— Видишь? Так.
И с неожиданной легкостью сломал толстое древко, которое оглушительно треснуло — почему-то над самым ухом…
* * *
Его разбудил громкий треск возле самой головы. Дмитрий стремительно вскочил на ноги и лишь потом сообразил, что подниматься как раз не следовало бы. Наоборот, надо было затаиться под прикрытием кустарника.
Мальчишка лет пяти-шести в ярко-алой длинной рубахе, зеленых шароварах и белой шапчонке на бритой голове смотрел на него, широко раскрыв рот и выпучив карие миндалины глаз. В следующее мгновение из раскрытого рта мальчишки вылетел пронзительный визг и он умчался со всех ног, истошно вереща на бегу.
Дмитрий выбрался из кустарника и подошел к валявшемуся на земле предмету, который бросил бежавший пацан. Это оказался медный таз — по красной меди шел чеканный узор: переплетенные стебли, листья и цветы. Потом он заметил оструганную палочку сантиметров двадцати в длину, к середине которой был привязан длинный синий шнурок, шедший от валяющегося тут же мотка. Рядом лежал мешочек.
Дмитрий поднял его и заглянул внутрь — какое-то зерно. Он сложил палочку, моток и мешочек в таз и сел рядом, вперив взгляд в узор на коре дерева, росшего на самом краю полянки. Потом поднялся, взял таз и решительно захромал вслед убежавшему мальчишке.
* * *
— Дэв! В саду дэв! Помогите! — Улугбек бежал и падал, поднимался и снова бежал. Он не оборачивался — боялся, что если вновь увидит чудовище с дико горящими глазами тигра, то ноги откажутся служить.
Пронзительные крики царевича переполошили всех — на отчаянные призывы о помощи со всех сторон спешили садовники, — нукеры, слуги и рабы. Улугбек споткнулся и во весь рост растянулся на садовой дорожке. Когда мальчик поднял серое от страха и пыли лицо, вокруг него собралась целая толпа. И тогда царевич с облегчением расплакался.
— Дэв! — крикнул он, кривя плачущий рот, и показал дрожащим пальцем: — Там…
Его подхватили на руки; он, торопясь и глотая слова, рассказывал, что тайком пошел в глухой уголок сада, чтобы наловить птиц, а там в кустах оказался дэв. Громадный, как гора, и страшный, как Иблис.
* * *
Дмитрий услышал людей раньше, чем увидел. Он не стал прятаться, а вышел на прогалину и остановился, протягивая на вытянутых руках брошенный мальчишкой тазик.
Их было пятеро — этаких оживших музейных манекенов, приземистых, смуглых человечков, вооруженных копьями, в доспехах и шлемах. И у каждого на боку длинный, слегка изогнутый тесак.
Он смотрел, как они приближаются, борясь с желанием развернуться и кинуться прочь — туда, где несет свои желтые воды река. Броситься в нее прямо с откоса. И плыть, плыть…
Заметив его, они остановились и коротко посовещались. Потом распались в короткую цепь и стали приближаться, держа наготове копья.
Он медленно поворачивался, чтобы не упускать их из виду.
Воины вышли из-под деревьев и уставили на него копья. Напротив Дмитрия стоял широкоплечий молодчик с раскосыми монгольскими глазами и вислыми редкими усами. Его копье было украшено красным бунчуком, а из-под круглого шлема выползала на плечо косица. Молодчик щерил гнилые зубы и грозил ему толстым, смуглым пальцем. Потом он прокричал что-то гортанным голосом.
— Салям алейкум, — проговорил Дмитрий. — Салям алейкум…
* * *
— Улугбек, ты останешься со мной, — велела Биби-ханым внуку.
Мальчишка обиженно надул губы, но перечить не стал. Уселся возле ее ног и подпер щеку ладошкой. Биби-ханым не поверила его рассказу. Дэв. Выдумает тоже! Сколько она лет прожила, а сколько он! Начитался сказок. От книг за уши не оторвать. Дай волю, дни и ночи напролет за книгой просиживать будет.
Она сделала знак рабыне-персиянке. Рыжеволосая и синеглазая рабыня поднесла най к губам и заиграла. Биби-ханым умиротворенно прикрыла веки. Искусная свирелыцица. Мастерица. Сквозь смеженные ресницы Биби-ханым взглянула на Улугбека. Тоже заслушался. Вот-вот, пусть посидит и послушает. Траль ная оборвалась фальшивым писком. А на смену свирели раздался отчаянный и многоголосый визг рабынь.
— Бабушка… — вскрикнул Улугбек.
Биби-ханым расширившимися глазами смотрела на появившееся около беседки чудовище. Человекоподобная тварь была трех аршин росту и вся покрыта потрескавшейся охряного цвета коростой и кровью. Услышав визг рабынь, чудище повернулось, и Биби-ханым увидела остекленевшие круглые глаза, горящие адским зеленым пламенем.
Рабыни завизжали еще громче и забились в дальний угол беседки. Лишь персиянка бросила най и подползла к Биби-ханым, прошептав: “Я здесь, моя госпожа”.
Чудовище отвернулось и, как завороженное, уставилось на фонтан, в струях которого беззаботно прыгали деревянные, расписанные красным и золотом шары. Оно сделало нерешительный шаг в сторону фонтана и вдруг вновь остановилось, на этот раз привлеченное расписанными в яркие краски стенами дворца.
На дорожке появились двое нукеров охраны. Один размахнулся и метнул копье. Чудовище словно очнулось от спячки и ловко увернулось. Рабыни вновь зашлись заполошными криками: копье с треском впилось в столб беседки.
Тварь, прихрамывая, быстро двинулась навстречу нукерам. Извернулась, уходя от удара меча, и влепила хлесткую оплеуху метнувшему копье нукеру. Тот завертелся волчком, рухнул и застыл. Второй напал на чудовище, гоня его копьем. Тварь отступала, уходя от удара, а затем изловчилась, перехватила копье и выдернула из рук — нукер не удержал равновесия, его по инерции кинуло на тварь, а та наградила воина стремительным, встречным тычком широкой ладони в лоб. От удара нукер покатился кубарем. Перевернувшись два раза, он остался лежать.
Чудовище отбросило копье в сторону и медленно пошло к беседке.
Биби-ханым замерла. Деваться было некуда: кругом живая изгородь, а единственный путь к бегству перекрывает ужасная тварь.
— Бабушка! — дико завизжал Улугбек.
Он вскочил на ноги, выхватил из ножен на поясе кинжал и с сиплым визгом кинулся на дэва.
Крик застрял в горле у Биби-ханым. Она беспомощным жестом подняла руку ко рту.
* * *
Дмитрий не помнил, как сюда попал. Он вообще ничего не помнил — с того момента, как… Он даже не мог вспомнить, с какого именно момента. В памяти всплывали какие-то перекошенные рожи. И еще — чувство беспросветного тоскливого отчаяния, которое гнало его куда-то, а куда — он тоже не знал.
К нему приближался исходящий сиплым визгом маленький комок. “Ребенок. И очень испуган”, — мелькнуло в сумеречном сознании.
Дмитрий легко ушел от кинжала. Малыш потерял равновесие и стал падать, но Дмитрий не дал — подхватил. Тот отчаянно забился и вдруг обмяк, выронив кинжал. Дмитрий узнал пацана — тот самый, что убежал от него, бросив свой тазик.
— Не бойся, — сказал ему Дмитрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
И с неожиданной легкостью сломал толстое древко, которое оглушительно треснуло — почему-то над самым ухом…
* * *
Его разбудил громкий треск возле самой головы. Дмитрий стремительно вскочил на ноги и лишь потом сообразил, что подниматься как раз не следовало бы. Наоборот, надо было затаиться под прикрытием кустарника.
Мальчишка лет пяти-шести в ярко-алой длинной рубахе, зеленых шароварах и белой шапчонке на бритой голове смотрел на него, широко раскрыв рот и выпучив карие миндалины глаз. В следующее мгновение из раскрытого рта мальчишки вылетел пронзительный визг и он умчался со всех ног, истошно вереща на бегу.
Дмитрий выбрался из кустарника и подошел к валявшемуся на земле предмету, который бросил бежавший пацан. Это оказался медный таз — по красной меди шел чеканный узор: переплетенные стебли, листья и цветы. Потом он заметил оструганную палочку сантиметров двадцати в длину, к середине которой был привязан длинный синий шнурок, шедший от валяющегося тут же мотка. Рядом лежал мешочек.
Дмитрий поднял его и заглянул внутрь — какое-то зерно. Он сложил палочку, моток и мешочек в таз и сел рядом, вперив взгляд в узор на коре дерева, росшего на самом краю полянки. Потом поднялся, взял таз и решительно захромал вслед убежавшему мальчишке.
* * *
— Дэв! В саду дэв! Помогите! — Улугбек бежал и падал, поднимался и снова бежал. Он не оборачивался — боялся, что если вновь увидит чудовище с дико горящими глазами тигра, то ноги откажутся служить.
Пронзительные крики царевича переполошили всех — на отчаянные призывы о помощи со всех сторон спешили садовники, — нукеры, слуги и рабы. Улугбек споткнулся и во весь рост растянулся на садовой дорожке. Когда мальчик поднял серое от страха и пыли лицо, вокруг него собралась целая толпа. И тогда царевич с облегчением расплакался.
— Дэв! — крикнул он, кривя плачущий рот, и показал дрожащим пальцем: — Там…
Его подхватили на руки; он, торопясь и глотая слова, рассказывал, что тайком пошел в глухой уголок сада, чтобы наловить птиц, а там в кустах оказался дэв. Громадный, как гора, и страшный, как Иблис.
* * *
Дмитрий услышал людей раньше, чем увидел. Он не стал прятаться, а вышел на прогалину и остановился, протягивая на вытянутых руках брошенный мальчишкой тазик.
Их было пятеро — этаких оживших музейных манекенов, приземистых, смуглых человечков, вооруженных копьями, в доспехах и шлемах. И у каждого на боку длинный, слегка изогнутый тесак.
Он смотрел, как они приближаются, борясь с желанием развернуться и кинуться прочь — туда, где несет свои желтые воды река. Броситься в нее прямо с откоса. И плыть, плыть…
Заметив его, они остановились и коротко посовещались. Потом распались в короткую цепь и стали приближаться, держа наготове копья.
Он медленно поворачивался, чтобы не упускать их из виду.
Воины вышли из-под деревьев и уставили на него копья. Напротив Дмитрия стоял широкоплечий молодчик с раскосыми монгольскими глазами и вислыми редкими усами. Его копье было украшено красным бунчуком, а из-под круглого шлема выползала на плечо косица. Молодчик щерил гнилые зубы и грозил ему толстым, смуглым пальцем. Потом он прокричал что-то гортанным голосом.
— Салям алейкум, — проговорил Дмитрий. — Салям алейкум…
* * *
— Улугбек, ты останешься со мной, — велела Биби-ханым внуку.
Мальчишка обиженно надул губы, но перечить не стал. Уселся возле ее ног и подпер щеку ладошкой. Биби-ханым не поверила его рассказу. Дэв. Выдумает тоже! Сколько она лет прожила, а сколько он! Начитался сказок. От книг за уши не оторвать. Дай волю, дни и ночи напролет за книгой просиживать будет.
Она сделала знак рабыне-персиянке. Рыжеволосая и синеглазая рабыня поднесла най к губам и заиграла. Биби-ханым умиротворенно прикрыла веки. Искусная свирелыцица. Мастерица. Сквозь смеженные ресницы Биби-ханым взглянула на Улугбека. Тоже заслушался. Вот-вот, пусть посидит и послушает. Траль ная оборвалась фальшивым писком. А на смену свирели раздался отчаянный и многоголосый визг рабынь.
— Бабушка… — вскрикнул Улугбек.
Биби-ханым расширившимися глазами смотрела на появившееся около беседки чудовище. Человекоподобная тварь была трех аршин росту и вся покрыта потрескавшейся охряного цвета коростой и кровью. Услышав визг рабынь, чудище повернулось, и Биби-ханым увидела остекленевшие круглые глаза, горящие адским зеленым пламенем.
Рабыни завизжали еще громче и забились в дальний угол беседки. Лишь персиянка бросила най и подползла к Биби-ханым, прошептав: “Я здесь, моя госпожа”.
Чудовище отвернулось и, как завороженное, уставилось на фонтан, в струях которого беззаботно прыгали деревянные, расписанные красным и золотом шары. Оно сделало нерешительный шаг в сторону фонтана и вдруг вновь остановилось, на этот раз привлеченное расписанными в яркие краски стенами дворца.
На дорожке появились двое нукеров охраны. Один размахнулся и метнул копье. Чудовище словно очнулось от спячки и ловко увернулось. Рабыни вновь зашлись заполошными криками: копье с треском впилось в столб беседки.
Тварь, прихрамывая, быстро двинулась навстречу нукерам. Извернулась, уходя от удара меча, и влепила хлесткую оплеуху метнувшему копье нукеру. Тот завертелся волчком, рухнул и застыл. Второй напал на чудовище, гоня его копьем. Тварь отступала, уходя от удара, а затем изловчилась, перехватила копье и выдернула из рук — нукер не удержал равновесия, его по инерции кинуло на тварь, а та наградила воина стремительным, встречным тычком широкой ладони в лоб. От удара нукер покатился кубарем. Перевернувшись два раза, он остался лежать.
Чудовище отбросило копье в сторону и медленно пошло к беседке.
Биби-ханым замерла. Деваться было некуда: кругом живая изгородь, а единственный путь к бегству перекрывает ужасная тварь.
— Бабушка! — дико завизжал Улугбек.
Он вскочил на ноги, выхватил из ножен на поясе кинжал и с сиплым визгом кинулся на дэва.
Крик застрял в горле у Биби-ханым. Она беспомощным жестом подняла руку ко рту.
* * *
Дмитрий не помнил, как сюда попал. Он вообще ничего не помнил — с того момента, как… Он даже не мог вспомнить, с какого именно момента. В памяти всплывали какие-то перекошенные рожи. И еще — чувство беспросветного тоскливого отчаяния, которое гнало его куда-то, а куда — он тоже не знал.
К нему приближался исходящий сиплым визгом маленький комок. “Ребенок. И очень испуган”, — мелькнуло в сумеречном сознании.
Дмитрий легко ушел от кинжала. Малыш потерял равновесие и стал падать, но Дмитрий не дал — подхватил. Тот отчаянно забился и вдруг обмяк, выронив кинжал. Дмитрий узнал пацана — тот самый, что убежал от него, бросив свой тазик.
— Не бойся, — сказал ему Дмитрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91