– Джина подергал себя за бороду. – Да где там… Сколько же я сижу, получается?
Археологи беспомощно переглянулись.
– Когда был Первый Хаджаллахский конфликт?.. Проксима в доме Цефеи, ах да… здесь эта астроблогия не фурычит…
– Позвольте, – вмешался Эксварья, – но, если вас заточили во времена первого Хаджаллахского, вы никак не могли оказаться здесь. Лувр к тому времени уже открыли.
– Папаша, – с грустью в голосе ответил джинн, – заточили меня на заре времен, но я в своем роде джинн всеведущий. А сейчас вычисляю, сколько желаний я вам задолжал. Быс-быс-быс-быс-быс… – Пальцы джина быстро задвигались. – Плутон за аморалку в две тысячи шестом… Козерог в доме Овна… Однако, – дух выдохнул удовлетворенно, – одно желание я вам должен. Ну, кому загадывать?
– Убей его!!!– Василиса ткнула пальцем в сторону безопасника.
Мартин отреагировал мгновенно. Чирикнул из шести глоток «Воробей», расплевываясь с джинном. Тот поймал очередь на лету, сломал ей хребет об колено, в узел завязал и на пол бросил. Бетон вздыбился жаркими фонтанчиками плазмы.
– Не могу, – с сожалением ответил джинн. – Проспорил одному ифриту, что не стану совершать злые поступки.
– А добрые? – поинтересовался Мартин с жадностью.
– Добрые – сколько угодно. – Джинн вгляделся в честное лицо домбезопасника и уточнил: – Но не твои. Тебе ж под добрые дела митральеза с бесконечным боезапасом нужна.
– Но-но! Без кликушества. – Безопасник задумался. – А знаешь… Сделай-ка, чтобы этого, – обвел рукой зал, – не было. Чтобы как раньше, а?.. Никаких прэта, никаких артефактов.
Джинн покачался в воздухе дымчатым вопросительным знаком.
– Соблазнительно… Но нет… не могу, – признался он. – Ты ведь побрякушки эти в доминион отвезешь. Они в хорошие руки попадут, людям помогут.
– Так мне ж других людей убить придется! Тебе не жалко?
– Мне не жалко? – удивился джинн. – Аллаха побойся, Мартин! У тебя совести как у ходового процессора на звезде смерти.
– Ну, тогда тут два артефакта занычились, может, испытаешь?
– С прилежанием и удовольствием.
Джинн сделал несколько пассов, и погремушка-ваджрахия перенеслась в джиннову руку.
– Абсолютная ваджрахия, значит… Помню, помню.
Он энергично встряхнул погремушку. Бытие оборвалось черной лентой, потом вернулось – обновленное и яркое, как помойка после весенней грозы.
– Что это было? – слабым голосом спросил Эксварья.
– Гибель мира. Ваджрахия, по-вашему, ваджра – мощнейшее оружие доминиона прэта.
– Почему же мы живы?
– Ваджрахии разные бывают… Абсолютная, например, уничтожает всю вселенную. – Поглядев на встревоженные лица людей, джинн добавил успокаивающе: – Потом та самовоссоздается, не бойтесь. – И махнул еще раз. – Заметили: морг-морг? Это нас на пару секунд назад. Чтобы зацикливания не было. Большой Взрыв, думаете, с чего начался? От несовершенства технологий. Свинтили ваджрахию, а задержку поставить забыли.
Джинн положил погремушку на пол и взял насос. Оттянул поршень и принялся накачивать вокруг себя радужный пузырь.
– Аллах вам благоволит, – доносилось из нефтяных разводов. – Тритушет реальности – прекраснейшая из выдумок прэта. Настоятельно рекомендую попробовать. Настоятельно!
Мартин ткнул шар стволом митральезы:
– А в чем суть?
– Тритушет создает сферу желаний, – послышался слабый голос джинна. – Реальность в этой сфере наилучшим образом приспособлена для того, кто качает насос.
– Чего?
– Оставьте его, Мартин, – сказал Эксварья. – Если я правильно понял, наш друг сейчас переносится в мир своей мечты.
Радужный шар подрос еще немного и налился красками. Бешено запульсировав, он сжался, обретая форму.
Все подались вперед, чтобы рассмотреть джиннову мечту поближе.
На полу лежал запечатанный сургучом термос.
– Эскапист, – фыркнул безопасник. – И тритушет с собой уволок. Но ладно. – Он выпрямился, обводя пленников сочувственным взглядом.: – Прощайтесь, господа. Уже пора.
– Извините. – Велька облизал пересохшие губы. – А просьбу можно?
– Говори.
– Мне в кхумару бы… одним глазочком глянуть… – И, торопясь, чтобы Мартин не перебил, добавил: – Есть один вопрос… Мне до смерти надо выяснить!
– Ну, давай. Одним глазком только.
«Ты что, псих?» – поинтересовался кресильон.
«У меня план. А от тебя, между прочим, помощи как от газировочного киоска молока».
Велька прошел к куче артефактов. Неторопливо отодвинул в сторону кхумару, схватил ваджрахию-погремушку и взмахнул ею.
Тьма отбросила мир на секунды назад. Безопасник вскинул митральезу, и Велька вновь уничтожил вселенную. Не давая Мартину опомниться, вызвал пультом лестницу и схватил Василису за руку.
От многочисленных гибелей вселенной ныли зубы. В животе побулькивало.
– Держись крепче! – крикнул он ошалевшей девчонке. Вскочил на первую ступеньку, и живой металл вознес их ввысь – к спасительной духоте подвала.
Внизу отчаянно рявкнуло: митральеза подавилась всеми несделанными залпами. «Прощайте, профессор, – подумал Велька. – И ты, Федя, „археолог черный“… И ты, Мартин, борец за добро и счастье доминиона».
Во дворике маяка царили заполуденная тишь и спокойствие весны. Смерти и тайны остались глубоко внизу, в подземелье. Василиса вывела Вельку к сиротливо брошенному «Канзас трейлеру».
– Ну что, летим?
– А то!
Лишняя плата поблескивала на земле, словно пустая пачка от сигарет. Больше деталей нет – значит, Мартин шаттл собрал.
Элли-Василиса забралась в кабину.
– Ой! – нахмурилась она. – Это одноместный шаттл. Тебя электроника в кабину не пустит.
– Что же делать?
– А, ерунда… Договоримся. Собакой будешь?
– Собакой?
– Ну. Я скажу компьютеру, что ты моя овчарка. Угу? Место, Тотошка!
Меж камней пробивались серо-зеленые колючки, опутанные колючим изумрудным мхом. Шипастый куст оттопырника развесил над дорожкой «шахматные» сине-розовые соцветия. Выше по склону кремовым и бело-желтым цвели шипаты. Растительный мир Скалищ полумер не признавал. Мягкие и пушистые растения здесь не выживали.
Велька с жалостью посмотрел на босолапки и тоненькую маечку Василисы. Хорошо хоть передник оставила.
– Тебе, может, китель дать?
– Обойдусь, – отмахнулась та. – А это что за сетка?
Велька посмотрел на «сетку» и обмер.
– Не шевелись! Это сигналка от гнезда паутицы!
Василиса обиженно вытаращилась на него:
– Шутишь? Паутицы же в Челесте!
– В Челесте, говоришь? – Он попятился – бочком, бочком, подальше от страшной паутины. – Похоже, Челеста добралась и сюда. Пойдем!
Василиса не стала спорить. Бритвенной тропой, которой только оголодавшим до счастья мазохистам ходить, они отправились к обрыву.
Девчонку словно эльфы воспитывали. Она умудрялась проскользнуть под ветвями оттопырника тенью, не задев ни листочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Археологи беспомощно переглянулись.
– Когда был Первый Хаджаллахский конфликт?.. Проксима в доме Цефеи, ах да… здесь эта астроблогия не фурычит…
– Позвольте, – вмешался Эксварья, – но, если вас заточили во времена первого Хаджаллахского, вы никак не могли оказаться здесь. Лувр к тому времени уже открыли.
– Папаша, – с грустью в голосе ответил джинн, – заточили меня на заре времен, но я в своем роде джинн всеведущий. А сейчас вычисляю, сколько желаний я вам задолжал. Быс-быс-быс-быс-быс… – Пальцы джина быстро задвигались. – Плутон за аморалку в две тысячи шестом… Козерог в доме Овна… Однако, – дух выдохнул удовлетворенно, – одно желание я вам должен. Ну, кому загадывать?
– Убей его!!!– Василиса ткнула пальцем в сторону безопасника.
Мартин отреагировал мгновенно. Чирикнул из шести глоток «Воробей», расплевываясь с джинном. Тот поймал очередь на лету, сломал ей хребет об колено, в узел завязал и на пол бросил. Бетон вздыбился жаркими фонтанчиками плазмы.
– Не могу, – с сожалением ответил джинн. – Проспорил одному ифриту, что не стану совершать злые поступки.
– А добрые? – поинтересовался Мартин с жадностью.
– Добрые – сколько угодно. – Джинн вгляделся в честное лицо домбезопасника и уточнил: – Но не твои. Тебе ж под добрые дела митральеза с бесконечным боезапасом нужна.
– Но-но! Без кликушества. – Безопасник задумался. – А знаешь… Сделай-ка, чтобы этого, – обвел рукой зал, – не было. Чтобы как раньше, а?.. Никаких прэта, никаких артефактов.
Джинн покачался в воздухе дымчатым вопросительным знаком.
– Соблазнительно… Но нет… не могу, – признался он. – Ты ведь побрякушки эти в доминион отвезешь. Они в хорошие руки попадут, людям помогут.
– Так мне ж других людей убить придется! Тебе не жалко?
– Мне не жалко? – удивился джинн. – Аллаха побойся, Мартин! У тебя совести как у ходового процессора на звезде смерти.
– Ну, тогда тут два артефакта занычились, может, испытаешь?
– С прилежанием и удовольствием.
Джинн сделал несколько пассов, и погремушка-ваджрахия перенеслась в джиннову руку.
– Абсолютная ваджрахия, значит… Помню, помню.
Он энергично встряхнул погремушку. Бытие оборвалось черной лентой, потом вернулось – обновленное и яркое, как помойка после весенней грозы.
– Что это было? – слабым голосом спросил Эксварья.
– Гибель мира. Ваджрахия, по-вашему, ваджра – мощнейшее оружие доминиона прэта.
– Почему же мы живы?
– Ваджрахии разные бывают… Абсолютная, например, уничтожает всю вселенную. – Поглядев на встревоженные лица людей, джинн добавил успокаивающе: – Потом та самовоссоздается, не бойтесь. – И махнул еще раз. – Заметили: морг-морг? Это нас на пару секунд назад. Чтобы зацикливания не было. Большой Взрыв, думаете, с чего начался? От несовершенства технологий. Свинтили ваджрахию, а задержку поставить забыли.
Джинн положил погремушку на пол и взял насос. Оттянул поршень и принялся накачивать вокруг себя радужный пузырь.
– Аллах вам благоволит, – доносилось из нефтяных разводов. – Тритушет реальности – прекраснейшая из выдумок прэта. Настоятельно рекомендую попробовать. Настоятельно!
Мартин ткнул шар стволом митральезы:
– А в чем суть?
– Тритушет создает сферу желаний, – послышался слабый голос джинна. – Реальность в этой сфере наилучшим образом приспособлена для того, кто качает насос.
– Чего?
– Оставьте его, Мартин, – сказал Эксварья. – Если я правильно понял, наш друг сейчас переносится в мир своей мечты.
Радужный шар подрос еще немного и налился красками. Бешено запульсировав, он сжался, обретая форму.
Все подались вперед, чтобы рассмотреть джиннову мечту поближе.
На полу лежал запечатанный сургучом термос.
– Эскапист, – фыркнул безопасник. – И тритушет с собой уволок. Но ладно. – Он выпрямился, обводя пленников сочувственным взглядом.: – Прощайтесь, господа. Уже пора.
– Извините. – Велька облизал пересохшие губы. – А просьбу можно?
– Говори.
– Мне в кхумару бы… одним глазочком глянуть… – И, торопясь, чтобы Мартин не перебил, добавил: – Есть один вопрос… Мне до смерти надо выяснить!
– Ну, давай. Одним глазком только.
«Ты что, псих?» – поинтересовался кресильон.
«У меня план. А от тебя, между прочим, помощи как от газировочного киоска молока».
Велька прошел к куче артефактов. Неторопливо отодвинул в сторону кхумару, схватил ваджрахию-погремушку и взмахнул ею.
Тьма отбросила мир на секунды назад. Безопасник вскинул митральезу, и Велька вновь уничтожил вселенную. Не давая Мартину опомниться, вызвал пультом лестницу и схватил Василису за руку.
От многочисленных гибелей вселенной ныли зубы. В животе побулькивало.
– Держись крепче! – крикнул он ошалевшей девчонке. Вскочил на первую ступеньку, и живой металл вознес их ввысь – к спасительной духоте подвала.
Внизу отчаянно рявкнуло: митральеза подавилась всеми несделанными залпами. «Прощайте, профессор, – подумал Велька. – И ты, Федя, „археолог черный“… И ты, Мартин, борец за добро и счастье доминиона».
Во дворике маяка царили заполуденная тишь и спокойствие весны. Смерти и тайны остались глубоко внизу, в подземелье. Василиса вывела Вельку к сиротливо брошенному «Канзас трейлеру».
– Ну что, летим?
– А то!
Лишняя плата поблескивала на земле, словно пустая пачка от сигарет. Больше деталей нет – значит, Мартин шаттл собрал.
Элли-Василиса забралась в кабину.
– Ой! – нахмурилась она. – Это одноместный шаттл. Тебя электроника в кабину не пустит.
– Что же делать?
– А, ерунда… Договоримся. Собакой будешь?
– Собакой?
– Ну. Я скажу компьютеру, что ты моя овчарка. Угу? Место, Тотошка!
Меж камней пробивались серо-зеленые колючки, опутанные колючим изумрудным мхом. Шипастый куст оттопырника развесил над дорожкой «шахматные» сине-розовые соцветия. Выше по склону кремовым и бело-желтым цвели шипаты. Растительный мир Скалищ полумер не признавал. Мягкие и пушистые растения здесь не выживали.
Велька с жалостью посмотрел на босолапки и тоненькую маечку Василисы. Хорошо хоть передник оставила.
– Тебе, может, китель дать?
– Обойдусь, – отмахнулась та. – А это что за сетка?
Велька посмотрел на «сетку» и обмер.
– Не шевелись! Это сигналка от гнезда паутицы!
Василиса обиженно вытаращилась на него:
– Шутишь? Паутицы же в Челесте!
– В Челесте, говоришь? – Он попятился – бочком, бочком, подальше от страшной паутины. – Похоже, Челеста добралась и сюда. Пойдем!
Василиса не стала спорить. Бритвенной тропой, которой только оголодавшим до счастья мазохистам ходить, они отправились к обрыву.
Девчонку словно эльфы воспитывали. Она умудрялась проскользнуть под ветвями оттопырника тенью, не задев ни листочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104