Твердая Рука придержал лошадь и два раза подряд воспроизвел клекот ястреба. Почти мгновенно из кустарника с легкостью антилопы выскочил индеец и, остановившись в двух шагах от Твердой Руки, молча устремил на охотника Вой черные умные глаза.
Появление индейца было столь внезапным, что управитель Крикнул от удивления.
Это был молодой человек, не старше двадцати двух лет. Обнаженный до пояса, он своим статным телосложением напоминал бронзовую флорентийскую статуэтку. Вся его одежда состояла из митассес, штанины которых были скреплены между собою волосами. Митассес были завязаны у лодыжек, а пояса придерживались сыромятным ремнем.
Вооружение этого индейского воина состояло из подвевнного к ремню топорика и длинноствольного американского ружья, на которое он опирался с небрежной грацией. Из-за пояса выглядывал нож для снятия скальпов, с которым никогда не расстается ни один индеец.
Твердая Рука, приветливо улыбаясь, поклонился индейцу и, вытянув вперед руку ладонью кверху, произнес:
– Ооа! Ваконда, видно, не оставляет меня своей милостью, если на пути к моему народу меня встречает брат мой Ястреб!
Молодой индеец в свою очередь поклонился с учтивостью, присущей всем краснокожим, и произнес гортанным ласковым голосом:
– Сашемы, предупрежденные о приближении Храбрейшего, сочли необходимым отправить навстречу Твердой Руке вождя. Ястреб счастлив, что выбор пал на него.
– Благодарю сашемов моего народа, соблаговоливших оказать мне столь великую честь! – отвечал охотник, выразительно мигнув своему спутнику. – Брат мой вернется с нами в селение или пойдет вперед?
– Ястреб пойдет вперед предупредить сашемов, чтобы гость сына нашего народа, Твердой Руки, был встречен сообразно его положению – спутника Храбрейшего.
– Хорошо; брат мой поступит так, как велит ему долг вождя. Твердая Рука не станет более задерживать его. Молодой индеец кивнул головой в знак согласия и одним прыжком скрылся в чаще кустарника. Все это было проделано с такой быстротой, что само появление его можно было принять за сон, если бы не заколыхались заросли кустарника, за которыми он скрылся.
– Тронемся дальше? – обратился охотник к изумленному и смущенному управителю.
– Ладно, – машинально ответил Паредес.
– Ну как, – снова заговорил Твердая Рука, – вы все еще продолжаете опасаться папагосов?
– Извините меня. Я, кажется, действительно был не совсем в своем уме.
Час спустя приятели подъезжали к речке. Двенадцать папагосов, в парадной военной одежде, верхом на великолепных скакунах неподвижно стояли, выстроившись в ряд, у самого берега реки.
Завидев путников, индейцы с громкими криками во весь опор помчались им навстречу, размахивая над головой ружьями и без устали стреляя из них в воздух. Ветер красиво развевал их одежды из шерсти белых бизонов, право носить которые принадлежало, заметим кстати, только самым знатным сашемам.
Наши приятели в свою очередь пришпорили мустангов и с громкими приветственными криками и ружейной пальбой понеслись навстречу сашемам.
Эта сумятица и бешеная скачка, представление о которой может дать разве только арабская джигитовка, длилась несколько минут.
Наконец, повинуясь властному окрику одного из вождей, всадники остановились и после короткой паузы выстроились по обе стороны путников, образуя нечто вроде почетного конвоя. Весь этот кортеж переправился вброд через реку и вошел в деревню, приветствуемый оглушительными криками женщин и детей, под неблагозвучный аккомпанемент собачьего лая, хриплых звуков двухстворчатых раковин и прочих визгливых инструментов.
Глава XVI. АТЕПЕТЛЬ
Существует немало людей, полагающих, что все индейцы похожи друг на друга, что человеку, знакомому с бытом и нравами одного племени, излишне изучать обычаи и образ жизни всех других индейских народов. Пора исправить эту грубую ошибку. Между племенами индейцев, коренных жителей Америки, имеется не меньше различий в языке, в бытовом укладе и т. п., чем в национальных особенностях любых европейских народов. А может быть, и больше. Трудно перечесть множество разных диалектов, на которых говорят индейцы. Обычаи одного племени коренным образом разнятся от нравов другого, живущего на расстоянии нескольких лье от первого. Человек, вообразивший, что, побродив даже продолжительное время по прериям Дальнего Запада, он основательно изучил быт и национальные особенности индейцев, сам глубоко ошибается и, что еще хуже, вводит в заблуждение тех людей, которых он вздумал просветить на этот счет. По своему образу жизни индейцы подразделяются на две большие семьи, а именно: на оседлых индейцев, занимающихся хлебопашеством, и на кочующих индейцев, промышляющих охотой.
Жилищем индейцев-охотников служат вигвамы из кожи, легко переносимые с места на место. Эти индейцы, которых в Мексике называют «индиос бравое», то есть «непокоренные индейцы», оседают в каких-нибудь краях и остаются там до тех пор, пока имеется достаточно корма для коней, дичи и зверья для людей.
У индейцев бравое имеются все же деревушки, затерявшиеся где-нибудь в непроходимой лесной чаще или в неисследованных ущельях Сьерра Мадре. Эти селения, предназначенные для зимовки, представляют собой беспорядочное нагромождение глинобитных и деревянных хижин и шалашей. Во время войны они служат убежищами для женщин, детей и стариков. Здесь же индейцы бравое прячут добычу, захваченную во время набегов.
Индейцы-хлебопашцы, напротив, сооружают основательные постройки для своего жилья, для зимовки скота и для хранения урожая. Эти индейские племена живут по своим законам и обычаям, но вместе с тем они признают мексиканские законы и подчиняются мексиканскому правительству, которое утверждает их вождей в звании алькальдов. Оседлые индейцы называются «индиос мансос», то есть «покоренные индейцы». В конфедерацию папагосов, состоящую из многих индейских народов, входят покоренные и непокоренные индейские племена; основным ядром конфедерации папагосов является могущественный народ хиленосов, насчитывающий в своем составе сто восемнадцать племен, каждое из которых имеет свой особый тотем.
Хиленосы по преимуществу – земледельцы. Некогда команчи, горделиво величавшие себя царями прерий и не без основания ведущие свое происхождение от чичимеков, этих первых завоевателей Мексики, постановлением Совета вождей распались на два больших народа. Трудно точно установить, когда это случилось, так как индейцы не ведут летописи, а свою историю знают только по изустным преданиям. Это решение было продиктовано желанием прекратить одну долгую распрю, грозившую переродиться в гражданскую войну. Одна отколовшаяся ветвь этого народа, оставившая за собой название «команчи», продолжала кочевать по необъятным прериям Дальнего Запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Появление индейца было столь внезапным, что управитель Крикнул от удивления.
Это был молодой человек, не старше двадцати двух лет. Обнаженный до пояса, он своим статным телосложением напоминал бронзовую флорентийскую статуэтку. Вся его одежда состояла из митассес, штанины которых были скреплены между собою волосами. Митассес были завязаны у лодыжек, а пояса придерживались сыромятным ремнем.
Вооружение этого индейского воина состояло из подвевнного к ремню топорика и длинноствольного американского ружья, на которое он опирался с небрежной грацией. Из-за пояса выглядывал нож для снятия скальпов, с которым никогда не расстается ни один индеец.
Твердая Рука, приветливо улыбаясь, поклонился индейцу и, вытянув вперед руку ладонью кверху, произнес:
– Ооа! Ваконда, видно, не оставляет меня своей милостью, если на пути к моему народу меня встречает брат мой Ястреб!
Молодой индеец в свою очередь поклонился с учтивостью, присущей всем краснокожим, и произнес гортанным ласковым голосом:
– Сашемы, предупрежденные о приближении Храбрейшего, сочли необходимым отправить навстречу Твердой Руке вождя. Ястреб счастлив, что выбор пал на него.
– Благодарю сашемов моего народа, соблаговоливших оказать мне столь великую честь! – отвечал охотник, выразительно мигнув своему спутнику. – Брат мой вернется с нами в селение или пойдет вперед?
– Ястреб пойдет вперед предупредить сашемов, чтобы гость сына нашего народа, Твердой Руки, был встречен сообразно его положению – спутника Храбрейшего.
– Хорошо; брат мой поступит так, как велит ему долг вождя. Твердая Рука не станет более задерживать его. Молодой индеец кивнул головой в знак согласия и одним прыжком скрылся в чаще кустарника. Все это было проделано с такой быстротой, что само появление его можно было принять за сон, если бы не заколыхались заросли кустарника, за которыми он скрылся.
– Тронемся дальше? – обратился охотник к изумленному и смущенному управителю.
– Ладно, – машинально ответил Паредес.
– Ну как, – снова заговорил Твердая Рука, – вы все еще продолжаете опасаться папагосов?
– Извините меня. Я, кажется, действительно был не совсем в своем уме.
Час спустя приятели подъезжали к речке. Двенадцать папагосов, в парадной военной одежде, верхом на великолепных скакунах неподвижно стояли, выстроившись в ряд, у самого берега реки.
Завидев путников, индейцы с громкими криками во весь опор помчались им навстречу, размахивая над головой ружьями и без устали стреляя из них в воздух. Ветер красиво развевал их одежды из шерсти белых бизонов, право носить которые принадлежало, заметим кстати, только самым знатным сашемам.
Наши приятели в свою очередь пришпорили мустангов и с громкими приветственными криками и ружейной пальбой понеслись навстречу сашемам.
Эта сумятица и бешеная скачка, представление о которой может дать разве только арабская джигитовка, длилась несколько минут.
Наконец, повинуясь властному окрику одного из вождей, всадники остановились и после короткой паузы выстроились по обе стороны путников, образуя нечто вроде почетного конвоя. Весь этот кортеж переправился вброд через реку и вошел в деревню, приветствуемый оглушительными криками женщин и детей, под неблагозвучный аккомпанемент собачьего лая, хриплых звуков двухстворчатых раковин и прочих визгливых инструментов.
Глава XVI. АТЕПЕТЛЬ
Существует немало людей, полагающих, что все индейцы похожи друг на друга, что человеку, знакомому с бытом и нравами одного племени, излишне изучать обычаи и образ жизни всех других индейских народов. Пора исправить эту грубую ошибку. Между племенами индейцев, коренных жителей Америки, имеется не меньше различий в языке, в бытовом укладе и т. п., чем в национальных особенностях любых европейских народов. А может быть, и больше. Трудно перечесть множество разных диалектов, на которых говорят индейцы. Обычаи одного племени коренным образом разнятся от нравов другого, живущего на расстоянии нескольких лье от первого. Человек, вообразивший, что, побродив даже продолжительное время по прериям Дальнего Запада, он основательно изучил быт и национальные особенности индейцев, сам глубоко ошибается и, что еще хуже, вводит в заблуждение тех людей, которых он вздумал просветить на этот счет. По своему образу жизни индейцы подразделяются на две большие семьи, а именно: на оседлых индейцев, занимающихся хлебопашеством, и на кочующих индейцев, промышляющих охотой.
Жилищем индейцев-охотников служат вигвамы из кожи, легко переносимые с места на место. Эти индейцы, которых в Мексике называют «индиос бравое», то есть «непокоренные индейцы», оседают в каких-нибудь краях и остаются там до тех пор, пока имеется достаточно корма для коней, дичи и зверья для людей.
У индейцев бравое имеются все же деревушки, затерявшиеся где-нибудь в непроходимой лесной чаще или в неисследованных ущельях Сьерра Мадре. Эти селения, предназначенные для зимовки, представляют собой беспорядочное нагромождение глинобитных и деревянных хижин и шалашей. Во время войны они служат убежищами для женщин, детей и стариков. Здесь же индейцы бравое прячут добычу, захваченную во время набегов.
Индейцы-хлебопашцы, напротив, сооружают основательные постройки для своего жилья, для зимовки скота и для хранения урожая. Эти индейские племена живут по своим законам и обычаям, но вместе с тем они признают мексиканские законы и подчиняются мексиканскому правительству, которое утверждает их вождей в звании алькальдов. Оседлые индейцы называются «индиос мансос», то есть «покоренные индейцы». В конфедерацию папагосов, состоящую из многих индейских народов, входят покоренные и непокоренные индейские племена; основным ядром конфедерации папагосов является могущественный народ хиленосов, насчитывающий в своем составе сто восемнадцать племен, каждое из которых имеет свой особый тотем.
Хиленосы по преимуществу – земледельцы. Некогда команчи, горделиво величавшие себя царями прерий и не без основания ведущие свое происхождение от чичимеков, этих первых завоевателей Мексики, постановлением Совета вождей распались на два больших народа. Трудно точно установить, когда это случилось, так как индейцы не ведут летописи, а свою историю знают только по изустным преданиям. Это решение было продиктовано желанием прекратить одну долгую распрю, грозившую переродиться в гражданскую войну. Одна отколовшаяся ветвь этого народа, оставившая за собой название «команчи», продолжала кочевать по необъятным прериям Дальнего Запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88