На одной из рук, вместо подмышки у которой была лепнина потолка, был скрючен мизинец.
Смерть есть смерть, пусть даже насильственная, но это переходило всякие границы. Даже в те годы, когда он вылавливал бродяг из Ист-Ривер и откапывал трупы на свалках, где над ними успели изрядно потрудиться крысы, не видел он ничего подобного. Да, смерть есть смерть. Но это! А над входом из штукатурки потолка торчали четыре окровавленных торса. Один женский. Три мужских.
В комнате словно потемнело, и Уолдман почувствовал себя почти невесомым, но все же сумел удержаться на ногах и поспешил наружу, чтобы втянуть в себя такой родной и привычный городской смрад. Но в конце концов годы тренировки и здравый смысл взяли верх — он отвел в подвал полицейских фотографов, заранее предупредив, что их ждет кошмар, и посоветовав выполнять работу как можно быстрее и, что еще более важно, механически.
На фотографиях все встанет на свои места, можно будет определить, где какая часть тела в конце концов оказалась. Он лично нанес на план комнаты расположение отдельных человеческих частей, потом подобрал чей-то глаз, уложил в целлофановый пакет и снабдил ярлычком. Двоих детективов отправил допрашивать жильцов, одного — искать хозяина. Врачи из близлежащей больницы святого Винсента помогали его сотрудникам снять человеческие останки со стен и потолка.
Куски трупов отвезли в морг. И только тогда, когда их попытались собрать для опознания (что было заранее обречено на провал — установить личности убитых можно было только по отпечаткам пальцев и пломбам во рту), Уолдману бросилась в глаза еще одна ужасающая деталь этого и без того зверского убийства. Первым на нее обратил внимание главный коронер.
— Ваши люди кое-что забыли.
— Что именно?
— Посмотрите на черепа.
Там не было мозга.
— Понимаете, в подвале царил такой хаос, — стал оправдываться Уолдман.
— Конечно. Но где же их мозги?
— Должны быть где-то здесь.
— Вы уверены, что ваши ребята все собрали?
— Да. Сейчас там идет уборка.
— Что ж, значит, мозгов нет.
— Они должны быть где-то здесь! Может, посмотреть в тех пакетах с какой-то мешаниной? — предложил Уолдман.
— В этой мешанине, как вы изволили ее назвать, есть что угодно, только не мозги.
— В таком случае, они были похищены убийцей.
— Вы правы, инспектор, — согласился коронер. — Мозги кто-то украл.
* * *
На пресс-конференции инспектор Уолдман три раза повторил репортеру из «Дейли-ньюс», что были похищены вовсе не те органы, которые предполагал репортер.
— Если хотите знать, это мозг, — заявил Уолдман.
— Черт! — огорчился репортер «Дейли-Ньюс». — Тут пахнет жареным. Мог бы получиться потрясающий репортаж.
Уолдман отправился домой в Бруклин, даже не пообедав. А ночью мысли о загадочном убийстве никак не давали ему уснуть. Он считал, что повидал все на свете, но это было выше... выше чего? Разум действует по схеме.
Кто-то, судя по всему вооружившись явно электрическими инструментами, расчленил трупы. Это определенная схема. И похищение мозга, как бы оно ни было омерзительно, тоже укладывается в схему. Руки в стенах и отсутствие там ног, — также часть заранее продуманного плана, равно как и собственно расположение тел.
Наверно, потребовалось не меньше двух часов, чтобы сделать углубления в потолке и стенах и аккуратно уложить туда части трупов. Но где в таком случае орудия, которыми действовал преступник? И если действительно на это ушло два часа или даже час, то почему там была лишь одна дорожка следов? Новичок-патрульный только заглянул в дверь, и его пришлось увести. Прибывшие на место преступления доктора однозначно констатировали смерть. Когда в подвал вошел Уолдман, на ступеньках были только следы коронера. Как же убийца или убийцы вышли наружу, не оставив кровавых отпечатков?
— Джейк, ложись спать! — позвала жена.
Уолдман взглянул на часы: 2.30 ночи.
— В такое детское время?
— Но я хочу спать и не могу уснуть без тебя.
Инспектор Джейк Уолдман скользнул под одеяло, почувствовал, как жена прижалась к нему, и уставился в потолок.
Если признать, что преступление подчинено какому-то плану, поскольку оно укладывается в схему, то в чем может заключаться тот план? Руки в стенах, тела на потолке? Кража мозгов?
— Джейк? — снова позвала жена.
— Что?
— Если не хочешь спать, вставай.
— Ты все-таки наконец реши, что мне делать! — огрызнулся Уолдман.
— Ложись спать, — сказала Этель.
— Я и так лежу. Думаю.
— Кончай думать и спи!
— Как это — кончай думать?!
— Ты же уже падаешь от усталости!
Джейку Уолдману наконец удалось высосать из зуба последний кусочек соли.
Наутро Этель Уолдман заметила, что муж едва притронулся к еде и лишь пригубил чай.
— Теперь уже что-то не так в еде? — спросила она.
— Нет. Просто я думаю.
— Все еще думаешь? Ты же думал всю ночь. Сколько можно думать?
— Я думаю.
— Тебе не нравится моя яичница.
— Нет, нравится.
— Конечно, так нравится, что она скоро уже превратится в камень.
— Дело не в яичнице. Просто я думаю.
— У тебя появилась другая женщина, — изрекла Этель Уолдман.
— При чем тут женщина? — не понял инспектор.
— Я так и знала! У тебя кто-то есть! — воскликнула Этель. — Она, небось, не портит руки, готовя тебе обед, и не стареет на глазах, заботясь о том, как бы тебе угодить. Какая-нибудь уличная шлюха с дешевыми духами и крепкими сиськами. Ей на тебя глубоко наплевать, не то что мне! Уж поверь!
— Что ты несешь?
— Надеюсь, ты счастлив с этой своей дешевкой. Убирайся отсюда! Сейчас же убирайся!
— Послушай, Этель, но у меня действительно неприятности.
— Убирайся, отсюда, скотина! Иди к своей шлюхе! Иди к ней!
— Я пошел на службу. Увидимся вечером.
— Убирайся! Да поживее! Животное!
На площадке пятого этажа до Уолдмана донесся голос жены, вещающей из окна на весь мир:
— Эй, люди, прячьте дочерей! Старый развратник вышел на охоту!
Не успел инспектор Уолдман войти в отдел, как раздался телефонный звонок. Звонила Этель. Она обещала сделать все, чтобы сохранить семью. Они предпримут еще одну попытку, как взрослые люди. Она простит ему интрижку с актрисой.
— С какой актрисой? Какую интрижку?
— Джейк, если мы хотим начать все сначала, давай хотя бы будем честными друг с другом.
— Хорошо, хорошо, — поспешил согласиться Уолдман, который уже привык к подобным сценам.
— Скажи, это хоть известная актриса?
— Этель, прошу тебя!
На этом выяснение семейных проблем закончилось. Теперь надо было подготовить специальный рапорт для мэра и для комиссара полиции. Какая-то служба в Вашингтоне требовала отчет об убийстве для специального анализа, и к тому же с инспектором Уолдманом хотел побеседовать какой-то психолог из университета. Инспектор приказал заняться этим первому же попавшемуся ему на глаза детективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37