ГЛАВА XI
Кабуло пошел проверить, на месте ли его сообщники. Вернувшись через несколько минут, он застал Майора и Оианди горячо разговаривавшими. При его приближении они замолчали.
— Ну что? — спросил Майор.
— Недалеко есть сарай, в котором можно поставить карету. Не лучше ли ее туда спрятать?
Майор подумал.
— Нет! Я знаю средство. Какое ближайшее отсюда селение?
— Гонес.
— Далеко оно?
— Полтора или два лье.
— Прекрасно! Мишель!..
Кучер слез с козел.
— Вы поедете, — сказал ему Майор, — до Гонеса, дальше, если хотите, но ровно через полтора часа будьте опять на этом же месте. Крик совы, два раза повторенный, уведомит вас о нашем присутствии. Поняли? Пусть Антуан сядет в карету и время от времени, в особенности, когда будут проезжать жандармы, выглядывает в окно.
— Слушаюсь.
— Славная мысль! — засмеялся Кабуло. — В случае нужды, вы можете доказать, что были в Гонесе. Но пора идти!
— Идем!
— Кстати, вы вооружены?
— У меня два шестизарядных револьвера и кинжал.
— А вы, господин Ромье?
— Я никогда не ношу оружия, да к тому же, я не был предупрежден относительно цели этой прогулки.
— Все равно. Нас шестеро против одного. Как бы храбр он ни был, но ему невозможно будет с нами справиться.
Майор и сообщники его вынули шерстяные носки и надели их поверх сапог. Затем они вышли и, осторожно озираясь, неслышными шагами проскользнули в тополиную аллею.
Пройдя сотню шагов, они увидали домик, стоявший особняком.
— Теперь, — сказал Кабуло, — если вы хотите надеть маски, то пора.
— Друг мой, Кабуло, — возразил Майор, — поймите, что я не иду в этот дом с простой целью убить и ограбить тех людей, которых мы там найдем.
— Я знаю — это мщение, вы от меня этого не скрыли.
— Если я закрою лицо маской, то какое же это будет мщение? Эти люди подумают, что имеют дело с обыкновенными разбойниками, а я желаю, чтобы мои враги видели меня в лицо и поняли, что я мщу.
— Правда.
— Слушайте, я вам должен две тысячи франков, я хочу совершенно с вами расплатиться. Хотите, вместо двух тысяч, получить шесть тысяч франков, не считая всего того, что вы найдете в доме? А тут, должно быть, золота найдется немало; подумайте, ведь для вас это целое состояние! Только смотрите, чтобы у вас рука не дрогнула.
— Ведь без жертв ни одно дело не обходится, — сказал Фелиц Оианди вкрадчивым голосом.
— Ну что же, да или нет? — спросил Майор.
— А когда деньги?
— Сейчас.
— Ну, если так, то согласен, но только с одним условием: вы мне отдадите свое оружие.
— Вы мне не доверяете?
— Я этого не говорю, но предосторожность никогда не мешает.
— Я вам не отдам револьверов, но выну из них барабаны. — Отчего же вы не хотите дать мне револьверы:
— Кто знает? Может быть, они мне пригодятся, если придется кому-нибудь пригрозить; ведь вам все равно, если у вас в руках будут барабаны?
— Ну, пожалуй! Только дайте мне также ваш кинжал.
— Вот он, возьмите, берите, кстати, и деньги.
Майор подал ему пачку банковых билетов.
— Да тут две тысячи франков лишних, — воскликнул Кабуло.
— Это для успокоения вашей совести, — возразил Майор, смеясь.
— Ну, надо признать, что если вы не сам черт, то, во всяком случае, приходитесь ему сродни!
— Может быть! Хотите, чтобы я при вас вывернул свои карманы!
— Нет, не нужно. Я знаю, что с вами не было другого оружия, а господин Ромье совсем безоружен.
— Каким же вы образом избавитесь от своих товарищей?
— Это уж мое дело.
— Правда… Ну, теперь идем!
Они отправились в путь. Ночь была темная, и они подвигались медленно. Кабуло шел впереди, за ним Фелиц Оианди и, наконец, Майор замыкал шествие.
Дорогой он что-то вынул из кармана и принялся что-то делать с револьверами, которые остались в его руках; если бы Кабуло мог это видеть, то, вероятно, задумался бы над этой работой.
Несколько минут спустя, все трое подошли к дому. Шагах в двадцати от него налево находилась маленькая роща, в которую Кабуло вошел, оставив Фелица Оианди с Майором возле дома.
В роще лежали, спрятавшись под кустами, четыре человека, которые встали при приближении Кабуло.
Последний подвел и представил их Майору.
Ла-Гуан, старший из четырех разбойников, вынул связку поддельных ключей и подал ее Кабуло.
— Ну, что нового? — спросил он.
— Ничего, — ответил Ла-Гуан. — С тех пор, как они вошли в дом, ничего не слышно.
— Я еще раз обойду и посмотрю, все ли в порядке, — сказал Кабуло.
Майор посмотрел на часы.
— Гм! — сказал он. — Уже четверть четвертого.
— Ничего! — сказал Ла-Гуан. — Рассветает не раньше половины пятого, кроме того, теперь никаких работ нет в поле, и крестьяне спят до шести часов. Мы успеем все обделать и убраться отсюда, не встретив на одной живой души.
Прошло десять минут. Майор начинал уже терять терпение, когда Кабуло показался.
— Ну, хорошо, что я пошел посмотреть, что там делается.
— А что? — спросил Майор. — Разве они не спят?
— И не думают, сидят себе в столовой и уплетают что-то с большим аппетитом.
— Ах, черт их побери! Вот досада-то! — воскликнул Майор. — А что, на дороге будет слышен отсюда выстрел из револьвера?
— Нет, слишком далеко. Надо нагрянуть на них сразу, чтобы они не смогли успеть выйди из столовой с оружием, а затем мы пустим в ход ножи, стрелять будем только при последней крайности, а теперь марш, и не шуметь!
Разбойники отправились к входным дверям.
Расскажем теперь, что происходило в это время в доме.
Себастьян и жена его, потому что мнимая колдунья, настоящее имя которой было Мичела Езагирра, была действительно его женой, он на ней женился в Ливерпуле, месяц спустя после встречи с ней.
Себастьян с женой сидели за ужином и пили кофе из маленьких чашечек.
Себастьян с удовольствием покуривал трубку. Мичела казалась грустной, озабоченной и нервной, она была замечательно красива, и при сильном свете висячей лампы ее природная бледность оттенялась необыкновенно эффектно.
Себастьян смеялся и старался ее успокоить, но все его усилия были тщетны.
— Мне страшно в этом уединенном доме, вдали от всякой помощи, — повторяла она жалобным голосом.
— Ну чего же ты боишься наконец! — воскликнул Себастьян в порыве нетерпения. — Разве я не при тебе?
— Правда, мой друг, но я могу тебе только повторить: мне страшно, хотя и не знаю почему. Может быть, это предчувствие, но мне кажется, что нам грозит несчастье.
— Ты с ума сошла! Какое может нам грозить несчастье? Я ни с кем не вижусь, ты также, никто даже не подозревает о существовании этого дома.
— Все это совершенно справедливо, а все-таки я нахожусь под влиянием ужасного страха. Ах, зачем ты меня не послушался, когда я тебя умоляла не возвращаться во Францию! А потом, когда этот человек ко мне приходил, чтобы я ему гадала, зачем ты не согласился уехать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77