Алена быстренько проскользнула к входу. На минуточку остановилась, собираясь с духом, и решительно отворила дверь…
Жилье старухи отличалось простотой и неприхотливостью. В единственной комнате стояла печь, в которой варилось что-то пахучее в горшке, закрытом крышкой. С любопытством и легким страхом Алена оглядывалась по сторонам. В переднем углу не было привычных образов, вместо портретов по стенам были развешаны пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков и кухонная посуда. Девушка подумала, что, наверное, бабы говорили правду.
С печки зыркнули два светящихся глаза, заставив ее испуганно вздрогнуть. Присмотревшись, она поняла, что это — старый ворон, и облегченно вздохнула.
— Здравствуйте, бабушка! — неуверенно произнесла Алена.
— Здравствуй, Алена! — услышала она скрипучий старческий голос, заставивший ее вздрогнуть.
Из темного угла к ней вышла сгорбленная старуха, державшаяся правой рукой за поясницу. Черный платок был надвинут на самый лоб так, что глаз почти не было видно. Алена с интересом рассматривала старуху. Разные слухи ходили о ней. В основном из-за ее затворнического образа жизни. Старуху редко видели на улице, но те, кто видел, утверждали, что она могла оборачиваться в домашних животных: кур, уток, свиней. Антипка Кривой рассказывал как-то, что один раз видел, как рано утром к ведьминой избушке проследовали башмаки, сами по себе, без хозяина, и скрылись в домике. Правда, ему особо никто не поверил. Мало ли что могло показаться мужику с пьяных глаз…
Как бы то ни было, Алена испытала страх, увидев ее воочию. Ее страшило даже не столько то, что она пришла к ней, сколько то, с чем она пришла.
— За любовным зельем пришла, голубка? — поинтересовалась старуха и, не дождавшись ответа, закивала головой. — Знаю, знаю… Ты хочешь отбить Ваньку у моей Дашки!
У Алены внутри все оборвалось. Возникло сильное желание развернуться и броситься прочь из дома, бежать, куда глаза глядят.
— Да ты не боись, не трону! — старуха дотронулась до нее рукой. — Дюже любишь?
Девушка закивала головой.
— Больше жизни люблю, бабушка! Без него мне не жить на этом свете!
Старуха пристально посмотрела на нее снизу вверх.
— Ладно, девонька, я тебе подсоблю, — совершенно неожиданно для Алены сказала она. — Ты принесла с собой чего-нибудь евонное?
Девушка достала носовой платок и бережно развернула его.
— Здеся волосы. Я состригла клок, когда он спал… И утирка тож евонная.
Старуха взяла носовой платок и заковыляла к печи. Она взяла ухват и вытащила оттуда горшок с зельем. Потом вытряхнула туда волосы и вернула платок обратно Алене.
— На, возьми, мне она без надобностев. Возверни ее Ваньке…
Алена быстро спрятала платок на груди и принялась наблюдать, как колдует старуха. Та низко-низко наклонилась над горшком (так, что клубы пара скрыли ее лицо) и что-то быстро зашептала. Алена стояла ни жива, ни мертва, боясь пошевелиться и разрушить колдовские чары. Много вопросов крутилось у нее в голове… Бабка ведь знала, что она придет к ней. Откуда? Даже зелье уже приготовила… И почему бабка Василиса, зная, что она хочет приворожить Ивана, все-таки взялась ей помогать? Этот вопрос мучил ее особенно сильно. Но спросить старуху об этом она не решилась…
Бабка Василиса закончила колдовать, сняла с полочки маленький глиняный кувшинчик и зачерпнула им дымящееся варево. Алена даже глаза закрыла, она думала, что старуха сейчас обвариться. Но та подошла к ней и ткнула ее рукой с зажатым в ней горшочком.
— На, держи! Смешаешь с каким-нибудь питьем и дашь ему выпить… Только смотри, девка, о том, что это я тебе пособила, никому ни слова! Сболтнешь, пусть даже и нечаянно, прощевайся с жизней! Поняла?
— Поняла, бабушка! Благодарствую!
Алена схватила заветный кувшинчик и опрометью бросилась прочь из дома. Старуха посмотрела ей вослед и тихо произнесла:
— Прости меня, Дарьюшка, так надо…
Когда Дарья вернулась к месту ночевки своих, ее встретил отец, крупный, кряжистый казак с загрубевшими от тяжелого физического труда руками. По его виду девушка поняла, что ничего хорошего ждать не приходилось.
— Ты где была, Дарья? — строго спросил отец, уперев руки в бока. — Где шлялась всю ночь?
— Гуляла, — ответила она.
— Гуляла? — его глаза гневно сверкнули. — Знаю я эти прогулки! Опять к Ваньке бегала? Ты что ж творишь, стерва? Вся деревня уж знает!.. Позоришь семью!.. Гляди, Дашка, принесешь в подоле, убью!
Она вздрогнула. В словах отца было столько злости, что ей стало страшно. Но пути назад уже не было…
— Иди, буди наших, — сказал отец. — Будя им спать, работать пора. Да гляди, не засни у меня, не то вожжами отхлещу!
— Я в комсомол хочу вступить, — вдруг сказала Дарья.
— Чего? — не расслышал отец.
— Хочу вступить в комсомол, — повторила девушка.
Она ждала, что отец взорвется, начнет ругать ее, но он вдруг улыбнулся.
— Вот это дело, дочка! Вступай, коли хочешь, неволить не буду… Ну, ступай, ступай…
Дарья удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. И в этот момент боль вдруг стальными тисками сжала сердце. Она охнула и схватилась рукой за грудь.
— Ваня! — прошептала она.
— Что такое? Что с тобой? — всполошился отец и крикнул. — Мать, иди скорей, Дашке плохо!
— Ничего, ничего, зараз отойдет, — прошептала девушка, превозмогая боль.
Она уже знала, что с ее любимым случилось что-то страшное…
Иван столкнулся с Аленой, когда подходил к стану. Девушка шла быстрым шагом, но, увидев его, остановилась. В руках она держала крынку молока.
— Здравствуйте, Иван Андреич, — поздоровалась она, потупив взор.
— Здравствуй, Алена, — ответил он, чувствуя неловкость оттого, что девушка заметила его возвращение. — Куда это ты бегала поутру?
— На хутор. Вон, молочка парного принесла… Не хотите испить, Иван Андреич?
— Это можно, — согласился он, принимая от нее крынку…
Вкус у молока был какой-то странный. Голова закружилась, руки вдруг ослабели, пальцы разжались, и крынка полетела на землю, разбившись вдребезги.
— Что с вами, Иван Андреич? — как сквозь сон услышал он голос девушки.
— Ничего страшного, — ответил он и затряс головой. — Прости, я разбил твою крынку!
— Ничего, ничего, Иван Андреич! — защебетала она. — Может, вам помочь? Обопритесь на меня, я доведу вас.
— Не надо! — решительно отказался он. — Все нормально…
И потерял сознание…
Он очнулся и увидел перед собой встревоженное лицо Алены. Иван не знал, сколько провалялся без сознания. Головокружение прошло, но ощущение того, что что-то изменилось, осталось. Мысли с трудом ворочались в голове, и поначалу Иван никак не мог понять, что с ним и где он находится. С удивлением огляделся он по сторонам, и тут его взгляд наткнулся на Алену. Иван вдруг совсем по-другому посмотрел на эту девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Жилье старухи отличалось простотой и неприхотливостью. В единственной комнате стояла печь, в которой варилось что-то пахучее в горшке, закрытом крышкой. С любопытством и легким страхом Алена оглядывалась по сторонам. В переднем углу не было привычных образов, вместо портретов по стенам были развешаны пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков и кухонная посуда. Девушка подумала, что, наверное, бабы говорили правду.
С печки зыркнули два светящихся глаза, заставив ее испуганно вздрогнуть. Присмотревшись, она поняла, что это — старый ворон, и облегченно вздохнула.
— Здравствуйте, бабушка! — неуверенно произнесла Алена.
— Здравствуй, Алена! — услышала она скрипучий старческий голос, заставивший ее вздрогнуть.
Из темного угла к ней вышла сгорбленная старуха, державшаяся правой рукой за поясницу. Черный платок был надвинут на самый лоб так, что глаз почти не было видно. Алена с интересом рассматривала старуху. Разные слухи ходили о ней. В основном из-за ее затворнического образа жизни. Старуху редко видели на улице, но те, кто видел, утверждали, что она могла оборачиваться в домашних животных: кур, уток, свиней. Антипка Кривой рассказывал как-то, что один раз видел, как рано утром к ведьминой избушке проследовали башмаки, сами по себе, без хозяина, и скрылись в домике. Правда, ему особо никто не поверил. Мало ли что могло показаться мужику с пьяных глаз…
Как бы то ни было, Алена испытала страх, увидев ее воочию. Ее страшило даже не столько то, что она пришла к ней, сколько то, с чем она пришла.
— За любовным зельем пришла, голубка? — поинтересовалась старуха и, не дождавшись ответа, закивала головой. — Знаю, знаю… Ты хочешь отбить Ваньку у моей Дашки!
У Алены внутри все оборвалось. Возникло сильное желание развернуться и броситься прочь из дома, бежать, куда глаза глядят.
— Да ты не боись, не трону! — старуха дотронулась до нее рукой. — Дюже любишь?
Девушка закивала головой.
— Больше жизни люблю, бабушка! Без него мне не жить на этом свете!
Старуха пристально посмотрела на нее снизу вверх.
— Ладно, девонька, я тебе подсоблю, — совершенно неожиданно для Алены сказала она. — Ты принесла с собой чего-нибудь евонное?
Девушка достала носовой платок и бережно развернула его.
— Здеся волосы. Я состригла клок, когда он спал… И утирка тож евонная.
Старуха взяла носовой платок и заковыляла к печи. Она взяла ухват и вытащила оттуда горшок с зельем. Потом вытряхнула туда волосы и вернула платок обратно Алене.
— На, возьми, мне она без надобностев. Возверни ее Ваньке…
Алена быстро спрятала платок на груди и принялась наблюдать, как колдует старуха. Та низко-низко наклонилась над горшком (так, что клубы пара скрыли ее лицо) и что-то быстро зашептала. Алена стояла ни жива, ни мертва, боясь пошевелиться и разрушить колдовские чары. Много вопросов крутилось у нее в голове… Бабка ведь знала, что она придет к ней. Откуда? Даже зелье уже приготовила… И почему бабка Василиса, зная, что она хочет приворожить Ивана, все-таки взялась ей помогать? Этот вопрос мучил ее особенно сильно. Но спросить старуху об этом она не решилась…
Бабка Василиса закончила колдовать, сняла с полочки маленький глиняный кувшинчик и зачерпнула им дымящееся варево. Алена даже глаза закрыла, она думала, что старуха сейчас обвариться. Но та подошла к ней и ткнула ее рукой с зажатым в ней горшочком.
— На, держи! Смешаешь с каким-нибудь питьем и дашь ему выпить… Только смотри, девка, о том, что это я тебе пособила, никому ни слова! Сболтнешь, пусть даже и нечаянно, прощевайся с жизней! Поняла?
— Поняла, бабушка! Благодарствую!
Алена схватила заветный кувшинчик и опрометью бросилась прочь из дома. Старуха посмотрела ей вослед и тихо произнесла:
— Прости меня, Дарьюшка, так надо…
Когда Дарья вернулась к месту ночевки своих, ее встретил отец, крупный, кряжистый казак с загрубевшими от тяжелого физического труда руками. По его виду девушка поняла, что ничего хорошего ждать не приходилось.
— Ты где была, Дарья? — строго спросил отец, уперев руки в бока. — Где шлялась всю ночь?
— Гуляла, — ответила она.
— Гуляла? — его глаза гневно сверкнули. — Знаю я эти прогулки! Опять к Ваньке бегала? Ты что ж творишь, стерва? Вся деревня уж знает!.. Позоришь семью!.. Гляди, Дашка, принесешь в подоле, убью!
Она вздрогнула. В словах отца было столько злости, что ей стало страшно. Но пути назад уже не было…
— Иди, буди наших, — сказал отец. — Будя им спать, работать пора. Да гляди, не засни у меня, не то вожжами отхлещу!
— Я в комсомол хочу вступить, — вдруг сказала Дарья.
— Чего? — не расслышал отец.
— Хочу вступить в комсомол, — повторила девушка.
Она ждала, что отец взорвется, начнет ругать ее, но он вдруг улыбнулся.
— Вот это дело, дочка! Вступай, коли хочешь, неволить не буду… Ну, ступай, ступай…
Дарья удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. И в этот момент боль вдруг стальными тисками сжала сердце. Она охнула и схватилась рукой за грудь.
— Ваня! — прошептала она.
— Что такое? Что с тобой? — всполошился отец и крикнул. — Мать, иди скорей, Дашке плохо!
— Ничего, ничего, зараз отойдет, — прошептала девушка, превозмогая боль.
Она уже знала, что с ее любимым случилось что-то страшное…
Иван столкнулся с Аленой, когда подходил к стану. Девушка шла быстрым шагом, но, увидев его, остановилась. В руках она держала крынку молока.
— Здравствуйте, Иван Андреич, — поздоровалась она, потупив взор.
— Здравствуй, Алена, — ответил он, чувствуя неловкость оттого, что девушка заметила его возвращение. — Куда это ты бегала поутру?
— На хутор. Вон, молочка парного принесла… Не хотите испить, Иван Андреич?
— Это можно, — согласился он, принимая от нее крынку…
Вкус у молока был какой-то странный. Голова закружилась, руки вдруг ослабели, пальцы разжались, и крынка полетела на землю, разбившись вдребезги.
— Что с вами, Иван Андреич? — как сквозь сон услышал он голос девушки.
— Ничего страшного, — ответил он и затряс головой. — Прости, я разбил твою крынку!
— Ничего, ничего, Иван Андреич! — защебетала она. — Может, вам помочь? Обопритесь на меня, я доведу вас.
— Не надо! — решительно отказался он. — Все нормально…
И потерял сознание…
Он очнулся и увидел перед собой встревоженное лицо Алены. Иван не знал, сколько провалялся без сознания. Головокружение прошло, но ощущение того, что что-то изменилось, осталось. Мысли с трудом ворочались в голове, и поначалу Иван никак не мог понять, что с ним и где он находится. С удивлением огляделся он по сторонам, и тут его взгляд наткнулся на Алену. Иван вдруг совсем по-другому посмотрел на эту девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51