Интересно, как бы развивались события, если бы Китай и Япония поменялись местами? То есть если бы Япония была бедной страной, а Китай – великой экономической державой. Или если бы родители-китайцы оставили своих детей на попечение японских приемных отцов и матерей? Смогли бы осуществиться «волнующие встречи» родителей и детей? Конечно, есть дети, которые на самом деле больше любят своих настоящих родителей, чем тех, кто воспитал их, но разве не естественно желание найти настоящих родителей, чтобы получить свободу и деньги? Для сирот, оставленных в Китае, это возможно, и в этом их привилегия. С другой стороны, родители – не такие обеспеченные, как мадам Амино, – вряд ли станут искать своего ребенка и через сорок лет разлуки, если они не свободны финансово и духовно. Политика в отношениях между теми, кто мечтает о лучшей жизни, и теми, кто может ее дать… Майко видела эту ситуацию только в таком аспекте.
Поиски мадам Амино своего сына можно рассматривать и как своего рода развлечение. Может быть, она осознала это и теперь страдает? Верны ли эти догадки – неважно, в любом случае для Мэтью здесь нет ничего плохого. Не стоит ломать голову. От скуки мадам встречается со своим родным сыном – так пусть вместе с ним попытается заполнить пробелы прошлых лет, а Мэтью сможет получить серьезную поддержку женщины, которая называет себя его родной матерью. Зачем мне переживать из-за таких расплывчатых вещей, как связующие нити между родителями и детьми?
Когда Майко удалось убедить себя, поезд как раз остановился в Офуна. Сидевшие напротив мать с сыном выходили. У матери были больные ноги, и сын, спустившись первым, заботливо подал ей руку. Майко посмотрела вверх и увидела статую Каннон из Офуна, у которой было рассеянное выражение лица.
«Отношения между родителями и детьми не выразить словами», – кажется, давным-давно мать Майко говорила нечто подобное. А она, конечно, имела опыт и дочерний, и материнский. Всё-таки абстрагироваться от страданий мадам Амино не так-то легко. Пришло время ей, посреднику во встрече матери с сыном, показать, на что она способна.
Мадам Амино пребывала в таком же рассеянном состоянии, как Каннон из Офуна, которую Майко видела из окна поезда. Но тем не менее она подготовила различные вопросы и поджидала Майко. Мадам полулежала на диване в комнате с задернутыми шторами; увидев Майко, она прежде всего спросила:
– Наверное, он хорошо умеет ладить с людьми?
– Думаю, да, – ответила Майко.
Последовали и другие вопросы, но ни на один из них не был дан простой ответ.
– Что за человек его приемная мать?
– Ну, в общем-то… Она добрая.
Майко отвечала расплывчато, пытаясь выиграть время на обдумывание. Сама она испытывала к Барбаре чувства, близкие к симпатии и уважению.
– Барбара потеряла своего ребенка и мучилась оттого, что совершала различные ошибки; она шаг за шагом строила доверительные отношения с детьми, которые говорили на другом языке и имели другой цвет кожи. Редко у кого получается такое. Вам, Амино-сан, тоже надо будет, как Барбаре, добиться доверия Мэтью. Но вы другой человек.
– Майко-сан, как ты думаешь, кто из нас лучше подходит Macao?
– Прошу извинить меня, но, мне кажется, вопрос поставлен неверно. Нельзя сравнивать людей, у которых разные роли.
– Но разве одной матери недостаточно?
– Нет. Ведь Мэтью – одновременно и Macao, вот и матерей у него две. И вообще у него гораздо больше матерей, раз он был ребенком напрокат.
– А кто же тогда я?
Мадам была в замешательстве. В ее сознании происходила ожесточенная борьба между тревогой и самоуверенностью родной матери.
– Вы – родная мать Macao. Чего еще вы хотите?
– Хотя я ему и родная мать, для него я чужой человек, разве не так?
Что на это. ответить, непонятно.
– Наверное, надо было остановить вас с Кубитакэ в поисках Macao. Может, лучше было умереть, оставаясь абсолютно чужими людьми.
– Чего вы боитесь? Не думаю, чтобы Мэтью был таким ненормальным, каким вы его себе рисуете. Он наверняка будет рад встрече с вами. Почему бы вам не вести себя с ним так, как вы вели себя с Кубитакэ во время вашей первой встречи?
– Вообще-то я видела… Несомненно, это был знак. Я видела Macao во сне. Это значит, я очень скоро с ним встречусь.
Майко была так удивлена, что чуть не схватилась за сердце. Мэтью уже побывал во сне у мадам?!
Не успела Майко спросить, что это был за сон, как мадам начала рассказывать сама.
Она шла одна по незнакомой безлюдной бамбуковой роще, подгоняемая ветром. На ней было белое платье, всё запачканное грязью, пуговицы на груди оторвались, и одна грудь была видна. Ей не хотелось попадаться людям на глаза в таком виде, но нужно было пройти через рощу и добраться до Лос-Анджелеса. В роще кто-то прятался и наблюдал за ней, не отрывая глаз. Она до боли чувствовала на себе этот взгляд. Вдруг стволы бамбука впереди согнулись, и перед ней появился огромный медведь. Она повернула назад и хотела было побежать, но не смогла и шевельнуться от слабости. Попыталась проснуться, прежде чем ей наступит конец, но кто-то сзади схватил ее за руку и не давал просыпаться. Она хотела закричать: отпусти меня, но из-за плеча появилась чья-то рука и зажала ей рот. Она решила, что уже всё кончено, и тут навалившийся на нее сзади мужчина залаял, как собака. Медведь разочарованно отступил. Всё вокруг потемнело, и она испытала удовольствие. Придя в себя, она обнаружила, что добралась до берега маленькой речки с ребенком на плечах.
Майко ждала продолжения, но сон на этом закончился.
– Я почувствовала, что несу на спине Macao. Это точно был Macao. Я и во сне была в этом уверена.
Большей частью Мэтью живет в снах, нет, он сам является сном. У Майко в этот момент появилась иная уверенность, нежели чем у мадам. Она была не подвластна обычным законам причины и следствия. В любом случае нужно поторопиться. Как можно быстрее поймать Мэтью…
Майко опять показалось, что ее ведет странная кармическая связь.
Что за работа?
На следующий день Майко позвонила домой Мэтью с утра пораньше. Она подолгу звонила ему много раз подряд, но никто не отвечал. Ясно, что Мэтью дома, ведь когда он отсутствовал, работал автоответчик, сейчас же телефон просто отключен.
Майко поспешила в дом-тюлень. Вот-вот Мэтью выскочит наружу из глубин ее воображения. В ее сознании бесконечно прокручивалась сцена, которая может произойти через десять, нет – уже через восемь минут. Мэтью распахнет дверь 301-й квартиры…
Но вопреки ее расчетам она влетела в дом-тюлень как раз в тот момент, когда Мэтью выходил из него. На миг она потеряла дар речи. Но быстро пришла в себя и последовала за Мэтью, на ходу продумывая свою первую фразу.
Мэтью выглядел моложе, чем на фотографии, он был великолепен (или таким ей казался).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Поиски мадам Амино своего сына можно рассматривать и как своего рода развлечение. Может быть, она осознала это и теперь страдает? Верны ли эти догадки – неважно, в любом случае для Мэтью здесь нет ничего плохого. Не стоит ломать голову. От скуки мадам встречается со своим родным сыном – так пусть вместе с ним попытается заполнить пробелы прошлых лет, а Мэтью сможет получить серьезную поддержку женщины, которая называет себя его родной матерью. Зачем мне переживать из-за таких расплывчатых вещей, как связующие нити между родителями и детьми?
Когда Майко удалось убедить себя, поезд как раз остановился в Офуна. Сидевшие напротив мать с сыном выходили. У матери были больные ноги, и сын, спустившись первым, заботливо подал ей руку. Майко посмотрела вверх и увидела статую Каннон из Офуна, у которой было рассеянное выражение лица.
«Отношения между родителями и детьми не выразить словами», – кажется, давным-давно мать Майко говорила нечто подобное. А она, конечно, имела опыт и дочерний, и материнский. Всё-таки абстрагироваться от страданий мадам Амино не так-то легко. Пришло время ей, посреднику во встрече матери с сыном, показать, на что она способна.
Мадам Амино пребывала в таком же рассеянном состоянии, как Каннон из Офуна, которую Майко видела из окна поезда. Но тем не менее она подготовила различные вопросы и поджидала Майко. Мадам полулежала на диване в комнате с задернутыми шторами; увидев Майко, она прежде всего спросила:
– Наверное, он хорошо умеет ладить с людьми?
– Думаю, да, – ответила Майко.
Последовали и другие вопросы, но ни на один из них не был дан простой ответ.
– Что за человек его приемная мать?
– Ну, в общем-то… Она добрая.
Майко отвечала расплывчато, пытаясь выиграть время на обдумывание. Сама она испытывала к Барбаре чувства, близкие к симпатии и уважению.
– Барбара потеряла своего ребенка и мучилась оттого, что совершала различные ошибки; она шаг за шагом строила доверительные отношения с детьми, которые говорили на другом языке и имели другой цвет кожи. Редко у кого получается такое. Вам, Амино-сан, тоже надо будет, как Барбаре, добиться доверия Мэтью. Но вы другой человек.
– Майко-сан, как ты думаешь, кто из нас лучше подходит Macao?
– Прошу извинить меня, но, мне кажется, вопрос поставлен неверно. Нельзя сравнивать людей, у которых разные роли.
– Но разве одной матери недостаточно?
– Нет. Ведь Мэтью – одновременно и Macao, вот и матерей у него две. И вообще у него гораздо больше матерей, раз он был ребенком напрокат.
– А кто же тогда я?
Мадам была в замешательстве. В ее сознании происходила ожесточенная борьба между тревогой и самоуверенностью родной матери.
– Вы – родная мать Macao. Чего еще вы хотите?
– Хотя я ему и родная мать, для него я чужой человек, разве не так?
Что на это. ответить, непонятно.
– Наверное, надо было остановить вас с Кубитакэ в поисках Macao. Может, лучше было умереть, оставаясь абсолютно чужими людьми.
– Чего вы боитесь? Не думаю, чтобы Мэтью был таким ненормальным, каким вы его себе рисуете. Он наверняка будет рад встрече с вами. Почему бы вам не вести себя с ним так, как вы вели себя с Кубитакэ во время вашей первой встречи?
– Вообще-то я видела… Несомненно, это был знак. Я видела Macao во сне. Это значит, я очень скоро с ним встречусь.
Майко была так удивлена, что чуть не схватилась за сердце. Мэтью уже побывал во сне у мадам?!
Не успела Майко спросить, что это был за сон, как мадам начала рассказывать сама.
Она шла одна по незнакомой безлюдной бамбуковой роще, подгоняемая ветром. На ней было белое платье, всё запачканное грязью, пуговицы на груди оторвались, и одна грудь была видна. Ей не хотелось попадаться людям на глаза в таком виде, но нужно было пройти через рощу и добраться до Лос-Анджелеса. В роще кто-то прятался и наблюдал за ней, не отрывая глаз. Она до боли чувствовала на себе этот взгляд. Вдруг стволы бамбука впереди согнулись, и перед ней появился огромный медведь. Она повернула назад и хотела было побежать, но не смогла и шевельнуться от слабости. Попыталась проснуться, прежде чем ей наступит конец, но кто-то сзади схватил ее за руку и не давал просыпаться. Она хотела закричать: отпусти меня, но из-за плеча появилась чья-то рука и зажала ей рот. Она решила, что уже всё кончено, и тут навалившийся на нее сзади мужчина залаял, как собака. Медведь разочарованно отступил. Всё вокруг потемнело, и она испытала удовольствие. Придя в себя, она обнаружила, что добралась до берега маленькой речки с ребенком на плечах.
Майко ждала продолжения, но сон на этом закончился.
– Я почувствовала, что несу на спине Macao. Это точно был Macao. Я и во сне была в этом уверена.
Большей частью Мэтью живет в снах, нет, он сам является сном. У Майко в этот момент появилась иная уверенность, нежели чем у мадам. Она была не подвластна обычным законам причины и следствия. В любом случае нужно поторопиться. Как можно быстрее поймать Мэтью…
Майко опять показалось, что ее ведет странная кармическая связь.
Что за работа?
На следующий день Майко позвонила домой Мэтью с утра пораньше. Она подолгу звонила ему много раз подряд, но никто не отвечал. Ясно, что Мэтью дома, ведь когда он отсутствовал, работал автоответчик, сейчас же телефон просто отключен.
Майко поспешила в дом-тюлень. Вот-вот Мэтью выскочит наружу из глубин ее воображения. В ее сознании бесконечно прокручивалась сцена, которая может произойти через десять, нет – уже через восемь минут. Мэтью распахнет дверь 301-й квартиры…
Но вопреки ее расчетам она влетела в дом-тюлень как раз в тот момент, когда Мэтью выходил из него. На миг она потеряла дар речи. Но быстро пришла в себя и последовала за Мэтью, на ходу продумывая свою первую фразу.
Мэтью выглядел моложе, чем на фотографии, он был великолепен (или таким ей казался).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82