Мотор его «Езди» был слабеньким, однако для двоих вполне хватало и мощности 250 кубических сантиметров. На руле японского мотоцикла стоял обтекатель из красного пластика, а на фаре была нарисована черная точка. Устройство на заднем колесе слева предотвращало попадание юбки в цепь мотоцикла, однако Нэнси носила джинсы. Она чуть не продавила сидение за юнцом-водителем и обхватила руками талию парня, хотя знала, что большая скорость ей не грозит.
Мотоцикл «Езди» оборудовался противоударными металлическими реями, которые выпячивались вперед наподобие оглобель. У хирургов подобное устройство получило название «металлическая пластина для разрушения берцовой кости». Такую известность они приобрели благодаря тому, что ломали мотоциклистам берцовые кости, хотя предназначались для предотвращения аварийной деформации и возгорания бака с горючим при ударе.
Молодой водитель, который вначале не мог приспособиться к управлению в новых условиях, поскольку от веса Нэнси его сильно заносило на поворотах, снизил скорость.
— Не может ли эта штука ехать побыстрее? — спросила женщина.
Парень почти не понял вопроса, однако его взволновал голос американки, зазвучавший у него над ухом. Вероятно, он посадил женщину на мотоцикл не оттого, что она хромала. Не в последнюю очередь его остановили обтягивающие бедра джинсы, светлые волосы и колыхание грудей, которые сейчас терлись о его спину.
— Вот так лучше, — сказала американка, когда водитель осмелился прибавить скорость.
Набегавший поток воздуха сдувал капельки тумана, оседавшие на красном обтекателе и на металлических трубках. Мотоцикл нес ее ближе к парому и к цели — городу Бомбею.
Она окунулась в грех с головой и обнаружила, что он ужасен. Нэнси стала похожа на грешницу, пытающуюся найти путь к труднодостижимому спасению. Ее добропорядочность могла быть возвращена лишь непорочным и неподкупным полицейским. Инспектора Патела американка представила как воплощение прямо противоположных качеств, конфликтующих друг с другом. С одной стороны, Нэнси верила, что он добродетелен и честен. С другой стороны, она считала, что сможет склонить его к половой близости. Согласно ее логике, добродетельность и честность полицейского должны стать качествами ее собственной натуры. Такая иллюзия встречается нередко и наблюдается не только у женщин. Существует довольно устойчивое убеждение, что последствия нескольких неудачных половых связей могут быть полностью стерты из памяти за счет правильного выбора партнера. Нельзя винить Нэнси за то, что она хотела сделать это.
В то время, когда американка на мотоцикле устремилась к парому и к тому, что принесет ей судьба, доктор Дарувалла очнулся от сумасшедших из-за несварения желудка ночных снов, а также от ощущения тупой боли в большом пальце правой ноги. Он раздвинул противомоскитную сетку и опустил ноги на пол. Однако стоило доктору лишь приподняться, как его буквально потряс взрыв резкой боли. На секунду доктору показалось, что он еще во власти сна и чувствует себя телом святого Франциска. В мутно-коричневом свете утренней зари, более темном, чем цвет его кожи, Дарувалла исследовал свой палец. Хотя кожа не разорвалась, однако глубокие ранки и синяки, переливавшиеся пурпурными тонами, ясно обозначали место укуса.
— Джулга, меня укусил призрак! — закричал Дарувалла.
— Что такое, дорогой? — подбежала к нему жена. — Ты что, сам себя укусил? — спросила она с явным неудовольствием.
— Это — чудо! Признак сумасшедшей женщины, укусившей святого Франциска, приходил сюда! — закричал Фарук.
— Не богохульствуй, прошу, — остановила его жена.
— Я не богохульник, а глубоко верующий человек, — воскликнул доктор.
Дарувалла попытался шагнуть правой ногой, однако боль в большом пальце оказалась настолько резкой, что он с криком упал на колени.
— Потише, не то разбудишь детей и всех в отеле! — осуждающе сказала Джулия.
— Боже милостивый! Я верю в тебя, Боже! Пожалуйста, не мучай меня больше! — шептал Фарук, погружаясь в гамак и обнимая себя обеими руками.
— А что, если они придут отрезать мою руку? — спросил он жену.
— Думаю, ты съел что-то несвежее. Может быть, тебе приснился пластмассовый член? — поинтересовалась Джулия, чувствуя в эту минуту отвращение к мужу.
— Это тебе приснился пластмассовый член. Здесь произошло нечто, вводящее меня в лоно церкви, а ты думаешь о большом члене, — зло парировал Фарук.
— Я думаю о том, что реакция у тебя очень своеобразная, — не согласилась жена.
— Со мной случилось нечто таинственное, сверхъестественное, — настаивал Дарувалла.
— Не понимаю, что сверхъестественного ты здесь нашел? — произнесла Джулия.
— Посмотри на мой палец! — крикнул доктор.
— Может, ты укусил его во сне, — предположила жена.
— Джулия! Я-то думал, ты уже давно христианка, — с осуждением произнес Дарувалла.
— Да, но я не кричу и не стенаю по этому поводу, — ответила женщина.
Джон Д появился на балконе, не подозревая, что приключившееся с доктором «нечто» чуть было не произошло с ним самим, но с несколько другим продолжением.
— Что происходит? — спросил молодой человек.
— Выяснилось, что спать на балконе небезопасно. Что-то укусило Фарука. Возможно, какое-то животное, — пояснила Джулия.
— Здесь след укуса человеческих зубов! — объяснил доктор.
Джон осмотрел укушенный палец с обычной тщательностью.
— Может, это сделала обезьяна? — предположил он.
Доктор свернулся калачиком в гамаке, решив отвечать молчанием на все нападки жены и любимого молодого друга.
Утром Джулия с дочерьми и Джон завтракали на террасе под балконом. Временами они поднимали глаза и смотрели вверх по лианам на то место, где предположительно лежал обиженный Фарук. Но Дарувалла нисколько не обиделся, а молился, лежа в гамаке. Поскольку у него не было опыта чтения молитв, это напоминало стандартный внутренний монолог члена религиозной конфессии, который чего-то боится.
— О Боже! Не отбирай у меня руку. Палец уже убедил меня в твоем существовании и мне больше не нужно новых доказательств. Ты покорил меня с первого раза, о Боже! Пожалуйста, оставь в покое мою руку!
Несколько позднее сифилитический разносчик чая в холле отеля решил, что он слышит голоса с балкона второго этажа, где жил Фарук, но поскольку Али Ахмед имел репутацию почти совсем глухого человека, все посчитали, что ему всегда слышны какие-то «голоса». Однако Али на самом деле услышал молитвы доктора, так как ближе к полудню Дарувалла стал бормотать вслух, а тональность его бормотания оказалась в диапазоне звуков, доступных сифилитическому подавальщику чая.
— Я очень сожалею, что обидел тебя, о Боже! Очень, очень сожалею, поверь мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223
Мотоцикл «Езди» оборудовался противоударными металлическими реями, которые выпячивались вперед наподобие оглобель. У хирургов подобное устройство получило название «металлическая пластина для разрушения берцовой кости». Такую известность они приобрели благодаря тому, что ломали мотоциклистам берцовые кости, хотя предназначались для предотвращения аварийной деформации и возгорания бака с горючим при ударе.
Молодой водитель, который вначале не мог приспособиться к управлению в новых условиях, поскольку от веса Нэнси его сильно заносило на поворотах, снизил скорость.
— Не может ли эта штука ехать побыстрее? — спросила женщина.
Парень почти не понял вопроса, однако его взволновал голос американки, зазвучавший у него над ухом. Вероятно, он посадил женщину на мотоцикл не оттого, что она хромала. Не в последнюю очередь его остановили обтягивающие бедра джинсы, светлые волосы и колыхание грудей, которые сейчас терлись о его спину.
— Вот так лучше, — сказала американка, когда водитель осмелился прибавить скорость.
Набегавший поток воздуха сдувал капельки тумана, оседавшие на красном обтекателе и на металлических трубках. Мотоцикл нес ее ближе к парому и к цели — городу Бомбею.
Она окунулась в грех с головой и обнаружила, что он ужасен. Нэнси стала похожа на грешницу, пытающуюся найти путь к труднодостижимому спасению. Ее добропорядочность могла быть возвращена лишь непорочным и неподкупным полицейским. Инспектора Патела американка представила как воплощение прямо противоположных качеств, конфликтующих друг с другом. С одной стороны, Нэнси верила, что он добродетелен и честен. С другой стороны, она считала, что сможет склонить его к половой близости. Согласно ее логике, добродетельность и честность полицейского должны стать качествами ее собственной натуры. Такая иллюзия встречается нередко и наблюдается не только у женщин. Существует довольно устойчивое убеждение, что последствия нескольких неудачных половых связей могут быть полностью стерты из памяти за счет правильного выбора партнера. Нельзя винить Нэнси за то, что она хотела сделать это.
В то время, когда американка на мотоцикле устремилась к парому и к тому, что принесет ей судьба, доктор Дарувалла очнулся от сумасшедших из-за несварения желудка ночных снов, а также от ощущения тупой боли в большом пальце правой ноги. Он раздвинул противомоскитную сетку и опустил ноги на пол. Однако стоило доктору лишь приподняться, как его буквально потряс взрыв резкой боли. На секунду доктору показалось, что он еще во власти сна и чувствует себя телом святого Франциска. В мутно-коричневом свете утренней зари, более темном, чем цвет его кожи, Дарувалла исследовал свой палец. Хотя кожа не разорвалась, однако глубокие ранки и синяки, переливавшиеся пурпурными тонами, ясно обозначали место укуса.
— Джулга, меня укусил призрак! — закричал Дарувалла.
— Что такое, дорогой? — подбежала к нему жена. — Ты что, сам себя укусил? — спросила она с явным неудовольствием.
— Это — чудо! Признак сумасшедшей женщины, укусившей святого Франциска, приходил сюда! — закричал Фарук.
— Не богохульствуй, прошу, — остановила его жена.
— Я не богохульник, а глубоко верующий человек, — воскликнул доктор.
Дарувалла попытался шагнуть правой ногой, однако боль в большом пальце оказалась настолько резкой, что он с криком упал на колени.
— Потише, не то разбудишь детей и всех в отеле! — осуждающе сказала Джулия.
— Боже милостивый! Я верю в тебя, Боже! Пожалуйста, не мучай меня больше! — шептал Фарук, погружаясь в гамак и обнимая себя обеими руками.
— А что, если они придут отрезать мою руку? — спросил он жену.
— Думаю, ты съел что-то несвежее. Может быть, тебе приснился пластмассовый член? — поинтересовалась Джулия, чувствуя в эту минуту отвращение к мужу.
— Это тебе приснился пластмассовый член. Здесь произошло нечто, вводящее меня в лоно церкви, а ты думаешь о большом члене, — зло парировал Фарук.
— Я думаю о том, что реакция у тебя очень своеобразная, — не согласилась жена.
— Со мной случилось нечто таинственное, сверхъестественное, — настаивал Дарувалла.
— Не понимаю, что сверхъестественного ты здесь нашел? — произнесла Джулия.
— Посмотри на мой палец! — крикнул доктор.
— Может, ты укусил его во сне, — предположила жена.
— Джулия! Я-то думал, ты уже давно христианка, — с осуждением произнес Дарувалла.
— Да, но я не кричу и не стенаю по этому поводу, — ответила женщина.
Джон Д появился на балконе, не подозревая, что приключившееся с доктором «нечто» чуть было не произошло с ним самим, но с несколько другим продолжением.
— Что происходит? — спросил молодой человек.
— Выяснилось, что спать на балконе небезопасно. Что-то укусило Фарука. Возможно, какое-то животное, — пояснила Джулия.
— Здесь след укуса человеческих зубов! — объяснил доктор.
Джон осмотрел укушенный палец с обычной тщательностью.
— Может, это сделала обезьяна? — предположил он.
Доктор свернулся калачиком в гамаке, решив отвечать молчанием на все нападки жены и любимого молодого друга.
Утром Джулия с дочерьми и Джон завтракали на террасе под балконом. Временами они поднимали глаза и смотрели вверх по лианам на то место, где предположительно лежал обиженный Фарук. Но Дарувалла нисколько не обиделся, а молился, лежа в гамаке. Поскольку у него не было опыта чтения молитв, это напоминало стандартный внутренний монолог члена религиозной конфессии, который чего-то боится.
— О Боже! Не отбирай у меня руку. Палец уже убедил меня в твоем существовании и мне больше не нужно новых доказательств. Ты покорил меня с первого раза, о Боже! Пожалуйста, оставь в покое мою руку!
Несколько позднее сифилитический разносчик чая в холле отеля решил, что он слышит голоса с балкона второго этажа, где жил Фарук, но поскольку Али Ахмед имел репутацию почти совсем глухого человека, все посчитали, что ему всегда слышны какие-то «голоса». Однако Али на самом деле услышал молитвы доктора, так как ближе к полудню Дарувалла стал бормотать вслух, а тональность его бормотания оказалась в диапазоне звуков, доступных сифилитическому подавальщику чая.
— Я очень сожалею, что обидел тебя, о Боже! Очень, очень сожалею, поверь мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223