Услышав шаги возвращавшихся боевиков, он дал знак напарнику вернуться в убежище.
– Все обошли и прислугу заперли, – с порога объявил Грузин, произнося слова с характерным акцентом. – Мы их так настращали, что сидят тише мышей в подвале.
– Добро! А в ту комнату заглядывали? Там у тебя что, хозяин? – спросил Анатолий.
– Библиотека, в ней никто не живет, – поспешно ответил Павел Тихонович.
– Молчун, все равно проверь! – последовало распоряжение.
Поручик опустил предохранитель браунинга и приготовился выскочить из-за дивана. Еще раньше, используя язык жестов, они с Юрием договорились: если анархист их обнаружит, в него выстрелит штабс-капитан, а Шувалов рванет к двери, чтобы с ходу открыть огонь по остальным. К счастью, Бугай не стал заглядывать во все укромные углы. Он просто включил свет, с порога окинул взглядом комнату и вернулся в кабинет, даже не позаботившись погасить люстру. Дверь также осталась нараспашку. Видимо, тем временем Грузин успел открыть сейф, потому что послышался радостный возглас:
– Вах! Глядите, друзья, сколько денег этот шакал награбил у трудового народа!
– Вы ошибаетесь! Я никого не грабил… – запротестовал пленник.
– Заткнись, гнида! Тебе слова не давали, – грубо оборвал его Железняков, стукнув револьвером по столу. – Будешь разевать рот по моей команде, когда тебя спросят. Понял?.. Шота, пересчитай все точно и напиши ему расписку, что деньги экспроприированы на нужды мировой революции. Мы, анархисты, не уголовники, а идейные борцы с властью капитала.
Воспользовавшись тем, что внимание боевиков было отвлечено, Петр с Юрием снова прокрались к двери. Тем временем матрос объявил о начале суда:
– Товарищи! Мы пришли сюда, чтобы судить и сурово покарать за предательство. От имени наших погибших соратников я обвиняю…
К досаде Шувалова ему не пришлось узнать, в чем состояла вина коммерсанта перед анархистами. Обвинительную речь Железнякова прервал донесшийся со двора крик «Полундра!», а следом загремели выстрелы. Опрокинув кресло, Анатолий вскочил и бросился к окну, на ходу скомандовав:
– Шота, свет! Молчун, к дверям! Задержи их!
Оба боевика со всех ног кинулись выполнять полученные приказания. Грузин повернул выключатель и в сердцах выругался – от светившей в библиотеке люстры в кабинет все равно попадало достаточно света. В таких условиях попытка отстреливаться из окон была сродни самоубийству, поскольку нападавшие находились в темноте, а силуэты боевиков четко выделялись на светлом фоне.
Эта аксиома немедленно получила подтверждение: видимо, в ответ на движение матроса по окнам было сделано несколько выстрелов. Жалобно звякнули стекла, кто-то вскрикнул и упал. В два прыжка Грузин оказался на пороге библиотеки. Вскинув руку к выключателю, он удивленно округлил глаза, увидев перед собой неизвестно откуда взявшегося офицера. Но боевик не успел ничего понять, так как одновременно с поворотом выключателя ему на переносицу обрушился страшный удар рукояткой пистолета.
Малютин захлопнул дверь, привалил к ней находившегося в беспамятстве анархиста, заботливо подобрал выроненный им наган. Тотчас из кабинета прозвучали два выстрела, и дубовую филенку пробили пули. «Железняк почуял неладное и сразу отреагировал, – догадался Петр. – Не побоялся подстрелить товарища – решил, что важнее отразить опасность с тыла. Серьезный господин! Такого голыми руками не возьмешь. Ну вот, кажется, он выбежал из кабинета».
– Как будем выбираться из этой заварухи? – спросил он Юрия. – Боюсь, тот путь, которым мы пришли, уже не подходит;
– Предлагаю через другую дверь прямо в коридор. В его конце на нашей стороне имеется проход на кухню. Помнишь, Энгельс говорил, что заднюю дверь запирают на засов, а ключ от замка вешают рядом на гвоздь. Я выбегу, отвлеку на себя внимание, а ты под шумок уходи. Когда закончишь все, что мы наметили, возвращайся домой и жди моего сообщения по телефону. Если до утра не объявлюсь, значит не талан мне разбогатеть от щедрот господ Гучковых. Тогда моей долей распорядись по своему усмотрению, поскольку ни жены, ни детей у меня нет.
Петр распахнул дверь в коридор и, припав на колено, осторожно выглянул. Свет был погашен, поэтому он ничего не увидел. О характере боя можно было судить лишь на слух. Характерные звуки выстрелов свидетельствовали, что Бугай со своим грозным маузером успел подняться на балкон и оттуда вел убийственный огонь по нападавшим. Второй боевик, явно экономя патроны, отстреливался из окон вестибюля. Когда офицеры свернули в проход, ведущий на кухню, во дворе взревел мотор «Ролс-Ройса». Судя по яростной пальбе и крикам «стой!», кто-то из анархистов для прорыва воспользовался автомобилем.
Под прикрытием этого шума Малютин повернул ключ и откинул засов. Хлопнув поручика на прощание по плечу, он ринулся к глухому каменному забору, отделявшему участок Калитникова от соседнего домовладения. Словно кошка, Юрий взобрался на липу, которая росла возле ограды, и по одной из ветвей стал подбираться к гребню стены. Находясь в таком положении, он вдруг включил фонарь и направил луч в сторону особняка. Тотчас во дворе раздались возгласы: «Вон еще один! Уходит! Быстрей, за ним!» Вслед за треском выстрелов по липе застучали пули, сбивая на землю листья и ветки. Но беглеца уже в том месте не было. Погасив фонарь, он скользнул по другую сторону ограды и исчез из виду.
К липе подбежали несколько милиционеров. Громко матерясь, они принялись по очереди неуклюже лезть на дерево. Возле них беспорядочно суетился молоденький, судя по голосу, офицер, который канючил чуть ли не со слезами в голосе:
– Ну, быстрее, братцы, за ним. Уйдет же анархист. Надо его догнать, поймать.
Дождавшись, пока милиционеры перемахнули через забор, Шувалов покинул кухню. На ходу он громко заговорил, напустив начальственную строгость:
– Упустили, раззявы! Кто здесь командует оцеплением?
От неожиданности милицейский прапорщик, безуспешно пытавшийся подтянуться на ветке, разжал руки и свалился вниз. Поднявшись, он нахлобучил фуражку, неловко приложив руку к козырьку, доложил:
– Прапорщик Кошкин, второй участок Арбатского отделения милиции. Веду преследование бежавшего преступника.
– Поручик Шувалов, из контрразведки, – козырнул Петр. – Вижу, как преследуете. Кинулись всем скопом, а дом оставили без присмотра. Оружие к бою! Внимательно следить за окнами и дверями с этой стороны дома. При появлении преступников – огонь на поражение!
Видя, что прапорщик дошел до нужного состояния, по-прежнему строго спросил:
– С той стороны, за углом, еще есть ваши люди?
– Так точно! – радостно ответил Кошкин. – Наблюдение ведут унтер-офицер Емелин и старший милиционер Пучков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Все обошли и прислугу заперли, – с порога объявил Грузин, произнося слова с характерным акцентом. – Мы их так настращали, что сидят тише мышей в подвале.
– Добро! А в ту комнату заглядывали? Там у тебя что, хозяин? – спросил Анатолий.
– Библиотека, в ней никто не живет, – поспешно ответил Павел Тихонович.
– Молчун, все равно проверь! – последовало распоряжение.
Поручик опустил предохранитель браунинга и приготовился выскочить из-за дивана. Еще раньше, используя язык жестов, они с Юрием договорились: если анархист их обнаружит, в него выстрелит штабс-капитан, а Шувалов рванет к двери, чтобы с ходу открыть огонь по остальным. К счастью, Бугай не стал заглядывать во все укромные углы. Он просто включил свет, с порога окинул взглядом комнату и вернулся в кабинет, даже не позаботившись погасить люстру. Дверь также осталась нараспашку. Видимо, тем временем Грузин успел открыть сейф, потому что послышался радостный возглас:
– Вах! Глядите, друзья, сколько денег этот шакал награбил у трудового народа!
– Вы ошибаетесь! Я никого не грабил… – запротестовал пленник.
– Заткнись, гнида! Тебе слова не давали, – грубо оборвал его Железняков, стукнув револьвером по столу. – Будешь разевать рот по моей команде, когда тебя спросят. Понял?.. Шота, пересчитай все точно и напиши ему расписку, что деньги экспроприированы на нужды мировой революции. Мы, анархисты, не уголовники, а идейные борцы с властью капитала.
Воспользовавшись тем, что внимание боевиков было отвлечено, Петр с Юрием снова прокрались к двери. Тем временем матрос объявил о начале суда:
– Товарищи! Мы пришли сюда, чтобы судить и сурово покарать за предательство. От имени наших погибших соратников я обвиняю…
К досаде Шувалова ему не пришлось узнать, в чем состояла вина коммерсанта перед анархистами. Обвинительную речь Железнякова прервал донесшийся со двора крик «Полундра!», а следом загремели выстрелы. Опрокинув кресло, Анатолий вскочил и бросился к окну, на ходу скомандовав:
– Шота, свет! Молчун, к дверям! Задержи их!
Оба боевика со всех ног кинулись выполнять полученные приказания. Грузин повернул выключатель и в сердцах выругался – от светившей в библиотеке люстры в кабинет все равно попадало достаточно света. В таких условиях попытка отстреливаться из окон была сродни самоубийству, поскольку нападавшие находились в темноте, а силуэты боевиков четко выделялись на светлом фоне.
Эта аксиома немедленно получила подтверждение: видимо, в ответ на движение матроса по окнам было сделано несколько выстрелов. Жалобно звякнули стекла, кто-то вскрикнул и упал. В два прыжка Грузин оказался на пороге библиотеки. Вскинув руку к выключателю, он удивленно округлил глаза, увидев перед собой неизвестно откуда взявшегося офицера. Но боевик не успел ничего понять, так как одновременно с поворотом выключателя ему на переносицу обрушился страшный удар рукояткой пистолета.
Малютин захлопнул дверь, привалил к ней находившегося в беспамятстве анархиста, заботливо подобрал выроненный им наган. Тотчас из кабинета прозвучали два выстрела, и дубовую филенку пробили пули. «Железняк почуял неладное и сразу отреагировал, – догадался Петр. – Не побоялся подстрелить товарища – решил, что важнее отразить опасность с тыла. Серьезный господин! Такого голыми руками не возьмешь. Ну вот, кажется, он выбежал из кабинета».
– Как будем выбираться из этой заварухи? – спросил он Юрия. – Боюсь, тот путь, которым мы пришли, уже не подходит;
– Предлагаю через другую дверь прямо в коридор. В его конце на нашей стороне имеется проход на кухню. Помнишь, Энгельс говорил, что заднюю дверь запирают на засов, а ключ от замка вешают рядом на гвоздь. Я выбегу, отвлеку на себя внимание, а ты под шумок уходи. Когда закончишь все, что мы наметили, возвращайся домой и жди моего сообщения по телефону. Если до утра не объявлюсь, значит не талан мне разбогатеть от щедрот господ Гучковых. Тогда моей долей распорядись по своему усмотрению, поскольку ни жены, ни детей у меня нет.
Петр распахнул дверь в коридор и, припав на колено, осторожно выглянул. Свет был погашен, поэтому он ничего не увидел. О характере боя можно было судить лишь на слух. Характерные звуки выстрелов свидетельствовали, что Бугай со своим грозным маузером успел подняться на балкон и оттуда вел убийственный огонь по нападавшим. Второй боевик, явно экономя патроны, отстреливался из окон вестибюля. Когда офицеры свернули в проход, ведущий на кухню, во дворе взревел мотор «Ролс-Ройса». Судя по яростной пальбе и крикам «стой!», кто-то из анархистов для прорыва воспользовался автомобилем.
Под прикрытием этого шума Малютин повернул ключ и откинул засов. Хлопнув поручика на прощание по плечу, он ринулся к глухому каменному забору, отделявшему участок Калитникова от соседнего домовладения. Словно кошка, Юрий взобрался на липу, которая росла возле ограды, и по одной из ветвей стал подбираться к гребню стены. Находясь в таком положении, он вдруг включил фонарь и направил луч в сторону особняка. Тотчас во дворе раздались возгласы: «Вон еще один! Уходит! Быстрей, за ним!» Вслед за треском выстрелов по липе застучали пули, сбивая на землю листья и ветки. Но беглеца уже в том месте не было. Погасив фонарь, он скользнул по другую сторону ограды и исчез из виду.
К липе подбежали несколько милиционеров. Громко матерясь, они принялись по очереди неуклюже лезть на дерево. Возле них беспорядочно суетился молоденький, судя по голосу, офицер, который канючил чуть ли не со слезами в голосе:
– Ну, быстрее, братцы, за ним. Уйдет же анархист. Надо его догнать, поймать.
Дождавшись, пока милиционеры перемахнули через забор, Шувалов покинул кухню. На ходу он громко заговорил, напустив начальственную строгость:
– Упустили, раззявы! Кто здесь командует оцеплением?
От неожиданности милицейский прапорщик, безуспешно пытавшийся подтянуться на ветке, разжал руки и свалился вниз. Поднявшись, он нахлобучил фуражку, неловко приложив руку к козырьку, доложил:
– Прапорщик Кошкин, второй участок Арбатского отделения милиции. Веду преследование бежавшего преступника.
– Поручик Шувалов, из контрразведки, – козырнул Петр. – Вижу, как преследуете. Кинулись всем скопом, а дом оставили без присмотра. Оружие к бою! Внимательно следить за окнами и дверями с этой стороны дома. При появлении преступников – огонь на поражение!
Видя, что прапорщик дошел до нужного состояния, по-прежнему строго спросил:
– С той стороны, за углом, еще есть ваши люди?
– Так точно! – радостно ответил Кошкин. – Наблюдение ведут унтер-офицер Емелин и старший милиционер Пучков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74