался, что смог хорошенько прицелиться, но вдруг увидел, как стрелок в БТРе схватился за грудь и сполз на сиденье.
— Люгер! Назад, скорее! — истошно сквозь шум моторов кричал Ормак.
Он бросил пустой пистолет, превозмогая боль в ноге, стал пятиться назад, к самолету. Лейтенант сделал лишь три шага, когда из-за бронетранспортера появился солдат, вскинул автомат и нажал на гашетку. Что-то сильно толкнуло в левую ногу, впиваясь под кожу, как жало, вонзаясь в тело и вырывая мясо клочьями. Вскрикнув от боли, он упал на бок как подкошенный. Пуля срикошетила от заправщика ему в бедро, пропахав на теле глубокую борозду. Выстрелы щелкали вокруг, будто орехи, а он продолжал безумно кричать — звать Патрика, маму, Господа Бога, вцепившись руками в холодное железо бензовоза.
Ормак смог сделать только еще один выстрел, вынудив автоматчика спрятаться за броню своего БТРа, но он не заметил, как другой стрелок появился у пулемета.
Солдат прицелился в «Старого пса», дал длинную очередь. Пули крупными каплями застучали слева по обшивке.
С грехом пополам Люгеру все же удалось влезть в автозаправщик, он упал на холодное сиденье, уставился в окошко, взору его предстала жуткая картина.
Левые стекла кабины бомбардировщика разбиты вдребезги, в носовом отсеке, где размещался экипаж, там и тут зияли рваные раны. Из двигателя номер четыре валом шел дым — прямо в кабину. Самолет трясся, дрожал. Казалось, вот-вот отвалятся крылья.
Сволочи, добивают «Старого пса», подумал Люгер. Ормак наверняка пострадал, полкабины снесло.
— Суки! Остановитесь! — Он кричал в полный голос. — Вы ведь расстреливаете их!
Люгер нащупал больной ногой педаль газа, мотор немедленно заурчал — видимо, Макланан или вторая их женщина-офицер Анжелина Перейра не выключили его после заправки. Он снял другую педаль с тормоза, судорожно сжал сцепление, опять нажал на газ, направил бензовоз прямо на проклятый БТР.
Бензовоз дернулся и со скрипом покатился. Он был уже в каких-нибудь десяти метрах от бронетранспортера, когда стрелок заметил его, повернул дуло пулемета, открыл беглый огонь. На грани потери сознания от шока и боли, воя, словно зверь, попавший в капкан, Люгер вывалился в открытую дверцу кабины.
...Именно в это мгновение град пуль застучал в лобовое стекло, пули разнесли водительское сиденье в пух и прах.
Люгер лежал, уткнувшись лицом в снег, без сознания, а в этот момент неуправляемый автозаправщик несся на полном ходу к БТРу. Пули пробили цистерну, топливо загорелось, пламя огня плотным кольцом окутало машину. Взрыв топлива отбросил, как куклу, лежащего без движения Люгера еще футов на пятьдесят, однако он уже ничего вокруг не видел и не слышал.
Когда он медленно приоткрыл глаза, русский пулемет продолжал поливать «Мегакрепость», левое крыло самолета было обезображено до неузнаваемости, и, как только огонь достиг баков, взрыв огромной силы потряс воздух. Увы, Люгеру так и не удалось заставить пулемет замолчать.
* * *
9 февраля 1989 года,
5 часов 31 минута по московскому времени.
Возможно, он промахнулся, а может, бензовоз взорвался на подходе. Он понятия не имел, как все произошло, но так или иначе В-52 погибал. Левое крыло представляло собой сплошное месиво огня и дыма. Венди и Анжелина выбрались из люка, когда «Старый пес» упал на правое крыло, смяв его. От детонации взорвались остальные баки с горючим, гигантский огненный шар поглотил и двух несчастных женщин, и массивный фюзеляж бомбардировщика.
— Патрик! — завопил Люгер. — Где же ты? Катапультируйся, ну...
Мышцы самопроизвольно задергались. Очевидно, начались спазмы. Глотая ртом воздух, Люгер предпринял отчаянную попытку взять себя в руки, но где-то там, внизу, в животе, неумолимо поднималась волна животного страха, который парализовывал тело, душу, сознание.
А потом что-то произошло...
Медленно, постепенно спазмы утихли, он смог ровно дышать. Правда, чрезвычайно ныло тело, и было такое чувство, что пробежал марафонскую дистанцию.
Пальцы не слушались, любое усилие пошевелить ими причиняло боль. Он решил больше не двигаться, лежать тихо и оглядеться, благо, глаза все еще могли видеть.
Люгер лежал в тусклой, слабоосвещенной комнате, видел лампы на потолке, краем глаза мог разглядеть больничные койки. Итак, он находится в больнице. Лейтенант увидел грязно-белые шторки, отделявшие некоторые кровати, несколько подставок с ампулами для внутривенных инъекций — слава Богу, далеко от него. Он уже довольно отчетливо различал поручни у своей койки, и, самое главное, были целы ноги, накрытые одеялом. Вот они, родимые, тут как тут, почти радостно подумал Люгер.
А затем он неожиданно для себя стал различать звуки, они шли отовсюду, слева и справа — охи, вздохи, крики, будто сразу много людей стонут от боли. В дальнем конце дверь, вот сейчас она, наверное, откроется, на шум из палаты прибегут сестра или врач... Но дверь почему-то оставалась закрытой. Люгер подождал несколько минут, глухие крики и стоны по-прежнему не унимались, сквозь матовое стекло в коридор можно было видеть смутные тени, кто-то явно проходил мимо, однако в дверях так никто и не появился.
Что это за загадочная больница? Если русский военный госпиталь — тогда все понятно, ему как пленному нечего рассчитывать на особое внимание врачей. А как другие? Они, похоже, здесь свои и кричат на русском. И на них что ли всем здесь наплевать?..
Дрожащей рукой Люгер потянулся к поручню, стал трясти что есть сил, дерево затрещало, поручень соскочил вниз, на простыню... Звуки вокруг усилились, словно все обитатели палаты поняли и захотели поддержать его попытку вызвать сестру.
Несколько минут Люгер ждал. Сестра не приходила. А потом он вдруг на какое-то время отключился...
Короткая передышка оказалась весьма кстати. Прийдя в сознание, он обнаружил у себя достаточно сил, чтобы сдвинуть ноги на край постели. Сначала правая, затем левая нога появились из-под одеяла, он несказанно обрадовался, увидев, что, к счастью, раны не смертельны — полно глубоких шрамов, большие белесые пятна в тех местах, где была сделана пересадка кожи, плотные слои бинта, хотя боли и неприятных ощущений почти нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179