Женщина хотела уже коснуться одежды, чтобы посмотреть на студента. Едва она взялась за нее, чуть встряхнула, как на постель упало письмо. Женщина взяла, поглядела и, остолбенев от изумления, сказала:
– Что такое? Да ведь это же почерк моей дочери!
Распечатала письмо и принялась громко вздыхать.
Цяонян спросила, в чем дело.
– Вот здесь известие от моей Третьей. Муж ее умер, и она осталась беспомощной сиротой… Ну как тут теперь быть?
– Это верно, – сказала девушка, – что он говорил, будто кому-то несет письмо… Какое счастье, что я его не прогнала!
Женщина крикнула студенту, чтоб он встал, и стала подробно расспрашивать, откуда у него это письмо. Студент рассказал все подробно.
– Вы потрудились, – сказала она, – такую даль нести это письмо… Чем, скажите мне, вас отблагодарить?
Затем пристально посмотрела на студента и спросила его с улыбкой, чем он обидел Цяонян. Студент сказал, что не может понять, в чем провинился. Тогда женщина принялась допрашивать девушку. Та вздохнула.
– Мне жалко себя, – сказала она. – Живою я вышла за евнуха, мертвой – сбежала к скопцу!.. Вот где мое горе!
Женщина посмотрела на студента и промолвила:
– Такой умный мальчик… Что ж это ты: по всем признакам мужчина – и вдруг оказываешься бабой? Ну, ты мой гость! Нечего тут дольше поганить других людей!
И повела студента в восточный флигель. Там она засунула руку ему между ног, осмотрела и засмеялась.
– Неудивительно, – сказала она при этом, – что Цяонян роняет слезы. Впрочем, на твое счастье, есть все-таки корешок. Можно еще что-нибудь сделать!
Зажгла лампу. Перерыла все сундуки, пока не нашла какой-то черной пилюли. Дала ее студенту, велела сейчас же проглотить и тихо рекомендовала ему не шуметь.
Затем ушла.
Студент, лежа один, стал размышлять, но никак не мог взять в толк, от какой болезни его лечат.
Проснулся он уже в пятой страже и сейчас же ощутил под пупом нить горячего пара, ударяющего прямо в тайное место. Затем что-то поползло, как червяк, и как будто между ляжек свисла какая-то вещь. Пощупал у себя – а он, оказывается, уже здоровенный мужчина! Сердце так и встрепенулось радостью… Словно сразу получил от государя все девять отличий.
Только что в рамах окна появились просветы, как вчерашняя женщина уже вошла и принесла студенту жареные хлебцы. Велела ему терпеливо отсидеться, а сама заперла его снаружи.
– Вот что, – сказала она уходя своей Цяонян, – молодой человек оказал нам услугу, принес письмо. Оставим его пока да позовем нашу Третью в качестве подруги сестры для него. Тем временем мы его снова запрем, чтоб отстранить от него надоедливых посетителей!
И вышла за дверь.
Студенту было скучно. Он кружил по комнате и время от времени подходил к дверной щели, словно птица, выглядывающая из клетки. Завидит Цяонян – и сейчас же захочется ее поманить, все рассказать… Но конфузился, заикался и останавливался. Так тянулось время до полуночи. Наконец вернулась женщина с девушкой, открыла дверь и сказала:
– Заморили скукой молодого господина! Третья! Можешь войти поклониться и попросить извинения!
Тогда та, которую он встретил на дороге, нерешительно вошла.
Обратись к студенту, подобрала рукава и поклонилась. Женщина велела им называть друг друга старшим братом и сестрой.
Цяонян хохотала:
– Старшей и младшей сестрой… Тоже будет хорошо!
Все вместе вышли в гостиную, уселись в круг. Подали вино. За вином Цяонян в шутку спросила студента:
– Ну, а что, скопец тоже волнуется при виде красавицы или нет?
– Хромой, – отвечал студент, – не забывает времени, когда ходил. Слепой не забывает времени, когда видел.
Все расхохотались. Цяонян, видя, что Третья утомлена, настаивала, чтобы ее оставили в покое и уложили спать. Женщина обратилась к Третьей, веля ей лечь со студентом. Но та была вне себя от стыда и не шла. Хуа сказала:
– Да ведь это мужчина-то мужчина, а на самом деле – покойник! Чего его бояться?
И заторопила их убираться, тихонько шепнув студенту:
– Ты за глаза действуй как мой зять. А в глаза – как сын. И будет ладно!
Студент ликовал. Схватил девушку за руки и залез с ней на кровать. Вещь, только что снятая с точильного камня, да еще в первой пробе… Известно, как она быстра и остра!..
Лежа с девушкой на подушке, Фу спросил ее: что за человек Цяонян?
– Она мертвый дух. Талант ее, красота не знают себе равных. Но судьба, ей данная, как-то захромала, рухнула. Она вышла замуж за молодого Мао, но тот от болезненного состояния стал как кастрат, и когда ему было уже восемнадцать лет, он не мог быть как все люди. И вот она, в тоске, которую ничем нельзя было расправить, унесла свою досаду на тот свет.
Студент испугался и выразил подозрение, что Третья и сама тоже бес.
– Нет, – сказала она, – уж если говорить тебе правду, то я не бес, а лисица. Цяонян жила одна, без мужа, а я с матерью в то время остались без крова, и мы сняли у нее помещение, где и приютились!
Студент был ошарашен.
– Не пугайся – сказала дева. – Хотя мы, конечно, бес и лисица, мы – не из тех, которые кому-либо вредят!
С этой поры они стали проводить вдвоем все дни, болтая, балагуря…
Хотя студент и знал, что Цяонян – не человек, однако, влюбленный в ее красоту, он все досадовал, что нет случая ей себя, так сказать, преподнести.
У него был большой запас бойких слов. Он умел льстить и подлаживаться, чем снискал себе у Цяонян большие симпатии. И вот однажды, когда обе Хуа куда-то собрались и снова заперли студента в комнате, он, в тоске и скуке, принялся кружить по комнате и через двери кричать Цяонян. Та велела служанке попробовать ключ за ключом, и наконец ей удалось открыть дверь. Студент сказал, припав к ее уху, что просит оставить все лишь промеж них двоих. Цяонян отослала служанку. Студент схватил ее, потащил на кровать, где спал, и страстно устремился… Дева, смеясь, ухватила у него под животом:
– Как жаль! Такой ты милый мальчик, а вот в этом месте – увы! – не хватает!..
Не окончила она еще этих слов, как натолкнулась рукой на полный обхват.
– Как? – вскричала она в испуге. – Прежде ведь было такое малюсенькое, а теперь вдруг этакий канатище!
Студент засмеялся.
– Видишь ли, – сказал он, – в первый-то раз мы застыдились принять гостью – и сьежились. А теперь, когда над нами глумились, на нас клеветали – нам невтерпеж: дай, думаем, изобразим, что называется, «жабий гнев».
И свился с ней в наслаждении. Затем она пришла в ярость…
– Ах, теперь я поняла, – говорила она, – почему они запирали дверь! Было время, когда и мать и дочь шлялись тут без места… Я им дала помещение, приютила… Третья училась у меня вышивать… И я, знаешь, никогда ничего от них не скрывала и ничего для них не жалела. А они, видишь, вот какие ревнивые!
Студент стал ее уговаривать, успокаивать, рассказывать все, как было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Что такое? Да ведь это же почерк моей дочери!
Распечатала письмо и принялась громко вздыхать.
Цяонян спросила, в чем дело.
– Вот здесь известие от моей Третьей. Муж ее умер, и она осталась беспомощной сиротой… Ну как тут теперь быть?
– Это верно, – сказала девушка, – что он говорил, будто кому-то несет письмо… Какое счастье, что я его не прогнала!
Женщина крикнула студенту, чтоб он встал, и стала подробно расспрашивать, откуда у него это письмо. Студент рассказал все подробно.
– Вы потрудились, – сказала она, – такую даль нести это письмо… Чем, скажите мне, вас отблагодарить?
Затем пристально посмотрела на студента и спросила его с улыбкой, чем он обидел Цяонян. Студент сказал, что не может понять, в чем провинился. Тогда женщина принялась допрашивать девушку. Та вздохнула.
– Мне жалко себя, – сказала она. – Живою я вышла за евнуха, мертвой – сбежала к скопцу!.. Вот где мое горе!
Женщина посмотрела на студента и промолвила:
– Такой умный мальчик… Что ж это ты: по всем признакам мужчина – и вдруг оказываешься бабой? Ну, ты мой гость! Нечего тут дольше поганить других людей!
И повела студента в восточный флигель. Там она засунула руку ему между ног, осмотрела и засмеялась.
– Неудивительно, – сказала она при этом, – что Цяонян роняет слезы. Впрочем, на твое счастье, есть все-таки корешок. Можно еще что-нибудь сделать!
Зажгла лампу. Перерыла все сундуки, пока не нашла какой-то черной пилюли. Дала ее студенту, велела сейчас же проглотить и тихо рекомендовала ему не шуметь.
Затем ушла.
Студент, лежа один, стал размышлять, но никак не мог взять в толк, от какой болезни его лечат.
Проснулся он уже в пятой страже и сейчас же ощутил под пупом нить горячего пара, ударяющего прямо в тайное место. Затем что-то поползло, как червяк, и как будто между ляжек свисла какая-то вещь. Пощупал у себя – а он, оказывается, уже здоровенный мужчина! Сердце так и встрепенулось радостью… Словно сразу получил от государя все девять отличий.
Только что в рамах окна появились просветы, как вчерашняя женщина уже вошла и принесла студенту жареные хлебцы. Велела ему терпеливо отсидеться, а сама заперла его снаружи.
– Вот что, – сказала она уходя своей Цяонян, – молодой человек оказал нам услугу, принес письмо. Оставим его пока да позовем нашу Третью в качестве подруги сестры для него. Тем временем мы его снова запрем, чтоб отстранить от него надоедливых посетителей!
И вышла за дверь.
Студенту было скучно. Он кружил по комнате и время от времени подходил к дверной щели, словно птица, выглядывающая из клетки. Завидит Цяонян – и сейчас же захочется ее поманить, все рассказать… Но конфузился, заикался и останавливался. Так тянулось время до полуночи. Наконец вернулась женщина с девушкой, открыла дверь и сказала:
– Заморили скукой молодого господина! Третья! Можешь войти поклониться и попросить извинения!
Тогда та, которую он встретил на дороге, нерешительно вошла.
Обратись к студенту, подобрала рукава и поклонилась. Женщина велела им называть друг друга старшим братом и сестрой.
Цяонян хохотала:
– Старшей и младшей сестрой… Тоже будет хорошо!
Все вместе вышли в гостиную, уселись в круг. Подали вино. За вином Цяонян в шутку спросила студента:
– Ну, а что, скопец тоже волнуется при виде красавицы или нет?
– Хромой, – отвечал студент, – не забывает времени, когда ходил. Слепой не забывает времени, когда видел.
Все расхохотались. Цяонян, видя, что Третья утомлена, настаивала, чтобы ее оставили в покое и уложили спать. Женщина обратилась к Третьей, веля ей лечь со студентом. Но та была вне себя от стыда и не шла. Хуа сказала:
– Да ведь это мужчина-то мужчина, а на самом деле – покойник! Чего его бояться?
И заторопила их убираться, тихонько шепнув студенту:
– Ты за глаза действуй как мой зять. А в глаза – как сын. И будет ладно!
Студент ликовал. Схватил девушку за руки и залез с ней на кровать. Вещь, только что снятая с точильного камня, да еще в первой пробе… Известно, как она быстра и остра!..
Лежа с девушкой на подушке, Фу спросил ее: что за человек Цяонян?
– Она мертвый дух. Талант ее, красота не знают себе равных. Но судьба, ей данная, как-то захромала, рухнула. Она вышла замуж за молодого Мао, но тот от болезненного состояния стал как кастрат, и когда ему было уже восемнадцать лет, он не мог быть как все люди. И вот она, в тоске, которую ничем нельзя было расправить, унесла свою досаду на тот свет.
Студент испугался и выразил подозрение, что Третья и сама тоже бес.
– Нет, – сказала она, – уж если говорить тебе правду, то я не бес, а лисица. Цяонян жила одна, без мужа, а я с матерью в то время остались без крова, и мы сняли у нее помещение, где и приютились!
Студент был ошарашен.
– Не пугайся – сказала дева. – Хотя мы, конечно, бес и лисица, мы – не из тех, которые кому-либо вредят!
С этой поры они стали проводить вдвоем все дни, болтая, балагуря…
Хотя студент и знал, что Цяонян – не человек, однако, влюбленный в ее красоту, он все досадовал, что нет случая ей себя, так сказать, преподнести.
У него был большой запас бойких слов. Он умел льстить и подлаживаться, чем снискал себе у Цяонян большие симпатии. И вот однажды, когда обе Хуа куда-то собрались и снова заперли студента в комнате, он, в тоске и скуке, принялся кружить по комнате и через двери кричать Цяонян. Та велела служанке попробовать ключ за ключом, и наконец ей удалось открыть дверь. Студент сказал, припав к ее уху, что просит оставить все лишь промеж них двоих. Цяонян отослала служанку. Студент схватил ее, потащил на кровать, где спал, и страстно устремился… Дева, смеясь, ухватила у него под животом:
– Как жаль! Такой ты милый мальчик, а вот в этом месте – увы! – не хватает!..
Не окончила она еще этих слов, как натолкнулась рукой на полный обхват.
– Как? – вскричала она в испуге. – Прежде ведь было такое малюсенькое, а теперь вдруг этакий канатище!
Студент засмеялся.
– Видишь ли, – сказал он, – в первый-то раз мы застыдились принять гостью – и сьежились. А теперь, когда над нами глумились, на нас клеветали – нам невтерпеж: дай, думаем, изобразим, что называется, «жабий гнев».
И свился с ней в наслаждении. Затем она пришла в ярость…
– Ах, теперь я поняла, – говорила она, – почему они запирали дверь! Было время, когда и мать и дочь шлялись тут без места… Я им дала помещение, приютила… Третья училась у меня вышивать… И я, знаешь, никогда ничего от них не скрывала и ничего для них не жалела. А они, видишь, вот какие ревнивые!
Студент стал ее уговаривать, успокаивать, рассказывать все, как было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112