И в то же время не хотел, чтобы
убили меня. Это противоположная сторона той же монеты.
Далее я подумал о возможности стать монахом или священником. Неплохо
было бы стать подобным брату Оливеру. У него было кое-что, чего не было у
других монахов, с которыми я разговаривал, и у отца Дрого. У него был
энтузиазм. Ему нравилось быть монахом и знать все, что он знает о религии.
И много другого. Я не мог стать таким энтузиастом, потому что большая
часть того, во что он верил, для меня не существовала. Все это интересно
для изучения, и я, возможно, мог бы выделить здесь зерна истины. Но нет,
быть монахом или священником мне не по душе. Прежде всего у меня нет веры.
Может, стоит поближе познакомиться с Фанглитом и выяснить, какие еще
есть возможности? Но прежде нужно постараться, чтобы удалось наше
предприятие. Нужно вырвать Денин из рук политической полиции и улететь на
какую-нибудь планету, похожую на Эвдаш.
И только потом снова подумать, чем же мне заняться.
Такие мысли пробегали в моей голове, но наконец я уснул.
Когда солнце село и начало темнеть, я посадил катер в лесу за
хижиной. Может показаться странным, но сделать это оказалось легко. В этом
лесу много лет пасется скот, он съел все кусты и молодые древесные побеги.
Поэтому не было никакого подлеска, кустарника или молодых деревьев, только
большие деревья с травой под ними. Между стволами оставалось достаточно
места для катера, а когда катер оказался там, заметить сверху его стало
невозможно.
Я посадил катер в ста ярдах за хижиной под кроной огромного старого
дерева. Чувствовал я себя не очень хорошо. Нервничал, кожа онемела,
чувствовалась какая-то слабость. Все сильнее становилось предчувствие, что
дело обернется катастрофой. Если бы была хоть какая-то возможность
освободить Денин другим путем, я тут же отказался бы от нашего плана.
Рыцари и сержанты уже были здесь, большинство сидело на лошадях,
негромко разговаривая. Они казались совершенно спокойными; даже страшно
становилось от их спокойствия. С ними были Арно и Ролан. Не знаю, успели
ли подойти Бабба и волки, но тогда я не знал, чем они могут нам помочь.
Если они и были поблизости, то не показывались. Иначе рыцари могли бы
попытаться убить их.
Я вышел из катера с ружьем-бластером через плечо и несколько минут
поговорил с Арно, дожидаясь, чтобы стемнело. Потом пошел в хижину. Возле
нее с луками наготове ждали четверо рыцарей. Они должны были поддержать
меня, когда появится истребитель.
Бедный пастух был в хижине. Ему приказали остаться, когда увели скот,
и он не представлял себе, что происходит. Он тихо сидел в углу, стараясь
оставаться незаметным.
Все еще было недостаточно темно, поэтому я вернулся в катер и
продолжал ждать. Интересно, заметно ли, как я нервничаю. В катере все
молчали. Мама сварила корч, и я выпил чашку.
Раньше я никогда не замечал, как медленно темнеет.
Из леса послышался низкий печальный вой, и мы решили, что нас зовет
Бабба, поэтому папа отправился выяснять, что ему нужно.
Почти совсем стемнело, когда я снова вышел из катера и пошел к
хижине. Я так нервничал, что дышал с трудом. Больше ждать я не мог. Я снял
с пояса коммуникатор и заговорил в него.
И неожиданно совершенно успокоился.
- Говорит Клентис кель Деруп, - сказал я, - вызываю полицейский
корвет Федерации. - Я старался, чтобы голос мой звучал слабо и болезненно.
- Я в покинутой хижине у пастбища. Вы засекли мои координаты? В меня
попала стрела, и рана загноилась. Боюсь, что если не получу немедленной
медицинской помощи, к утру я умру.
Последовало ожидание, может быть, с минуту. Вероятно, ждали, пока к
передатчику подойдет капитан. Наконец послышался очень деловой голос:
- Товарищ кель Деруп, мы засекли ваши координаты. Вскоре вас подберет
истребитель. Вам сразу дадут антибиотики, а наш врач примет вас на борту
корвета.
Получив ответ капитана, я сказал четверым рыцарям, стоявшим рядом,
чтобы они спрятались за деревьями на самом краю леса. Они спокойно, но
быстро разошлись. Я сел за дерево не далее десяти ярдов от хижины. Минуты
через три подбежал папа. Он слушал в катере радио и поймал переговоры
между корветом и истребителями.
- Капитан осторожен, - сказал папа. - Не думаю, что он что-то
подозревает, просто осторожен. Он послал сразу три истребителя. Два
останутся вне видимости, на высоте в две тысячи футов, и будут следить
через инфраскопы. А корвет будет выше, в пяти милях.
- Теперь мне нужно поговорить с Арно, - добавил он и заторопился в
лес.
Итак, наши планы рухнули. Вместо того, чтобы иметь дело с одним
истребителем, нам противостояло три плюс корвет. Но я почему-то не
обеспокоился и не испугался. Был абсолютно спокоен и чувствовал, что все
кончится хорошо - прямо противоположно тому, что испытывал совсем недавно.
Я ничего не сказал рыцарям о том, что случилось: мне нечего было им
сказать. Придется начать так, будто ничего не изменилось, и действовать по
обстановке.
Прошло еще десять минут до появления первого истребителя. Я не видел,
как он появился: было темно, даже луна не светила, а на истребителе были
погашены все огни. Только что ничего не было, а в следующее мгновение луч
прожектора осветил хижину. Истребитель сел не далее чем в ста футах,
продолжая светить прожектором. Еще минуту ничего не происходило.
Я старался не смотреть на свет, но мне пришло в голову, что рыцари
смотрят на него, потому что ничего подобного они в жизни не видели. Их
зрачки сократятся, и они не смогут попасть в цель своими стрелами.
Значит, все на мне.
И если рыцари начнут стрелять и промахиваться, пока я не буду на
расстоянии действия станнера, придется использовать бластер. А это вызовет
ответный огонь. Корвет может уничтожить все вокруг, и этим все кончится.
Что ж, подумал я, действуем по обстановке. Буду стараться делать, что
могу, и надеяться на лучшее. Кричать своим людям я не мог. Политическая
полиция поймет, что я не один.
Я перестал размышлять и просто смотрел. Истребитель светлый, почти
белый, я видел, как скользнула в сторону боковая панель и вышли два
человека. Не знаю, остался ли внутри третий или там больше никого нет.
Один из этих двоих поднес руку ко рту. Должно быть, говорил в
коммуникатор. У второго в руке ружье - тяжелое боевое оружие.
Они уже были почти на расстоянии досягаемости станнера, когда я
услышал два щелчка тетивы, почти одновременно. Прежде чем я смог что-то
сделать, оба агента упали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
убили меня. Это противоположная сторона той же монеты.
Далее я подумал о возможности стать монахом или священником. Неплохо
было бы стать подобным брату Оливеру. У него было кое-что, чего не было у
других монахов, с которыми я разговаривал, и у отца Дрого. У него был
энтузиазм. Ему нравилось быть монахом и знать все, что он знает о религии.
И много другого. Я не мог стать таким энтузиастом, потому что большая
часть того, во что он верил, для меня не существовала. Все это интересно
для изучения, и я, возможно, мог бы выделить здесь зерна истины. Но нет,
быть монахом или священником мне не по душе. Прежде всего у меня нет веры.
Может, стоит поближе познакомиться с Фанглитом и выяснить, какие еще
есть возможности? Но прежде нужно постараться, чтобы удалось наше
предприятие. Нужно вырвать Денин из рук политической полиции и улететь на
какую-нибудь планету, похожую на Эвдаш.
И только потом снова подумать, чем же мне заняться.
Такие мысли пробегали в моей голове, но наконец я уснул.
Когда солнце село и начало темнеть, я посадил катер в лесу за
хижиной. Может показаться странным, но сделать это оказалось легко. В этом
лесу много лет пасется скот, он съел все кусты и молодые древесные побеги.
Поэтому не было никакого подлеска, кустарника или молодых деревьев, только
большие деревья с травой под ними. Между стволами оставалось достаточно
места для катера, а когда катер оказался там, заметить сверху его стало
невозможно.
Я посадил катер в ста ярдах за хижиной под кроной огромного старого
дерева. Чувствовал я себя не очень хорошо. Нервничал, кожа онемела,
чувствовалась какая-то слабость. Все сильнее становилось предчувствие, что
дело обернется катастрофой. Если бы была хоть какая-то возможность
освободить Денин другим путем, я тут же отказался бы от нашего плана.
Рыцари и сержанты уже были здесь, большинство сидело на лошадях,
негромко разговаривая. Они казались совершенно спокойными; даже страшно
становилось от их спокойствия. С ними были Арно и Ролан. Не знаю, успели
ли подойти Бабба и волки, но тогда я не знал, чем они могут нам помочь.
Если они и были поблизости, то не показывались. Иначе рыцари могли бы
попытаться убить их.
Я вышел из катера с ружьем-бластером через плечо и несколько минут
поговорил с Арно, дожидаясь, чтобы стемнело. Потом пошел в хижину. Возле
нее с луками наготове ждали четверо рыцарей. Они должны были поддержать
меня, когда появится истребитель.
Бедный пастух был в хижине. Ему приказали остаться, когда увели скот,
и он не представлял себе, что происходит. Он тихо сидел в углу, стараясь
оставаться незаметным.
Все еще было недостаточно темно, поэтому я вернулся в катер и
продолжал ждать. Интересно, заметно ли, как я нервничаю. В катере все
молчали. Мама сварила корч, и я выпил чашку.
Раньше я никогда не замечал, как медленно темнеет.
Из леса послышался низкий печальный вой, и мы решили, что нас зовет
Бабба, поэтому папа отправился выяснять, что ему нужно.
Почти совсем стемнело, когда я снова вышел из катера и пошел к
хижине. Я так нервничал, что дышал с трудом. Больше ждать я не мог. Я снял
с пояса коммуникатор и заговорил в него.
И неожиданно совершенно успокоился.
- Говорит Клентис кель Деруп, - сказал я, - вызываю полицейский
корвет Федерации. - Я старался, чтобы голос мой звучал слабо и болезненно.
- Я в покинутой хижине у пастбища. Вы засекли мои координаты? В меня
попала стрела, и рана загноилась. Боюсь, что если не получу немедленной
медицинской помощи, к утру я умру.
Последовало ожидание, может быть, с минуту. Вероятно, ждали, пока к
передатчику подойдет капитан. Наконец послышался очень деловой голос:
- Товарищ кель Деруп, мы засекли ваши координаты. Вскоре вас подберет
истребитель. Вам сразу дадут антибиотики, а наш врач примет вас на борту
корвета.
Получив ответ капитана, я сказал четверым рыцарям, стоявшим рядом,
чтобы они спрятались за деревьями на самом краю леса. Они спокойно, но
быстро разошлись. Я сел за дерево не далее десяти ярдов от хижины. Минуты
через три подбежал папа. Он слушал в катере радио и поймал переговоры
между корветом и истребителями.
- Капитан осторожен, - сказал папа. - Не думаю, что он что-то
подозревает, просто осторожен. Он послал сразу три истребителя. Два
останутся вне видимости, на высоте в две тысячи футов, и будут следить
через инфраскопы. А корвет будет выше, в пяти милях.
- Теперь мне нужно поговорить с Арно, - добавил он и заторопился в
лес.
Итак, наши планы рухнули. Вместо того, чтобы иметь дело с одним
истребителем, нам противостояло три плюс корвет. Но я почему-то не
обеспокоился и не испугался. Был абсолютно спокоен и чувствовал, что все
кончится хорошо - прямо противоположно тому, что испытывал совсем недавно.
Я ничего не сказал рыцарям о том, что случилось: мне нечего было им
сказать. Придется начать так, будто ничего не изменилось, и действовать по
обстановке.
Прошло еще десять минут до появления первого истребителя. Я не видел,
как он появился: было темно, даже луна не светила, а на истребителе были
погашены все огни. Только что ничего не было, а в следующее мгновение луч
прожектора осветил хижину. Истребитель сел не далее чем в ста футах,
продолжая светить прожектором. Еще минуту ничего не происходило.
Я старался не смотреть на свет, но мне пришло в голову, что рыцари
смотрят на него, потому что ничего подобного они в жизни не видели. Их
зрачки сократятся, и они не смогут попасть в цель своими стрелами.
Значит, все на мне.
И если рыцари начнут стрелять и промахиваться, пока я не буду на
расстоянии действия станнера, придется использовать бластер. А это вызовет
ответный огонь. Корвет может уничтожить все вокруг, и этим все кончится.
Что ж, подумал я, действуем по обстановке. Буду стараться делать, что
могу, и надеяться на лучшее. Кричать своим людям я не мог. Политическая
полиция поймет, что я не один.
Я перестал размышлять и просто смотрел. Истребитель светлый, почти
белый, я видел, как скользнула в сторону боковая панель и вышли два
человека. Не знаю, остался ли внутри третий или там больше никого нет.
Один из этих двоих поднес руку ко рту. Должно быть, говорил в
коммуникатор. У второго в руке ружье - тяжелое боевое оружие.
Они уже были почти на расстоянии досягаемости станнера, когда я
услышал два щелчка тетивы, почти одновременно. Прежде чем я смог что-то
сделать, оба агента упали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47