Если вы готовы вернуться в море, предлагаю вам принять командование. — Вице-адмирал пристально смотрел на Морриса. — Он ваш — если пожелаете. Согласны?
— Мои личные вещи все еще на «Фаррисе», — нерешительно произнес Моррис. А хочет ли он действительно принять командование другим кораблем?
— Их уже везут сюда, Эд.
Многие готовы взяться за такое дело, подумал Моррис. В оперативном управлении флота, куда его назначили после прибытия в Норфолк, сколько угодно офицеров, с радостью принявших бы это предложение. Так что же, вернуться в море и снова командовать кораблем или каждый вечер возвращаться в пустой дом и мучиться кошмарами?
— Если вы так считаете, сэр, я готов.
Фельцихаузен, Федеративная Республика Германия
Темные силуэты деревьев освещались вспышками артиллерийского огня на северном горизонте. Гром канонады сливался в непрерывный рев. Расстояние от Альфельда до командного пункта дивизии составляло всего пятнадцать километров, но три ожесточенных воздушных налета и два десятка артиллерийских обстрелов превратили утреннюю поездку в кошмар, продлившийся до наступления темноты и после нее — ночи.
Передовой КП 20-й танковой дивизии стал командным пунктом для всех частей, ведущих наступление на Хамельн. Генерал-лейтенант Береговой, сменивший Алексеева на посту командира 20-й танковой, исполнял теперь обязанности командира дивизии и одновременно командовал оперативно-маневренной группой. Концепция оперативно-маневренных групп считалась перед войной одним из наиболее передовых достижений советской военной мысли. Стремительный прорыв открывает путь во вражеский тыл и туда врывается оперативно-маневренная группа, стремящаяся захватить наиболее важные экономические и политические объекты. Алексеев оперся спиной о борт бронетранспортера и смотрел на север, на вспышки огня, прорывающиеся сквозь черные силуэты деревьев. И это получилось не по плану, подумал он. Можно подумать, что мы рассчитывали, будто НАТО станет считаться с нашими планами!
В небе сверкнула желтая вспышка. Ослепленный, Алексеев на секунду зажмурился, а потом стал наблюдать за тем, как огненный шар превратился в комету, которая упала на землю в нескольких километрах. Наш самолет или их? — мелькнуло в голове генерала. Еще одна молодая жизнь оборвана ракетой. Теперь мы убиваем свою молодежь управляемыми снарядами, не способными думать и рассуждать. Кто сказал, что человечество не пользуется своей техникой для достижения достойных целей?
Всю жизнь Алексеев готовился к этому. Четыре года в военном училище. Трудный период становления молодого офицера, назначение на должность командира роты. После того как в нем увидели многообещающего офицера, еще три года обучения в Академии имени Фрунзе. Затем командование батальоном. Снова на учебу в Москву, на этот раз в Академию Генерального штаба имени Ворошилова. Первый в выпуске. Командир полка, затем — дивизии. И все ради вот этого?
В лесу, в пятистах метрах от штаба, располагался полевой госпиталь, и ветер доносил на командный пост крики раненых. Совсем не так, как это показывают в фильмах о войне, которые он смотрел в детстве — да и сейчас. В них раненым воинам полагалось молча и с достоинством переносить страдания, покуривая сигареты, переданные им добрыми усталыми врачами и прелестными заботливыми сестрами. Долбанная ложь, с яростью подумал он, все это долбанная ложь. Профессия воина, к которой он готовился всю жизнь, это просто профессия наемного убийцы. Он посылал мальчишек, у которых еще не исчезли юношеские прыщи с лица, на поле боя, где шел стальной дождь, а земля орошалась кровью. Но хуже всего ожоги. Экипажи танков, выскакивающие из своих горящих машин в пылающих комбинезонах, кричали не переставая. Тех, кто умирал от ожогового шока или пули сострадательного офицера, заменяли другие. Счастливцы, сумевшие добраться до пункта первой помощи, обнаруживали, что санитары слишком заняты, чтобы раздавать сигареты, а врачи валятся с ног от изнеможения.
Его блестящий тактический успех в Альфельде пока не удалось развить, и в глубине души он сомневался, что это когда-нибудь произойдет. Алексеев понимал, что приносит в жертву бесчисленные молодые жизни ради красивых слов в книгах, написанных людьми, сумевшими забыть ужасы, которые они когда-то переносили и теперь причиняли другим.
Тебя мучает совесть, Паша? — спросил он себя. А как относительно тех четырех полковников, которых ты подвел под расстрел? Не слишком ли поздно для угрызений совести, а? Но сейчас не штабные игры и не маневры на полигоне в Шполе, а понесенные потери — это не горстка несчастных случаев на учениях с несколькими пострадавшими. Одно дело, когда командир роты подводит итоги боя, выполнив приказ вышестоящего начальника, и совсем иное для человека, отдающего приказ и вынужденного затем смотреть на результаты своих действий.
«Нет ничего ужаснее выигранной битвы, кроме битвы проигранной.» Алексеев вспомнил это замечание Веллингтона после сражения при Ватерлоо, прочитанное им в одной из двух миллионов книг, хранящихся в библиотеке Военной академии имени Фрунзе. Да, уж русский генерал не сказал бы такого, в этом можно не сомневаться. Почему вообще ему разрешили прочитать это? Если бы офицеры читали больше таких комментариев и меньше описаний славных подвигов, как бы они вели себя, получив приказ политических деятелей выступать на войну? А ведь интересная мысль, сказал себе генерал, весьма глубокая… Он помочился у дерева и пошел обратно в командный пункт.
Там он увидел генерала Берегового, склонившегося над картой. Отличный человек и хороший генерал, Алексеев знал это. Интересно, что думает о происходящем Береговой?
— Товарищ генерал, эта бельгийская бригада наконец появилась. Атакует на левом фланге. Ее неожиданная атака застала врасплох два наших полка, перемещающихся на новые позиции. Там возникла трудная ситуация.
Алексеев подошел к Береговому и посмотрел на карту. Так что же в нашем распоряжении? Войска НАТО по-прежнему воюют по своим правилам. Удар нанесен в место сочленения двух дивизий — одной измотанной до предела и другой свежей, но еще не нюхавшей пороха. Лейтенант передвинул несколько флажков. Советские части отступали.
— Резервный полк оставьте на месте, — приказал Алексеев. — А вот этот перебросьте на северо-запад. Попытаемся ударить во фланг бельгийцам, когда они приблизятся к этому перекрестку. — Военный профессионализм действительно неистребим, подумал он.
Исландия
— Вот он, смотрите. — Эдварде передал бинокль сержанту Смиту. Они все еще находились далеко от Хваммсфьердура. Сейчас они смотрели на него с вершины горы высотой две тысячи футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282
— Мои личные вещи все еще на «Фаррисе», — нерешительно произнес Моррис. А хочет ли он действительно принять командование другим кораблем?
— Их уже везут сюда, Эд.
Многие готовы взяться за такое дело, подумал Моррис. В оперативном управлении флота, куда его назначили после прибытия в Норфолк, сколько угодно офицеров, с радостью принявших бы это предложение. Так что же, вернуться в море и снова командовать кораблем или каждый вечер возвращаться в пустой дом и мучиться кошмарами?
— Если вы так считаете, сэр, я готов.
Фельцихаузен, Федеративная Республика Германия
Темные силуэты деревьев освещались вспышками артиллерийского огня на северном горизонте. Гром канонады сливался в непрерывный рев. Расстояние от Альфельда до командного пункта дивизии составляло всего пятнадцать километров, но три ожесточенных воздушных налета и два десятка артиллерийских обстрелов превратили утреннюю поездку в кошмар, продлившийся до наступления темноты и после нее — ночи.
Передовой КП 20-й танковой дивизии стал командным пунктом для всех частей, ведущих наступление на Хамельн. Генерал-лейтенант Береговой, сменивший Алексеева на посту командира 20-й танковой, исполнял теперь обязанности командира дивизии и одновременно командовал оперативно-маневренной группой. Концепция оперативно-маневренных групп считалась перед войной одним из наиболее передовых достижений советской военной мысли. Стремительный прорыв открывает путь во вражеский тыл и туда врывается оперативно-маневренная группа, стремящаяся захватить наиболее важные экономические и политические объекты. Алексеев оперся спиной о борт бронетранспортера и смотрел на север, на вспышки огня, прорывающиеся сквозь черные силуэты деревьев. И это получилось не по плану, подумал он. Можно подумать, что мы рассчитывали, будто НАТО станет считаться с нашими планами!
В небе сверкнула желтая вспышка. Ослепленный, Алексеев на секунду зажмурился, а потом стал наблюдать за тем, как огненный шар превратился в комету, которая упала на землю в нескольких километрах. Наш самолет или их? — мелькнуло в голове генерала. Еще одна молодая жизнь оборвана ракетой. Теперь мы убиваем свою молодежь управляемыми снарядами, не способными думать и рассуждать. Кто сказал, что человечество не пользуется своей техникой для достижения достойных целей?
Всю жизнь Алексеев готовился к этому. Четыре года в военном училище. Трудный период становления молодого офицера, назначение на должность командира роты. После того как в нем увидели многообещающего офицера, еще три года обучения в Академии имени Фрунзе. Затем командование батальоном. Снова на учебу в Москву, на этот раз в Академию Генерального штаба имени Ворошилова. Первый в выпуске. Командир полка, затем — дивизии. И все ради вот этого?
В лесу, в пятистах метрах от штаба, располагался полевой госпиталь, и ветер доносил на командный пост крики раненых. Совсем не так, как это показывают в фильмах о войне, которые он смотрел в детстве — да и сейчас. В них раненым воинам полагалось молча и с достоинством переносить страдания, покуривая сигареты, переданные им добрыми усталыми врачами и прелестными заботливыми сестрами. Долбанная ложь, с яростью подумал он, все это долбанная ложь. Профессия воина, к которой он готовился всю жизнь, это просто профессия наемного убийцы. Он посылал мальчишек, у которых еще не исчезли юношеские прыщи с лица, на поле боя, где шел стальной дождь, а земля орошалась кровью. Но хуже всего ожоги. Экипажи танков, выскакивающие из своих горящих машин в пылающих комбинезонах, кричали не переставая. Тех, кто умирал от ожогового шока или пули сострадательного офицера, заменяли другие. Счастливцы, сумевшие добраться до пункта первой помощи, обнаруживали, что санитары слишком заняты, чтобы раздавать сигареты, а врачи валятся с ног от изнеможения.
Его блестящий тактический успех в Альфельде пока не удалось развить, и в глубине души он сомневался, что это когда-нибудь произойдет. Алексеев понимал, что приносит в жертву бесчисленные молодые жизни ради красивых слов в книгах, написанных людьми, сумевшими забыть ужасы, которые они когда-то переносили и теперь причиняли другим.
Тебя мучает совесть, Паша? — спросил он себя. А как относительно тех четырех полковников, которых ты подвел под расстрел? Не слишком ли поздно для угрызений совести, а? Но сейчас не штабные игры и не маневры на полигоне в Шполе, а понесенные потери — это не горстка несчастных случаев на учениях с несколькими пострадавшими. Одно дело, когда командир роты подводит итоги боя, выполнив приказ вышестоящего начальника, и совсем иное для человека, отдающего приказ и вынужденного затем смотреть на результаты своих действий.
«Нет ничего ужаснее выигранной битвы, кроме битвы проигранной.» Алексеев вспомнил это замечание Веллингтона после сражения при Ватерлоо, прочитанное им в одной из двух миллионов книг, хранящихся в библиотеке Военной академии имени Фрунзе. Да, уж русский генерал не сказал бы такого, в этом можно не сомневаться. Почему вообще ему разрешили прочитать это? Если бы офицеры читали больше таких комментариев и меньше описаний славных подвигов, как бы они вели себя, получив приказ политических деятелей выступать на войну? А ведь интересная мысль, сказал себе генерал, весьма глубокая… Он помочился у дерева и пошел обратно в командный пункт.
Там он увидел генерала Берегового, склонившегося над картой. Отличный человек и хороший генерал, Алексеев знал это. Интересно, что думает о происходящем Береговой?
— Товарищ генерал, эта бельгийская бригада наконец появилась. Атакует на левом фланге. Ее неожиданная атака застала врасплох два наших полка, перемещающихся на новые позиции. Там возникла трудная ситуация.
Алексеев подошел к Береговому и посмотрел на карту. Так что же в нашем распоряжении? Войска НАТО по-прежнему воюют по своим правилам. Удар нанесен в место сочленения двух дивизий — одной измотанной до предела и другой свежей, но еще не нюхавшей пороха. Лейтенант передвинул несколько флажков. Советские части отступали.
— Резервный полк оставьте на месте, — приказал Алексеев. — А вот этот перебросьте на северо-запад. Попытаемся ударить во фланг бельгийцам, когда они приблизятся к этому перекрестку. — Военный профессионализм действительно неистребим, подумал он.
Исландия
— Вот он, смотрите. — Эдварде передал бинокль сержанту Смиту. Они все еще находились далеко от Хваммсфьердура. Сейчас они смотрели на него с вершины горы высотой две тысячи футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282