А я вокруг неё на лодке плаваю. Как вдруг — гляжу — приближается к нам ещё одна лодка. А в лодке той сидит сын герцога Феликса Рихтер с высокой девушкой. На голове у неё венок из кувшинок, в руке — веер из перьев. Подплывают они к нам поближе. Рихтер как увидел купающуюся гамзейку, так глаз оторвать от неё не может. «Это кто за такая?»— на ухо мне шепчет. «Это,-говорю, — одна моя знакомая купается». «Слушай, Германус, — он мне, — давай подругами меняться. Я тебе свою уступлю, а ты мне свою на время.»Я ему отвечаю, «Мне все равно с кем в лодке плавать.»"Ну вот и отлично."Пошептал он что-то девице своей, она ко мне в лодку и перелезла. Рихтер нашу лодку ногой оттолкнул, и мы дальше поплыли. Плывём мы, значит, дальше, молчим. Доплыли до острова, высадились. Там я её в первый раз и обесчестил.
Потом до берега отвёз, высадил, а сам назад домой поплыл. Плыву и думаю: «Какая,-думаю, восхитительная девушка! А я у неё даже не узнал — кто она и откуда.»Вижу — навстречу Рихтер плывёт с гамзейкой. «Забирай, — кричит, — свою подругу! Все нормально.»"Ладно. — говорю. — А скажи мне, Рихтер, что это за девушку ты ко мне подсадил?"«А я — отвечает,почём знаю? Она ко мне в лодку сама прыгнула.»"Не лги, Рихтер! Она не такая!"«Какая такая нетакая?! Точно такая же, как и твоя гамзейка! Все они такие!»"Подлец! — кричу,Защищайся!"И обнажаю шпагу. А у Рихтера своей шпаги не было, он весло схватил и меня веслом по голове ударил. Я после три месяца болел.
— Вот так да-а-а…Комары сожрали совсем… А с девушкой-то тою что?
— Не знаю. Я её с тех пор больше не встречал. А только и остался от любви вот этот шрам на голове. Германус наклонил голову.
— Любовь, маркиз, это такая штука. Она, брат, не только на голове, но и на сердце шрамы оставляет. Король похлопал Германуса по плечу. — Поехали, маркиз. Пока не стемнело, до Зураба добраться надо.
Вскоре лес остался позади и всадники поскакали по полям.
— Что это, маркиз, тебя шатает из стороны в сторону? -Поинтересовался Альпухар.
— Да что-то, Ваше Величество, голова кружится.
— Может, вина хлебнёшь, чтобы голова не кружилась?
— Не могу, меня тошнит.
— Ну потерпи тогда, до Зураба рукой подать.
Всадники пришпорили лошадей и понеслись ещё быстрее. Маркиз Германус вдруг застонал, взмахнул руками и упал с лошади.
— Тпр-р-ру! — Закричал Альпухар. Он спешился и подошёл к лежавшему на земле бледному, как снег, маркизу. Маркиз корчился, на губах у него выступила пена.
— Что с тобой?
— Ваше Величество,.. — еле слышно ответил Германус, — что-то мне плохо совсем…тошнит…
— Да ты, наверное, маркиз, грибами отравился. Выходит, ты и впрямь в грибах ни черта не смыслишь — какие грибы можно есть, какие нельзя. Вот и съел ядовитый. Ладно, Германус, не бойся, я тебя не брошу. Я сейчас до Зураба доскачу и пришлю его людей с каким-нибудь противоядием. У него наверняка какое-нибудь противоядие есть. Он это уважает — яды всякие.
Король вскочил на лошадь и поскакал.
Доскакав до замка, Альпухар стал изо всех сил колотить кнутом в ворота. Ворота открыл угрюмый стражник.
— Я — Альпухар Седьмой Длиннобородый! Веди меня к королю!
Зураб Меченосец сидел с закрытыми глазами в угловой зале и слушал старинную музыку. Напротив него стояли музыканты. Музыканты старались изо всех сил.
Зураб приоткрыл глаза:
— Скрипка фальшивит. Двадцать пять ударов плетью. Флейта за мелодией не успевает — двадцать пять ударов плетью. Репетировать надо больше, господа. Вы, вероятно, ночью все спите. А ночью-то спать не следует. Ночью следует бояться, как бы днём не выпороли. Репетировать и ещё раз репетировать, господа хорошие. А завтра если кто сфальшивит — по двадцать пять ударов всем.
Дверь открылась и вошедший слуга объявил:
— Ваше Величество, к вам король Альпухар Седьмой Длиннобородый!
Зураб Меченосец привстал с трона и скомандовал музыкантам:
— Марш в честь короля Альпухара!
Музыканты старательно грянули марш. Вбежал Альпухар Седьмой. Короли обнялись.
— Здравствуй, дорогой Альпухар. Рад видеть тебя живым и здоровым.
— Здравствуй, Зураб. Узнаю нестареющего любителя музыки.
— Какими судьбами в наших краях?
— Проездом к дяде Анабабсу, — соврал Альпухар. — Решил навестить дядю.
— Похвально, похвально. — Зураб поправил на голове корону. — Родственников забывать нельзя. А иначе — последние негодяи мы будем, если родственников навещать перестанем. Это святая обязанность — родственников принять и навестить. Я всегда навещал, покуда они живы были. Теперь-то уж некого навещать. — Король печально вздохнул. — Один я остался, как перст. Теперь вот все дома сижу — музыку слушаю. Только и радости в жизни — музыка… А ты, значит, к Анабабсу собрался?
— Ага.
— К дяде, значит, Анабабсу? Так-так… Ты уж меня, Альпухар, извини… ты знаешь как я к тебе отношусь, и чем я тебе обязан. Но дядя твой, извини меня, свинья. Напасть на меня хотел. Он, видишь ли, границы свои хотел за счёт меня укрепить.
— Да я помню. Я ж его тогда и отговорил. Говорю ему: «Ты, дядя, успокойся. Не петушись.»
— Ну да, ну да… Я ко мне твою доброту не забываю.
— Слушай, Зураб, прикажи своим музыкантам не шуметь — в ушах звенит.
Зураб махнул музыкантам:
— Всем спасибо… Свободны…
— Фуф! Тишина сразу какая. Как в лесу.
— А у меня, Альпухар, между прочим, принц Шульцвиндрейк гостит. Он как раз в лес поохотиться поехал. Птиц пострелять.
— Ну? Давненько я его не видел. Как он сам-то? Не женился? — Да нет. Охотится все.
— Понятно. А я тебе грибов привёз. В твоём лесу набрали с маркизом… Ой, забыл! — Альпухар всплеснул руками. — Маркиз-то Германус грибами отравился! В лесу твоём лежит помирает. Прикажи людей за ним послать.
— Это он поганками отравился. У меня от поганок отличное противоядие имеется, на основе молока. Мы его быстро поставим на ноги.
Вечером все собрались у Зураба за столом.
— Вы почему ничего не едите? — Обратился Зураб к Альпухару Седьмому и маркизу Германусу.
— Прошу нас извинить, — Альпухар поднял руки, — но у нас, Зураб, строгий режим. Мы рано ужинаем.
Уже поели. Да к тому же маркиз ещё не совсем оправился после грибов.
— Ну хоть вина выпейте.
— Спасибо. Мы и вино уже пили. Мы тут так посидим, за компанию.
— Ну и зря. А мы с принцем, с вашего позволения, покушаем.
Правда, Гельмунд?
— Угу… — подтвердил с набитым ртом Шульцвиндрейк. Он с трудом проглотил кусок и добавил, — Я на охоте ужас как проголодался. Целый день на свежем воздухе.
— Надо тебе было, принц, в лесу грибов на палочке пожарить, когда проголодался. — Сказал Альпухар. Покушал бы грибов и снова охоться. Ты, Гельмунд, грибы любишь?
— Я люблю все.
— Точно. — Подтвердил Зураб. — Завидую я его аппетиту. Ест, как лев. Только подкладывай. Моя покойная тётя Зибельда така же была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47