– Вероятно, потому, что тайна его бережно хранилась.
– Само собой разумеется. Но кем?
– Кем же как не теми, кто до нас еще владел этими землями!
– Полно шутить, дитя мое! Те злополучные индейцы давно уже исчезли с лица земли.
– Мне кажется, ты ошибаешься, отец, – вмешался в разговор дон Руис.
– И мне достоверно известно, – поддержал дона Руиса Паредес, – что племя, на которое вы намекнули, сеньор, еще существует; более того, это самый могущественный народ в союзе папагосов.
– А тебе известно, конечно, отец, – добавила донья Марианна, – как свято хранят индейцы доверенные им тайны.
– Это верно, но ведь один из них все же проговорился тебе!
– Одна! – поправила Марианна.
– Ладно, пусть будет одна. Вот мы кое-что и узнали; тайну этого рудника сообщила тебе женщина. Продолжай, дочь моя.
– К сожалению, отец, мне запрещено говорить об этом.
– Гм! Запрещено…
– Да, отец, запрещено. Впрочем, успокойся: этот рудник полностью принадлежит тебе. Это твоя законная собственность. Его владелец, точнее – владелица, отказался от него в твою пользу.
– Милостыня? – пробормотал маркиз.
– Нет, подарок. И, клянусь, ты можешь принять его, отец! Впрочем, особа эта обещала мне в самом близком будущем открыться тебе…
На другой день поутру начались работы. Управитель по приказу маркиза отобрал для этих работ десять человек, пользовавшихся его доверием. Это были пеоны, переселившиеся в асиенду из страха перед индейцами.
Рудник был замурован некогда индейцами в том самом состоянии, в котором находились его разработки, когда было обнаружено тело рудокопа. Одна лишь вынутая уже, но оставленная в руднике порода составляла значительную массу золота. Через несколько дней работы было собрано столько драгоценного металла, что маркиз мог не только расплатиться со всеми долгами, но и отложить достаточно золота для успешного ведения своего хозяйства.
– Дочь моя, – обратился однажды вечером маркиз к донье Марианне, когда та собиралась уйти на покой в свою спальню, – ты не дала еще ответа на предложение дона Руфино Контрераса, а между тем твои восемь дней давно уже истекли. Завтра Паредес поедет по моим делам в город. Я хотел бы воспользоваться этой оказией, чтобы написать ответ дону Руфино. Молодая девушка вздрогнула, но, овладев собой, ответила:
– Я, конечно, польщена предложением кабальеро, но не находишь ли ты, отец, несколько несвоевременным это сватовство, особенно в дни, когда над нами нависла грозная опасность войны?
– Как знаешь, дитя мое. Я не собираюсь торопить тебя. Я так и отвечу пока секатору. Да, но как быть, если он сам явится за ответом?
– Тогда и подумаем, что ему ответить, – улыбаясь, сказала донья Марианна.
– И это правда! Напрасно я так настаиваю. Спокойной ночи, дочка! А мы тут с твоим братом, возможно, всю ночь будем корпеть над письменным столом заделами. Донья Марианна едва успела удалиться, как в комнату ворвался Паредес.
– Простите, что беспокою вас так поздно, сеньор маркиз, – сказал он, – но в асиенду прибыл тигреро Мариано со своей семьей! Он привез невероятные и ужасные вести. Хорошо бы вам самому расспросить его…
– Что же он рассказывает? – тревожно спросил вошедший в комнату дон Руис.
– Что индейцы восстали, захватили и сожгли Кзитовак, перебив всех его жителей.
– Какой ужас! – воскликнул маркиз.
– Бедный дон Маркос! – вырвалось у дона Руиса.
– Да-да, ведь он комендант Квитовака! Какое несчастье? – вздохнул маркиз.
Вошел Мариано. Он рассказал подробности штурма Квитовака, не преминув, правда, несколько приукрасить события, о которых мы рассказали в предыдущей главе.
Каждодневная жизнь изобилует непонятными явлениями. Но самое необъяснимое из них – это та быстрота, с которой распространяются плохие вести. Как могло, например, в какие-нибудь три часа дойти до тигреро известие о взятии Квитовака, да еще в более или менее точных подробностях, тогда как тигреро находился на расстоянии десяти лье от места происшествия? Сам Мариано не мог ответить на этот вопрос. Кто-то ему сказал, но кто? Он сам этого не помнил. Эти неутешительные вести заставили призадуматься маркиза. Теперь, когда дороги были наводнены мародерами и перехвачены индейцами, нечего было и думать о поездке Паредеса в Ариспу. Надо было прежде всего привести в боевую готовность замок, нападения на который можно было ожидать с часу на час.
Несмотря на позднее время, все мгновенно пришло в движение в асиенде дель Торо. Сторожевые посты были усилены, в разных местах асиенды были сосредоточены резервы. В этих хлопотах прошла вся ночь.
Часа два спустя после восхода солнца, когда маркиз, утомленный бессонной ночью, собирался пойти немного отдохнуть, часовые заметили многочисленный отряд конницы, карьером мчавшийся к асиенде.
Маркиз, вооруженный подзорной трубой, взобрался на башню и убедился, что это мексиканцы; однако за дальностью расстояния трудно было распознать, солдаты это или земледельцы. На всякий случай он приказал приготовиться к приему этих людей, явно спешивших укрыться от врагов в асиенде. Прошло немало времени, прежде чем всадники достигли ворот асиенды. Теперь уже не оставалось сомнения: это были солдаты во главе с полковником де Ниса и доном Руфино. И кони, и люди едва держались на ногах; лица и разодранные мундиры всадников были черны от пыли и вымазаны в крови; по всему было видно, что эти изнуренные люди, вырвавшись из горячего боя, искали спасения в стремительном бегстве. Маркиз, ни о чем пока не расспрашивая новоприбывших, распорядился, чтобы им была оказана помощь и отведены помещения для отдыха.
Дон Маркос и дон Руфино едва сумели выговорить несколько слов в объяснение своего внезапного вторжения и, мертвые от усталости, свалились в бесчувственном состоянии, из которого их даже и не пытались вывести. Их так и снесли в отведенные комнаты.
Исполнив таким образом свой долг гостеприимства, маркиз удалился в свои апартаменты, поручив сыну наблюдать за охраной асиенды.
В три часа пополудни в поле был замечен новый довольно многочисленный конный отряд. Дон Руис, видя, что он состоит исключительно из белых охотников и трапперов, принял его за своих и приказал не открывать огня. Он решил, что этот отряд из сотни кавалеристов будет весьма желанным подкреплением для защитников асиенды.
Однако, когда дон Руис увидел, в каком стройном порядке и с какой уверенностью в себе поднимаются эти всадники по тропинке к асиенде, у него зародилось сомнение, и мысль об измене, словно молния, мелькнула в его голове. Он бросился к Паредесу с приказанием не отворять ворот. Но Паредес прервал его с первых же слов:
– Вы, вероятно, не разглядели их, ниньо.
– Напротив, я потому и приказываю, что слишком хорошо разглядел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88