Затем он просил лису бросить его родственника: пусть, мол, она лучше перейдет в дом ко мне. Тоже без результата. Над студентом смеялись.
– Она, видите ли, умеет фантастически изменять свой вид, – говорил на это студент, – однако есть же в ней человеческое сердце! Я твердо решил перевести ее к себе и дать ей возможность войти, как говорится, в «праведный плод».
И вот каждые три-четыре дня он продолжал появляться у Э и молиться. Правда, все это нисколько не помогало, но, как только студент появлялся, лиса уже не беспокоила. Видя это, Э часто оставлял студента ночевать у себя дома, и тот по ночам обращался в пространство и просил лису явиться ему, приглашал ее все настойчивее и настойчивее.
Однажды он только что пришел домой и сидел у себя в кабинете один.
Вдруг двери дома тихонько-тихонько, сами собой, приоткрылись. Студент вскочил, сделал благоговейное приветствие и сказал:
– Почтенный братец лис, кажется, пришел, не так ли?
Полное безмолвие: ни звука…
Другой раз ночью дверь сама открылась.
– Если это соблаговолил снизойти ко мне почтенный братец лис, – сказал студент, – то ведь я об этом как раз и молил, этого только и домогался! Что мешает вам сейчас же подарить меня сияньем своей светлости?
Опять безмолвие; но в это же время к утру пропали двести монет, лежавших на столе.
К вечеру студент прибавил еще несколько сот и среди ночи слышал, как в холщовом пологе так и звякнуло.
– Пришли, да? – спросил Цзи. – Я с полным почитанием приготовил несколько сот нынешних монет, чтобы отдать их полностью в ваше распоряжение. Хотя ваш покорный слуга и не отличается большими достатками, однако он не из гнусных скаредов. Так что, если вам более или менее нужны будут деньги на расходы, ничто не помешает вам просто-напросто сказать мне. Что за необходимость непременно красть?
Через некоторое время студент посмотрел на деньги – вынуто двести монет.
Он положил их на прежнее место, но в течение нескольких ночей они более не пропадали.
Как-то у Цзи была зажарена курица, которою он собирался потчевать гостей. Вдруг она пропала. Тогда он к вечеру прибавил еще вина, но лиса с этих пор прекратила свои посещения.
В доме Э наваждение свирепствовало по-прежнему. Цзи опять направился туда и стал молиться, говоря так:
– Я, ваш покорный слуга, кладу деньги, а вы не берете. Ставлю вино, а вы не пьете. Мой родственник – дряхлый старичок. Не надо так долго над ним свирепствовать. Вот я приготовлю кое-какие скромные вещи и ночью предоставлю вам самому брать, что хотите.
И вот он взял десять тысяч монет, большую чару вина, две курицы, мелко-мелко наструганные кусочками, и все это разложил на столе, а сам улегся тут же рядом. Всю ночь никаких звуков не было, а деньги и прочее оказались в прежнем положении. С этой поры лисьи причуды прекратились.
Однажды, вернувшись к себе вечером, студент открыл дверь кабинета и увидел, что на столе стоит чайник вина, тут же полное блюдо жареных цыплят и четыреста монет, провязанных красным шнуром, – как раз именно все то, что было до того в пропаже.
Он понял, что это дело рук лисы. Понюхал вино, – прелесть как пахнет! Стал наливать его, – оно было сине-зеленого цвета. Стал пить, – оно оказалось необыкновенно чистым, прекрасным.
Чайник кончился, студент был уже наполовину пьян и внезапно почувствовал, как в его сердце вдруг зародилась жадность. И сейчас же ему захотелось воровать. Он открыл дверь, вышел, подумал об одном богатом доме в их селе и направился туда.
Перемахнул через стену, которая была, правда, высока, но он – в один прыжок вверх и другой вниз – перелетел, словно на крыльях. Вошел в кабинет, украл соболью шубу и золотой дин и с этим ушел. Вернулся к себе, положил все это у дивана и, наконец, лег на подушку, уснул.
На рассвете он втащил вещи в спальню. Жена, в полном изумленье, спросила, откуда это. Цзи тихим шепотом сообщил ей, причем имел очень довольный вид. Сначала жене показалось, что он шутит, однако, поняв, что это серьезно, она сказала в испуге:
– Как? Ты, который всегда был таким твердым и честным, и вдруг это сделал?
Цзи совершенно хладнокровно сказал, что не считает это странным, и рассказал по этому поводу, каковы к нему оказались чувства лисы.
Жена, в полном смятении, догадалась все-таки, что в вине был лисий яд. Вспомнила также, что ртутная киноварь имеет свойство отгонять нечистую силу. Побежала, разыскала, натолкла, всыпала в вино и дала мужу пить.
Через самое короткое время он вдруг обронил:
– Как это я стал вором?
Жена объяснила ему, в чем дело, и он, просветлев, совершенно растерялся. К тому же он услыхал, что об ограблении богатого дома кричали уже по всему селу. Целый день он не ел и не знал, где сесть. Жена дала ему совет воспользоваться ночью и бросить вещи через стену дома. Он послушался ее. В богатом доме снова нашли свои вещи, и дело прекратилось.
На экзаменах в этом году студент очутился «в венце войск» и, кроме того, был возвышен еще в дальнейшую степень. Ему причиталось получить большую награду, но когда наступил день ее выдачи, на балках канцелярии Даотая появилась следующая наклейка:
«Цзи (такой-то) – вор. Он украл в таком-то доме шубу и курительный треножник. За что же его отличают?»
Балка была очень высока, и наклеить на нее что-либо, стоя на ногах, вообще было невозможно. Начальник литераторов в недоумении взял наклейку и спросил о ней Цзи. Тот, в сильном смятении и соображая, что об этом деле, кроме его жены, никто не знает, тем более здесь, в глубине казенного здания, спрашивал сам себя, как это могло сюда проникнуть. Потом догадался.
«Это, конечно, сделала лиса», – сказал он про себя.
И все, что вспомнил, рассказал без утайки. «Начальник литераторов» наградил его как полагалось и еще добавил от себя.
Студент, думая об этом, лису ни в чем не винил.
«То, что неоднократно повергало меня в беду, – думал он, – был стыд низкого человека за то, что только он один низок».
Повествователь добавляет:
Студент хотел вовлечь нечистую силу в праведную стезю – и вдруг сам попал в ее лапы!
Нет надобности приписывать лисе какую-то особенную злонамеренность: ведь студент как будто тянул ее к себе юмористически, ну и она его обработала тоже не без фарса!
Однако если бы у нашего студента не было за собой доброй основы в его предшествовавшем рождении и если бы в его спальне не сидела умная подруга, то далеко ль он, в самом деле, был бы от полного сходства с древним Юань Шэ, которому, как известно, приписываются такие слова: «Жила себе дома вдова; негодяй ее опозорил – и вот она дальше пошла по дороге разврата».
Ух, страшно!
НЕКИЙ И, УДАЧЛИВЫЙ ВОР
К западу от города жил некий И, бывший сначала «господином со стропил». Жена, трепетавшая за его дела, неоднократно усовещивала его, советовала прекратить эти занятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Она, видите ли, умеет фантастически изменять свой вид, – говорил на это студент, – однако есть же в ней человеческое сердце! Я твердо решил перевести ее к себе и дать ей возможность войти, как говорится, в «праведный плод».
И вот каждые три-четыре дня он продолжал появляться у Э и молиться. Правда, все это нисколько не помогало, но, как только студент появлялся, лиса уже не беспокоила. Видя это, Э часто оставлял студента ночевать у себя дома, и тот по ночам обращался в пространство и просил лису явиться ему, приглашал ее все настойчивее и настойчивее.
Однажды он только что пришел домой и сидел у себя в кабинете один.
Вдруг двери дома тихонько-тихонько, сами собой, приоткрылись. Студент вскочил, сделал благоговейное приветствие и сказал:
– Почтенный братец лис, кажется, пришел, не так ли?
Полное безмолвие: ни звука…
Другой раз ночью дверь сама открылась.
– Если это соблаговолил снизойти ко мне почтенный братец лис, – сказал студент, – то ведь я об этом как раз и молил, этого только и домогался! Что мешает вам сейчас же подарить меня сияньем своей светлости?
Опять безмолвие; но в это же время к утру пропали двести монет, лежавших на столе.
К вечеру студент прибавил еще несколько сот и среди ночи слышал, как в холщовом пологе так и звякнуло.
– Пришли, да? – спросил Цзи. – Я с полным почитанием приготовил несколько сот нынешних монет, чтобы отдать их полностью в ваше распоряжение. Хотя ваш покорный слуга и не отличается большими достатками, однако он не из гнусных скаредов. Так что, если вам более или менее нужны будут деньги на расходы, ничто не помешает вам просто-напросто сказать мне. Что за необходимость непременно красть?
Через некоторое время студент посмотрел на деньги – вынуто двести монет.
Он положил их на прежнее место, но в течение нескольких ночей они более не пропадали.
Как-то у Цзи была зажарена курица, которою он собирался потчевать гостей. Вдруг она пропала. Тогда он к вечеру прибавил еще вина, но лиса с этих пор прекратила свои посещения.
В доме Э наваждение свирепствовало по-прежнему. Цзи опять направился туда и стал молиться, говоря так:
– Я, ваш покорный слуга, кладу деньги, а вы не берете. Ставлю вино, а вы не пьете. Мой родственник – дряхлый старичок. Не надо так долго над ним свирепствовать. Вот я приготовлю кое-какие скромные вещи и ночью предоставлю вам самому брать, что хотите.
И вот он взял десять тысяч монет, большую чару вина, две курицы, мелко-мелко наструганные кусочками, и все это разложил на столе, а сам улегся тут же рядом. Всю ночь никаких звуков не было, а деньги и прочее оказались в прежнем положении. С этой поры лисьи причуды прекратились.
Однажды, вернувшись к себе вечером, студент открыл дверь кабинета и увидел, что на столе стоит чайник вина, тут же полное блюдо жареных цыплят и четыреста монет, провязанных красным шнуром, – как раз именно все то, что было до того в пропаже.
Он понял, что это дело рук лисы. Понюхал вино, – прелесть как пахнет! Стал наливать его, – оно было сине-зеленого цвета. Стал пить, – оно оказалось необыкновенно чистым, прекрасным.
Чайник кончился, студент был уже наполовину пьян и внезапно почувствовал, как в его сердце вдруг зародилась жадность. И сейчас же ему захотелось воровать. Он открыл дверь, вышел, подумал об одном богатом доме в их селе и направился туда.
Перемахнул через стену, которая была, правда, высока, но он – в один прыжок вверх и другой вниз – перелетел, словно на крыльях. Вошел в кабинет, украл соболью шубу и золотой дин и с этим ушел. Вернулся к себе, положил все это у дивана и, наконец, лег на подушку, уснул.
На рассвете он втащил вещи в спальню. Жена, в полном изумленье, спросила, откуда это. Цзи тихим шепотом сообщил ей, причем имел очень довольный вид. Сначала жене показалось, что он шутит, однако, поняв, что это серьезно, она сказала в испуге:
– Как? Ты, который всегда был таким твердым и честным, и вдруг это сделал?
Цзи совершенно хладнокровно сказал, что не считает это странным, и рассказал по этому поводу, каковы к нему оказались чувства лисы.
Жена, в полном смятении, догадалась все-таки, что в вине был лисий яд. Вспомнила также, что ртутная киноварь имеет свойство отгонять нечистую силу. Побежала, разыскала, натолкла, всыпала в вино и дала мужу пить.
Через самое короткое время он вдруг обронил:
– Как это я стал вором?
Жена объяснила ему, в чем дело, и он, просветлев, совершенно растерялся. К тому же он услыхал, что об ограблении богатого дома кричали уже по всему селу. Целый день он не ел и не знал, где сесть. Жена дала ему совет воспользоваться ночью и бросить вещи через стену дома. Он послушался ее. В богатом доме снова нашли свои вещи, и дело прекратилось.
На экзаменах в этом году студент очутился «в венце войск» и, кроме того, был возвышен еще в дальнейшую степень. Ему причиталось получить большую награду, но когда наступил день ее выдачи, на балках канцелярии Даотая появилась следующая наклейка:
«Цзи (такой-то) – вор. Он украл в таком-то доме шубу и курительный треножник. За что же его отличают?»
Балка была очень высока, и наклеить на нее что-либо, стоя на ногах, вообще было невозможно. Начальник литераторов в недоумении взял наклейку и спросил о ней Цзи. Тот, в сильном смятении и соображая, что об этом деле, кроме его жены, никто не знает, тем более здесь, в глубине казенного здания, спрашивал сам себя, как это могло сюда проникнуть. Потом догадался.
«Это, конечно, сделала лиса», – сказал он про себя.
И все, что вспомнил, рассказал без утайки. «Начальник литераторов» наградил его как полагалось и еще добавил от себя.
Студент, думая об этом, лису ни в чем не винил.
«То, что неоднократно повергало меня в беду, – думал он, – был стыд низкого человека за то, что только он один низок».
Повествователь добавляет:
Студент хотел вовлечь нечистую силу в праведную стезю – и вдруг сам попал в ее лапы!
Нет надобности приписывать лисе какую-то особенную злонамеренность: ведь студент как будто тянул ее к себе юмористически, ну и она его обработала тоже не без фарса!
Однако если бы у нашего студента не было за собой доброй основы в его предшествовавшем рождении и если бы в его спальне не сидела умная подруга, то далеко ль он, в самом деле, был бы от полного сходства с древним Юань Шэ, которому, как известно, приписываются такие слова: «Жила себе дома вдова; негодяй ее опозорил – и вот она дальше пошла по дороге разврата».
Ух, страшно!
НЕКИЙ И, УДАЧЛИВЫЙ ВОР
К западу от города жил некий И, бывший сначала «господином со стропил». Жена, трепетавшая за его дела, неоднократно усовещивала его, советовала прекратить эти занятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112