Я торопливо развернулся и потащился к двери. Нога болела так, что я чуть не упал, но я стиснул зубы и дошел. У двери я сказал себе:
сейчас ты откроешь дверь и выйдешь. А потом повернулся на каблуках:
– Кэррингтон!
Он моргнул, удивленный тем, что я еще существую.
– Да?
– Вы отдаете себе отчет, что она ни в малейшей степени вас нс любит?
Это имеет для вас хоть какое-нибудь значение? – Мой голос звенел, а кулаки сжались.
– О… – сказал он. И повторил: – О… так вот оно что. Я не подумал, что успех сам по себе может вызвать так много презрения. – Он отложил мунд– штук и сцепил пальцы. – Вот что я вам скажу, Армстед. Никто никогда не любил меня, насколько я знаю. Этот костюм меня не любит. – Впервые в его голосе прозвучали человеческие нотки. – Но он принадлежит мне. Теперь убирайтесь.
Я открыл было рот, чтобы сказать ему, куда засунуть его успех, но увидел лицо Шеры, и боль, которая на нем читалась, вдруг заставила меня ощутить глубокий стыд. Я тотчас вышел, а когда дверь за мной закрылась, меня стошнило на коврик, который стоил ненамного меньше, чем камера «Хэмилтон Мастерхром». Мне было жаль в тот момент, что я надел галстук
По крайней мере поездка на космодром Пайке Пик была эстетически приятной. Я люблю летать, скользить среди величавых облаков, наблюдать разворачивающуюся процессию гор и долин, обширные лоскуты полей, замысловатую мозаику построек – все проплывающее внизу.
Но прыжок на Скайфэк в персональном шаттле Кэррингтона «Тот первый шаг» вполне мог быть просмотром старого фильма «Космический коммандо». Я действительно знаю, что в космических кораблях нельзя делать иллюминаторы – но, проклятие, у видео на борту разрешение, цвета и ощущение присутствия не выше, чем у телевизора в вашей гостиной.
Единственное различие в том, что там звезды «двигаются», чтобы дать иллюзию путешествия, а здесь – нет. И еще нет того монтажа, который представляет вам драматические и увлекательные кадры.
Это что касается эстетики. Различие с точки зрения переживания состоит в том, что, когда вы смотрите, как космический коммандо торгует средствами от геморроя, вас не привязывают к креслу, не оглушают, не заставляют вас весить больше полутонны неразумно долгое время, а затем не кидают вас в невесомость. Кровь бросилась мне в голову, в ушах звенело, нос заложило, я залился сильным «румянцем». Я был готов к тошноте, но то, что я получил, было еще более странно: внезапное, беспрецедентное, полное отсутствие боли в ноге. Шера страдала от тошноты за нас обоих, едва успевая подносить пакет. Кэррингтон отстегнулся и уверенным движением сделал ей укол против морской болезни. Казалось, целая вечность прошла, пока укол подействовал, но когда, наконец, это произошло, изменение было потрясающим. Бледность исчезла, сила возвратилась мгновенно, и Шера явно полностью оправилась к тому моменту, когда пилот объявил, что мы начинаем стыковку, и не будем ли мы так любезны пристегнуться и заткнуть рты. Я почти ожидал, что Кэррингтон наорет на него, чтобы вбить в него хорошие манеры, но, очевидно, промышленный магнат не был таким дураком. Он заткнулся и пристегнул ремни. Моя нога ничуть не болела.
Совершенно. Комплекс Скайфэк выглядел как беспорядочная куча велосипедных шин и пляжных мячей различных размеров. Та шина, к которой устремился наш пилот, больше напоминала тракторный обод. Мы .выровняли курс, стали осью этого обода и сровняли вращение. Тогда проклятая штуковина высунула спицу, которая ухватила нас прямехонько за шлюз. Шлюз был «над головой» наших кресел, но мы и вошли в него и покинули его ногами вперед. Через несколько ярдов направление, в котором мы двигались, стало «низом» и поручни превратились в лестницу. С каждым шагом нарастал вес, но даже когда мы появились в довольно большом кубическом помещении, он был гораздо меньшим, чем обычный земной. Тем не менее моя нога опять начала ныть.
Комната пыталась быть классической приемной высокого ранга.
(«Пожалуйста, садитесь. Его величество скоро встретится с вами».) Но небольшая тяжесть и р-костюмы, висящие на двух стенках, портили эффект.
В отличие от скафандра космического коммандо настоящий скафандр, в ко– тором поддерживается внутреннее давление, не имеет ничего общего с очертаниями человеческой фигуры и выглядит ужасно глупо, вися вот так.
Молодой темноволосый человек, одетый в твид, поднялся из-за прекрасно оборудованного пульта и улыбнулся.
– Рад вас видеть, мистер Кэррингтон. Надеюсь, полет прошел хорошо.
– Спасибо, Том. Ты, конечно, помнишь Шеру. Это – Чарльз Армстед.
Том Мак-Джилликади.
Мы оба показали зубы и сказали, что в восторге от знакомства. Я разглядел, что за внешней приветливостью у Мак-Джилликади скрывалась какая-то озабоченность.
– Нильс и мистер Лонгмайер ожидают вас в офисе, сэр. Было… было еще одно наблюдение.
– А, проклятие, – начал Кэррингтон с чувством, но оборвал себя. Я уставился на него в изумлении. Ведь полная сила моего отборного сарказма не смогла рассердить этого человека.
– Хорошо. Позаботься о моих гостях, пока я послушаю, что скажет Лонгмайер.
Он направился к двери, двигаясь, как пляжный мяч в медленном движении, но самостоятельно.
– Ах, да! «Шаг» загружен под завязку громоздким оборудованием, Том.
Приведи корабль на грузовой причал. Сложи оборудование на Шестом.
Он ушел с озабоченным видом. Мак-Джилликади включил пульт и отдал необходимые распоряжения.
– Что происходит, Том? – спросила Шера, когда тот освободился.
Перед тем как ответить, он взглянул на меня.
– Извините, что спрашиваю, мистер Армстед, но вы не журналист?
– Зовите меня Чарли. Нет. Я видеооператор, но я работаю на Шеру.
– Ммм… Ладно, все равно рано или поздно вы об этом услышите. Около двух недель назад внутри орбиты Нептуна появился объект, возник внезапно и непонятно откуда. Наблюдались еще… некоторые аномалии. Это продолжалось полдня, а потом прекратилось. Космическая Команда за– секретила информацию, но на Скайфэке это известно всем.
– И эта штука появилась опять? – спросила Шера.
– Да, сразу за орбитой Сатурна. Меня это почти не заинтересовало. Без сомнения, объяснение этому феномену существует, а поскольку Айзека Азимова рядом нет, я наверняка не пойму ни слова. Большинство из нас перестали верить во внеземные цивилизации, когда Проект ОЗМА обернулся пустышкой.
– Маленькие зеленые человечки, надо полагать. Не мог бы ты показать нам холл, Том? Я так понимаю, что он точно такой же, как тот, где мы будем работать.
Казалось, Том обрадовался перемене в разговоре.
– Ну конечно.
Мак-Джилликади провел нас через герметичную дверь напротив той, куда вошел Кэррингтон, через длинные залы, где полы закруглялись впереди и по– зади нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
сейчас ты откроешь дверь и выйдешь. А потом повернулся на каблуках:
– Кэррингтон!
Он моргнул, удивленный тем, что я еще существую.
– Да?
– Вы отдаете себе отчет, что она ни в малейшей степени вас нс любит?
Это имеет для вас хоть какое-нибудь значение? – Мой голос звенел, а кулаки сжались.
– О… – сказал он. И повторил: – О… так вот оно что. Я не подумал, что успех сам по себе может вызвать так много презрения. – Он отложил мунд– штук и сцепил пальцы. – Вот что я вам скажу, Армстед. Никто никогда не любил меня, насколько я знаю. Этот костюм меня не любит. – Впервые в его голосе прозвучали человеческие нотки. – Но он принадлежит мне. Теперь убирайтесь.
Я открыл было рот, чтобы сказать ему, куда засунуть его успех, но увидел лицо Шеры, и боль, которая на нем читалась, вдруг заставила меня ощутить глубокий стыд. Я тотчас вышел, а когда дверь за мной закрылась, меня стошнило на коврик, который стоил ненамного меньше, чем камера «Хэмилтон Мастерхром». Мне было жаль в тот момент, что я надел галстук
По крайней мере поездка на космодром Пайке Пик была эстетически приятной. Я люблю летать, скользить среди величавых облаков, наблюдать разворачивающуюся процессию гор и долин, обширные лоскуты полей, замысловатую мозаику построек – все проплывающее внизу.
Но прыжок на Скайфэк в персональном шаттле Кэррингтона «Тот первый шаг» вполне мог быть просмотром старого фильма «Космический коммандо». Я действительно знаю, что в космических кораблях нельзя делать иллюминаторы – но, проклятие, у видео на борту разрешение, цвета и ощущение присутствия не выше, чем у телевизора в вашей гостиной.
Единственное различие в том, что там звезды «двигаются», чтобы дать иллюзию путешествия, а здесь – нет. И еще нет того монтажа, который представляет вам драматические и увлекательные кадры.
Это что касается эстетики. Различие с точки зрения переживания состоит в том, что, когда вы смотрите, как космический коммандо торгует средствами от геморроя, вас не привязывают к креслу, не оглушают, не заставляют вас весить больше полутонны неразумно долгое время, а затем не кидают вас в невесомость. Кровь бросилась мне в голову, в ушах звенело, нос заложило, я залился сильным «румянцем». Я был готов к тошноте, но то, что я получил, было еще более странно: внезапное, беспрецедентное, полное отсутствие боли в ноге. Шера страдала от тошноты за нас обоих, едва успевая подносить пакет. Кэррингтон отстегнулся и уверенным движением сделал ей укол против морской болезни. Казалось, целая вечность прошла, пока укол подействовал, но когда, наконец, это произошло, изменение было потрясающим. Бледность исчезла, сила возвратилась мгновенно, и Шера явно полностью оправилась к тому моменту, когда пилот объявил, что мы начинаем стыковку, и не будем ли мы так любезны пристегнуться и заткнуть рты. Я почти ожидал, что Кэррингтон наорет на него, чтобы вбить в него хорошие манеры, но, очевидно, промышленный магнат не был таким дураком. Он заткнулся и пристегнул ремни. Моя нога ничуть не болела.
Совершенно. Комплекс Скайфэк выглядел как беспорядочная куча велосипедных шин и пляжных мячей различных размеров. Та шина, к которой устремился наш пилот, больше напоминала тракторный обод. Мы .выровняли курс, стали осью этого обода и сровняли вращение. Тогда проклятая штуковина высунула спицу, которая ухватила нас прямехонько за шлюз. Шлюз был «над головой» наших кресел, но мы и вошли в него и покинули его ногами вперед. Через несколько ярдов направление, в котором мы двигались, стало «низом» и поручни превратились в лестницу. С каждым шагом нарастал вес, но даже когда мы появились в довольно большом кубическом помещении, он был гораздо меньшим, чем обычный земной. Тем не менее моя нога опять начала ныть.
Комната пыталась быть классической приемной высокого ранга.
(«Пожалуйста, садитесь. Его величество скоро встретится с вами».) Но небольшая тяжесть и р-костюмы, висящие на двух стенках, портили эффект.
В отличие от скафандра космического коммандо настоящий скафандр, в ко– тором поддерживается внутреннее давление, не имеет ничего общего с очертаниями человеческой фигуры и выглядит ужасно глупо, вися вот так.
Молодой темноволосый человек, одетый в твид, поднялся из-за прекрасно оборудованного пульта и улыбнулся.
– Рад вас видеть, мистер Кэррингтон. Надеюсь, полет прошел хорошо.
– Спасибо, Том. Ты, конечно, помнишь Шеру. Это – Чарльз Армстед.
Том Мак-Джилликади.
Мы оба показали зубы и сказали, что в восторге от знакомства. Я разглядел, что за внешней приветливостью у Мак-Джилликади скрывалась какая-то озабоченность.
– Нильс и мистер Лонгмайер ожидают вас в офисе, сэр. Было… было еще одно наблюдение.
– А, проклятие, – начал Кэррингтон с чувством, но оборвал себя. Я уставился на него в изумлении. Ведь полная сила моего отборного сарказма не смогла рассердить этого человека.
– Хорошо. Позаботься о моих гостях, пока я послушаю, что скажет Лонгмайер.
Он направился к двери, двигаясь, как пляжный мяч в медленном движении, но самостоятельно.
– Ах, да! «Шаг» загружен под завязку громоздким оборудованием, Том.
Приведи корабль на грузовой причал. Сложи оборудование на Шестом.
Он ушел с озабоченным видом. Мак-Джилликади включил пульт и отдал необходимые распоряжения.
– Что происходит, Том? – спросила Шера, когда тот освободился.
Перед тем как ответить, он взглянул на меня.
– Извините, что спрашиваю, мистер Армстед, но вы не журналист?
– Зовите меня Чарли. Нет. Я видеооператор, но я работаю на Шеру.
– Ммм… Ладно, все равно рано или поздно вы об этом услышите. Около двух недель назад внутри орбиты Нептуна появился объект, возник внезапно и непонятно откуда. Наблюдались еще… некоторые аномалии. Это продолжалось полдня, а потом прекратилось. Космическая Команда за– секретила информацию, но на Скайфэке это известно всем.
– И эта штука появилась опять? – спросила Шера.
– Да, сразу за орбитой Сатурна. Меня это почти не заинтересовало. Без сомнения, объяснение этому феномену существует, а поскольку Айзека Азимова рядом нет, я наверняка не пойму ни слова. Большинство из нас перестали верить во внеземные цивилизации, когда Проект ОЗМА обернулся пустышкой.
– Маленькие зеленые человечки, надо полагать. Не мог бы ты показать нам холл, Том? Я так понимаю, что он точно такой же, как тот, где мы будем работать.
Казалось, Том обрадовался перемене в разговоре.
– Ну конечно.
Мак-Джилликади провел нас через герметичную дверь напротив той, куда вошел Кэррингтон, через длинные залы, где полы закруглялись впереди и по– зади нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78