Два антипода сопровождали его в романе: Исхак и Хасан, один – мятежный бунтарь, другой – вольный бродяга. Они могли бы быть счастливы, как бывал счастлив солдатНуруддин, забывавшийся в схватке. Но философ, познавший бессилие человеческого одиночества, философ, решившийся пройти до конца этот путь, должен знать, каков конец.
Последним несбыточным видением проходит перед обреченным: на казнь Нуруддином его деревенская юность. Ах, если бы он не ушел тогда, если б город не выбил его из наивно-счастливой веры…
Ах, если б Адам не вкусил с древа познания!
Но путь начат. И по следам шейха Ахмеда приходит в текшо молоденький деревенский парень, может быть его забытый сын, может быть просто другой человек. Он идет по пути шейха Ахмеда.
А шейх Ахмед идет в руки палача.
Блажен человек, гибелью своей оправдавшийся; блажен, у кого хватило мужества пройти до конца. В этом смысле «убыток», в котором оказывается человек, оставшийся наедине со своей слабостью, не абсолютен. Ибо опыт, знание об этом «убытке» есть великая прибыль человеку.
Трагический опыт человеческого одиночества оставляет в нашем сознании ощущение неодолимости человеческого духа. Это ощущение рождается не от судьбы дервиша, его судьба – тяжкий урок. И не от судьбы его друзей, более удачливых в борьбе и бунте, – да видим ли мы их? – они едва маячат в сюжетной дали, и после терзаний главного героя вряд ли они своей судьбой скажут нам больше.
Ощущение неодолимости духовного человека возникает у нас от самого факта, что этот роман написан. Что вырастает в боснийской литературе такое знание о человеке. Что страшный опыт потерянного дервиша не пропал и вернулся к людям.
Л. Аннинский

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112