Меня судьба терзает – ведьма злая.
И пища, что она готовит мне,
То несоленая, то соль сплошная.

4

Кравчий! Чашу мне не наливай дополна!
Не вернется увядшая жизни весна.
Мало, много ли ты мне нальешь – безразлично, –
Камень горя не сдвинешь потоком вина!

5

Дым горящих стенаний моих – небосвода одежды,
От бессонных мучений в ночах не смыкаю я вежды.
В туфлях жизни колючки бесстыдно мне ноги язвят,
И разбито о камень стекло моей хрупкой надежды.

6

Пусть беспомощным и одиноким, как я, не очутишься ты
в пути!
Пусть ярма таких унижений и мук не придется тебе нести!
Я разлукой с возлюбленной изнурен, я на встречу надежды
лишен.
Пусть никто не болеет сердцем, как я, на земле, где врача
не найти!

7

Если хочешь, чтоб имя стояло твое высоко,
Скромен будь, людям сердце свое открывай широко,
С бедняками дружи, собеседуй с простыми людьми,
И пойдет твоя добрая слава средь них далеко.

8

Я Маджнун, мой печальный удел – тосковать.
Кто бальзам от безумия может мне дать?
Ухожу я в пустыню – к джейранам и львам,
Не удастся вам в цепи меня заковать!

9

О ты, превратившая сердце в обитель печали!
Цветет твоя лилия в сердце, где розы пылали.
С тех пор как горящее горе со мной породнилось,
Со старою скорбью врагами мы кровными стали.

10

Кровью душа залита, я из легких огонь извергаю.
Огненно-красным вином я чашу свою наполняю.
Кровь огневая – вино. Глотаю я кровь и огонь,
Кровь проливаю на кровь, огонь на огонь рассыпаю.

11

Если хочешь, чтоб зеркалом сердце твое заблистало,
Корни гнусных пороков из сердца исторгни сначала:
Жадность, мстительность, подлость, жестокость, надменность
и зависть,
Пресмыкательство низкое, злобы змеиное жало.

12

Хакани! Если честь и добро тебе выше всего,
Никого не ударишь ты, не оскорбишь никого.
Ведь достоинством всякий живой человек обладает,
И пощечина хуже, чем сабли удар, для него.

13

Причиняешь душе моей ты лишь страданья,
Мне на сердце легла вся печаль мирозданья,.
У дверей твоих я схороню свою душу,
Пусть к тебе долетит ее благоуханье!

14

Вечно облик твой в сердце моем и во взоре,
Твое имя звучит мне немолчно, как море.
И прислушался всем существом я, едва
Твое имя услышал в чужом разговоре.

15

В тот миг, как тело мотылька с огнем соединилось,
И сердце темное свечи огнем воспламенилось.
На трепетном огне свечи сгорает мотылек,
И вместе с ним она гореть навеки согласилась.

16

Печальную душу мою в свои руки прими,
Добычу, тобою подстреленную, подыми!
Я – грешный твой раб Хакани. Я навек тебе предан,
Оставь ему жизнь или вовсе ее отними!

17

Ушла. Унесла мою душу. Проходит за часом час.
Прислушиваются уши, и смотрят зеницы глаз.
Глаза у ушей вопрошают: «Вы слышали что-нибудь?»
А уши у глаз вопрошают: «Не видели ль еще раз?»

18

Не будь себялюбцем презренным, а пусть тебя любят другие.
Всем делай добро, и не будут ущербом убытки такие.
Зачем тебе пышность одежды? Будь щедрым, нагим, словно
пальма,
Что к небу подъемлет главу, где сияют лучи огневые!

19

Если хочешь меня умертвить, то скажи мне –
Смерть я радостно встречу, поверь! Но внемли мне!
Поцелуем сперва опьяни мою душу,
После в сердце, как стрелы, ресницы вонзи мне!

20

Я на небе поэзии солнце сегодняшних дней.
Никому из певцов высоты не достигнуть моей.
Это солнце зовется султаном семи поясов,
Но оно – лишь слуга моих песен, вселенной моей.

21

С душою преданной в тысячелетье раз
Родится человек – таков преданий глас.
Один, наверно, был, когда мы не родились,
Другой появится, когда не будет нас.

22

Ты всегда Хакани упрекаешь, всегда озлоблен!
На меня нападаешь, язвишь меня, как скорпион!
Мое сердце на двести кусков разорвалось от горя,
Но тобой еще новый огонь в этом сердце зажжен.

23

Цветники озаряются блеском зажженных свечей,
Фонарями тюльпанов пылают просторы степей,
И на склоне зари от улыбки моей солнцеликой
У меня засияли лампады потухших очей.

24

Ты каждый день неутомимо причуды новые являешь;
Одежду моего терпенья ты на кусочки разрываешь!
Нет верности в тебе ни капли. Бездушная, оставь меня!
Я испытал тебя. Я знаю тебя, как ты себя не знаешь.

25

Жизнь моя в праздности, без утешенья прошла.
Рушатся все мои замыслы, гибнут дела.
О, если б ты меня в деле моем поддержала!
О, если б сердцу ты новую жизнь принесла!

26

Сегодня ты в душе моей гостишь,
В чертоге сердца царственно сидишь.
Я за тебя умру. Ты причинила
Мне горе, и его ты исцелишь.

27

О, вспомни меня средь блеска пиров и вина –
И будет опять душа моя света полна!
А если ты мне справедливость явишь свою,
От горя навек свободна будет она.

28

О небо! Настигни возлюбленную в пути,
Утешь, убеди ее, вновь ее мне вороти!
О горе души моей правду ей всю расскажи.
Беги, торопись, чтоб ответ мне скорей принести!

29

От ожиданья вестей от тебя я чуткий свой слух потерял.
От ожиданья свиданья с тобой свет моих глаз пропал.
Нрава не понял я твоего, душой истомился я.
Гибнет надежда моя, но тебя ждать я не перестал.

30

Все птицы улетели. Жалкий вид
У клетки, что над родником висит!
Был Хумаюн в той клетке – Хакани,
Он больше в клетку ту не прилетит.

31

От этой гурии прекрасной без ума –
Не полюблю другой, хоть здесь красавиц тьма.
Клевать по зернышку, как воробей, не буду.
Когда она сама зовет меня Хума.

32

Я мучусь в разлуке с тобой, хоть причуды сугубы твои,
Но снова и смех, и улыбки, и шутки мне любы твои.
И руки и губы твои мне подносят вино золотое,
Как перлами полный ларец уста мне и зубы твои.

33

Ты низкими друзьями взят в полон,
Но разве дружба с низкими – закон?
Они в глаза попали, как соринка,
Промой глаза, мигай, гони их вон!

34

Как я красавицу грузинку полюбил,
Чтоб с ней беседовать, грузинский изучид.
Я столько раз сказал ей: «Мои, мои, мои!» –
Что каждый волос мой со мной заговорил.

35

Ты христианская красавица, душа в твоем сияет взоре.
О сердце чистоты неслыханной, со всякой низостью ты
в ссоре.
По как же ты меня измучила! Смотри, я исхудал, как волос,
Взываю «мои» понапрасну и таю и горю от горя.

36

Что перед тобою куропатка с своею песенкой простой?
И соловей, влюбленный в розу, не может быть сравнен
с тобой.
И жаворонка ты игривей, и белых горлиц говорливей,
И птицу гордую – павлина – ты превосходишь красотой.

37

Ветерком предвесенним повеяли светлые дали,
Но от нашей весны еще вести и не долетали.
Роза утром раскрылась, свой тесный покров сорвала,
Лишь моя розоликая прячет лицо в покрывале.

38

В эту ночь, когда сердце мое на пиру прекрасном с тобой,
Я душой – в эдеме твоем, осененный вечной тубой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93