— Я весь внимание.
— Тот, кто не будет на ней присутствовать, в ближайшие два года не сможет выдержать конкуренции на рынке товаропроизводителей.
— Что ты сказал?!
— То, что слышал.
— Но в это невозможно поверить!
— Ты помнишь мой небольшой проект, о котором я тебе говорил несколько лет назад?
— Страшно секретный?
— Да. Так вот — он уже выполняется. Что, если я смогу укомплектовать один из ваших конвейеров рабочей силой по цене менее сорока центов за день? Не за час, а за день! И что ты ответишь, если я скажу, что тебе не придется больше опасаться забастовок, что у тебя никогда больше не будет болеть голова об условиях труда и пенсиях, что рабочие будут думать лишь о надвигающейся старости, и только о ней?
— Ты с ума сошел!
— Если не сможешь приехать на встречу сам, замену не присылай!
— Черт возьми! У меня назначена личная встреча с президентом США — как раз на этот день.
— Ну что ж! Будешь два года без рынка. Выбор за тобой!
— А ты не мог бы отложить встречу на одни день?
— Нет. У меня строгий график.
Все восемь приглашенных прибыли вовремя. Короли западной индустрии сидели за длинным столом в особняке Депау в Уэст Палм-Бич. Напитки не подавались — чтобы исключить присутствие слуг. Не было и секретарей. Никто, кроме восьми человек, не должен был знать, о чем договорились на встрече.
— Бейсли, старина, к чему такие предосторожности?
— Я затеял смелую авантюру.
И тут хозяин дома, само воплощение изысканности и элегантности — от тронутой сединой висков до раскатистого гудзоновского акцента, — попросил своих гостей открыть розданные им буклеты. Большинство из них не поняли, что там написано. Они не привыкли заниматься этим сами — для этого есть целый штат сотрудников, специализирующихся на вопросах труда и зарплаты. Во всем цивилизованном мире рутинные вопросы решаются на низшем уровне.
— Оплата труда и ваша позиция в этом вопросе — главная причина того, что Япония все больше наступает нам на пятки. Уровень расходов на зарплату определяет состояние вашего бизнеса сегодня и завтра. Оно все время ухудшается. Вы платите все больше за все меньшее количество труда.
— Так ведь и ты тоже, Бейси, — сказал председатель концерна, только что подписавший соглашение, согласно которому рабочие должны уходить на пенсию с большим выходным пособием, чем десять лет назад. Что говорить, расходы на заработную плату непомерно высоки — одно упоминание об этом выводило его из себя. Теперь, в отсутствие рабочих, он даже мог позволить себе плюнуть в сердцах, когда об этом зашла речь. Он плюнул на ковер.
— У нас есть также проблемы с кварталами бедноты, — продолжал Депау. — Вы знаете, во что обходится содержание неимущих слоев и как их присутствие в центре города сказывается на окружающей обстановке? Я говорю об американских неграх, бывших американских рабах. Если свести воедино убытки от всего, что они вытворяют в том или ином районе, таком, как, скажем, Южный Бронкс в Нью-Йорке, это будет равнозначно бомбежке во время второй мировой войны. С той разницей, что это нам обходится еще дороже, чем бомбежка.
Когда Депау заговорил о гетто и его темнокожих обитателях, гости забеспокоились. Их не слишком интересовала статистика оплаты труда, еще меньше беспокоили социальные проблемы, но каждого из них снимали в документальных лентах в момент вручения почетных наград за вклад в защиту гражданских прав. Все они состояли в новомодных организациях и делали миллионные взносы в пользу темнокожих. Все они осуждали расизм, подписывали обращения, призывающие покончить с ним, выступали против него в конгрессе. Словом, американские предприниматели были ярыми противниками расизма, считая, что лучше уж один раз переплатить, чтобы больше не иметь с ним ничего общего, и называли этот акт «не слишком дорогостоящей добродетелью».
Бейсли Депау взял со стола фотографию негра.
— Какого дьявола! — воскликнул один из присутствующих. — Если тебе нужно обсуждать социальные проблемы, то найди для этого кого-нибудь другого. У нас нет на это времени.
— Я хочу показать вам имеющиеся ресурсы, — холодно возразил Депау. Он досконально изучил этих людей и знал, чего от них можно ожидать. Их неудовольствие не смутило хозяина встречи, оно входило в его планы. — Вот он, этот ресурс. — Депау указал на фото Люшена Джексона.
Кто-то из гостей громко фыркнул.
— В нем не больше ресурсов, чем в раковой опухоли, — сказал производитель компьютеров.
Бейсли Депау позволил себе тонкую, понимающую усмешку.
— Этот человек — полувор, полусутенер, которого уже много раз лишали пособия, отец несчетного числа детей, которых он не содержит, теперь стал прекрасным работником, который стоит хозяину всего сорок центов в день. А если у него будет потомство, мы получим еще одного прекрасного работника, такого же, как и он сам. Они будут работать лучше, чем те, которые работают у вас сейчас. И никаких профсоюзных лидеров, с которыми надо все время бороться.
— Я не верю ни в какие социальные программы.
— Потому я и пригласил вас к себе, джентльмены. Доказательства находятся всего в нескольких футах отсюда. Мы в корне изменим практику использования рабочей силы, сделаем ее еще более дешевой, чем в Гонконге и на Тайване. Наши города снова станут городами для богатых.
Депау привел их в полуподвальный этаж. То, что они там увидели, повергло их в изумление. В одном конце небольшого помещения находился белый человек с кнутом; у конвейерной ленты стояло тринадцать негров. Семеро старательно обертывали деревянные шесты листовой сталью, шестеро столь же старательно ее снимали. Люди работали в едином ритме, никто не отставал. На ногах у них были кандалы.
Депау взошел на приподнятую над полом платформу и крикнул парню, стоявшему в начале конвейера:
— Если бы тебя спросили, чего ты сейчас хочешь, что бы ты ответил?
Люшен Джексон улыбнулся и сказал:
— Я бы хотел, сэр, чтобы конвейер двигался побыстрее. Тогда я смогу выполнить свою норму.
Депау кивнул и повернулся к своим спутникам. Потом он закрыл дверь и повел их назад, в кабинет.
Один из них сказал:
— Речь идет о рабстве, о порабощении людей ради получения прибыли — то есть о худшей форме угнетения человека человеком.
Депау кивнул. Остальные участники встречи столпились вокруг них, внимательно слушая.
— Возможно, речь идет о новой гражданской войне, — продолжал гость.
Депау снова кивнул.
— Речь идет о нарушении всех известных человечеству принципов, на которых зиждется цивилизованное общество.
— Не всех, — спокойно возразил Депау. — Мы не нарушаем принципа частной собственности.
Депау видел, как могущественные воротилы обменялись взглядами. Он знал, каким будет следующий вопрос, и нисколько в этом не сомневался, так как знал их всех с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37