В этом голосе, в отличие от голосов многих южан, отсутствовала мелодичность; он звучал неровно, с паузами в неожиданных местах, словно его обладатель зачитывал случайные слова. Президент был ученым, и Смиту казалось, что он постоянно борется с научным подходом ко всем явлениям. Он обладал редкой способностью к самообману, и Смит не только упрекал себя за неприязнь к нему, но и испытывал недовольство собой за неспособность более отчетливо представить себе этого президента.
Однако, отвечая на звонок, Смит забыл про свое личное отношение к очередному американскому президенту.
— Что вам известно о деле Липпинкотта? — спросил голос с южным акцептом.
— Я получил отчеты о случившемся в Токио, — начал Смит. — Мои собственные источники подтверждают их правдивость. Первичный зондаж ничего не выявил: никаких осложнений ни дома, ни в бизнесе. Сведения о психической неуравновешенности, госпитализации или лечении на дому отсутствуют. С момента смерти Лэма Липпинкотта прошло 8 часов. Поэтому я склоняюсь к заключению, что случившееся объясняется непредсказуемым нервным срывом с трагическим исходом. Видимо, он не выдержал напряжения.
— Я тоже так подумал, — сказал президент, — но несколько минут назад мне на стол легло весьма необычное письмо.
— Письмо? От кого?
— Если бы я знал! — вздохнул президент. — Какая-то бессвязная писанина.
— Как и большая часть вашей почты, — сухо прокомментировал Смит.
— Именно. Письмо скорее всего очутилось бы в корзине, не попав ко мне, но ему повезло: мне показали его, потому что только что стало известно о Липпинкотте. Я подумал, что в этом что-то есть...
— Что там написано, сэр? — спросил Смит, скрывая нетерпение. Прижав трубку к уху плечом, он подтянул узел своего полосатого, как положено государственному служащему, галстука.
Смит был худ и долговяз, ему перевалило за 60, и он ускоренно лысел. Он врос в свой серый костюм, который он, казалось, не снимал всю жизнь. Его облик все больше превращался в символ его родной Новой Англии, а такое зрелище символизирует ушедшие в прошлое времена.
— Про Липпинкоттов, — ответил президент. — Про якобы существующий заговор убить их всех. Это как-то связано с животными.
— С животными, сэр? Каким же образом?
— Об этом в проклятом письме не сказано.
— А о том, кто стоит за заговором?
— Тоже нет.
— Что же в нем сказано?
— Что отправитель — частный детектив из Нью-Йорка.
— Фамилия, — произнес Смит, нажимая кнопку под столом.
Посредине его письменного стола отодвинулась панель, и из отверстия поднялась клавиатура компьютера. Смит приготовился набрать фамилию, чтобы гигантский компьютерный банк данных КЮРЕ, крупнейший в мире, выдал сведения о частном детективе.
— Фамилия отсутствует, — доложил президент.
— Понятно, — вздохнул Смит. — А что присутствует?
— Отправитель — детектив из Нью-Йорка. Ему известно о заговоре с целью уничтожения Липпинкоттов. Это как-то связано с животными, но он не знает, каким образом. Он собирается в этом разобраться. Когда Липпинкотты будут спасены, я пойму, что его письмо правдивое. Он свяжется со мной, чтобы получить в награду медаль.
— Бессмыслица! — бросил Смит.
— Да, — согласился президент. — Но происшествие с Лэмом Липпинкоттом заставило меня призадуматься...
Смит кивнул. Вдалеке он высмотрел парусную яхту, подгоняемую ветром, и удивился, кому пришла охота выйти в море в такой холодный зимний день.
— Видимо, — сказал он, — письмо следует передать семье Липпинкоттов. У них есть возможность защитить себя.
— Знаю. Но дело в том, мистер Смит, что мы не можем допустить, чтобы сказанное в этом письме оказалось правдой.
— Почему?
— Потому что я поручил семье Липпинкоттов ряд проектов за рубежом. Они выглядят, как обыкновенные сделки, но замысел заключается в том, чтобы, используя средства Липпинкоттов и привлекая японские компании, открыть обширные рынки сбыта в Красном Китае.
— Вы полагаете, что этому может воспрепятствовать иностранная держава?
— Не исключено, — ответил президент.
— Жаль, что я не знал об этом раньше, — посетовал Смит. — Мы бы приняли меры по охране Лэма Липпинкотта во время его поездки в Токио.
— Разумеется. Но я не ждал неприятностей. Я надеялся, что все пройдет гладко, как обычно бывает в таких делах.
Смит с трудом поборол искушение прочесть президенту лекцию о предпринимаемых во всемирном масштабе попытках коммунистического блока подорвать экономику США, действуя через банковскую систему и руководство крупнейших корпораций. Человек в здравом уме, если он не напрочь оторванный от действительности мечтатель, не имел права надеяться, что попытка укрепить доллар останется незамеченной и не вызовет реакции со стороны тех, кто спит и видит его падение. Увы, все политики, с которыми приходилось иметь дело Смиту, жили в иллюзорном мире, где надежда неизменно затмевала разум, а прекраснодушные пожелания — уроки истории. Поэтому он ничего не сказал.
— Полагаю, вашим людям следует заняться этим, — сказал президент.
— Да, сэр. Мне потребуется письмо.
— Видимо, вы прибегнете к услугам этих двоих?
— Очевидно, — ответил Смит. — Хотя роль телохранителей — не для них.
— Велите им действовать осмотрительно, — сказал президент. — Все эти убийства...
Смит помнил, как Римо и Чиун спасли этому президенту жизнь, когда была предпринята попытка покушения; как они предотвратили третью мировую войну, чуть не развязанную одним из ближайших друзей президента, по глупости давшим добро на убийство русского премьера. С точки зрения уроженца Новой Англии, последнее заявление президента свидетельствовало о предосудительной неблагодарности.
Однако Смит постарался, чтобы его голос звучал как можно беспристрастнее, когда он ответил:
— Если вы предпочитаете, чтобы на этот раз я обошелся без них... Не сомневаюсь, что мне найдется, чем их занять.
— Нет-нет, — поспешно ответил президент. — Просто велите им не убивать направо и налево.
— Я не могу учить их, что делать и как, — холодно сказал Смит. — Они получают задание и действуют самостоятельно. Должен ли я привлечь их?
— Да, — ответил президент. — Как хотите.
— Нет, сэр, — отрезал Смит, — это ваше желание.
Письмо было подано Смиту через полтора часа. Читая его, он поражался, как можно, исписав целых три страницы, сообщить так мало информации. В письме не было фамилии и адреса отправителя; в нем кратко сообщалось о заговоре с целью убийства всей семьи Липпинкоттов с помощью специально обученных животных. Остальной текст представлял собой пространную жалобу на жокеев-итальянцев, полицейских-взяточников и высокую стоимость виски марки «Флейшманн». Если бы один из Липпинкоттов не погиб, добровольно выпорхнув из окна в Токио, письмо неминуемо угодило бы в мусорную корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Однако, отвечая на звонок, Смит забыл про свое личное отношение к очередному американскому президенту.
— Что вам известно о деле Липпинкотта? — спросил голос с южным акцептом.
— Я получил отчеты о случившемся в Токио, — начал Смит. — Мои собственные источники подтверждают их правдивость. Первичный зондаж ничего не выявил: никаких осложнений ни дома, ни в бизнесе. Сведения о психической неуравновешенности, госпитализации или лечении на дому отсутствуют. С момента смерти Лэма Липпинкотта прошло 8 часов. Поэтому я склоняюсь к заключению, что случившееся объясняется непредсказуемым нервным срывом с трагическим исходом. Видимо, он не выдержал напряжения.
— Я тоже так подумал, — сказал президент, — но несколько минут назад мне на стол легло весьма необычное письмо.
— Письмо? От кого?
— Если бы я знал! — вздохнул президент. — Какая-то бессвязная писанина.
— Как и большая часть вашей почты, — сухо прокомментировал Смит.
— Именно. Письмо скорее всего очутилось бы в корзине, не попав ко мне, но ему повезло: мне показали его, потому что только что стало известно о Липпинкотте. Я подумал, что в этом что-то есть...
— Что там написано, сэр? — спросил Смит, скрывая нетерпение. Прижав трубку к уху плечом, он подтянул узел своего полосатого, как положено государственному служащему, галстука.
Смит был худ и долговяз, ему перевалило за 60, и он ускоренно лысел. Он врос в свой серый костюм, который он, казалось, не снимал всю жизнь. Его облик все больше превращался в символ его родной Новой Англии, а такое зрелище символизирует ушедшие в прошлое времена.
— Про Липпинкоттов, — ответил президент. — Про якобы существующий заговор убить их всех. Это как-то связано с животными.
— С животными, сэр? Каким же образом?
— Об этом в проклятом письме не сказано.
— А о том, кто стоит за заговором?
— Тоже нет.
— Что же в нем сказано?
— Что отправитель — частный детектив из Нью-Йорка.
— Фамилия, — произнес Смит, нажимая кнопку под столом.
Посредине его письменного стола отодвинулась панель, и из отверстия поднялась клавиатура компьютера. Смит приготовился набрать фамилию, чтобы гигантский компьютерный банк данных КЮРЕ, крупнейший в мире, выдал сведения о частном детективе.
— Фамилия отсутствует, — доложил президент.
— Понятно, — вздохнул Смит. — А что присутствует?
— Отправитель — детектив из Нью-Йорка. Ему известно о заговоре с целью уничтожения Липпинкоттов. Это как-то связано с животными, но он не знает, каким образом. Он собирается в этом разобраться. Когда Липпинкотты будут спасены, я пойму, что его письмо правдивое. Он свяжется со мной, чтобы получить в награду медаль.
— Бессмыслица! — бросил Смит.
— Да, — согласился президент. — Но происшествие с Лэмом Липпинкоттом заставило меня призадуматься...
Смит кивнул. Вдалеке он высмотрел парусную яхту, подгоняемую ветром, и удивился, кому пришла охота выйти в море в такой холодный зимний день.
— Видимо, — сказал он, — письмо следует передать семье Липпинкоттов. У них есть возможность защитить себя.
— Знаю. Но дело в том, мистер Смит, что мы не можем допустить, чтобы сказанное в этом письме оказалось правдой.
— Почему?
— Потому что я поручил семье Липпинкоттов ряд проектов за рубежом. Они выглядят, как обыкновенные сделки, но замысел заключается в том, чтобы, используя средства Липпинкоттов и привлекая японские компании, открыть обширные рынки сбыта в Красном Китае.
— Вы полагаете, что этому может воспрепятствовать иностранная держава?
— Не исключено, — ответил президент.
— Жаль, что я не знал об этом раньше, — посетовал Смит. — Мы бы приняли меры по охране Лэма Липпинкотта во время его поездки в Токио.
— Разумеется. Но я не ждал неприятностей. Я надеялся, что все пройдет гладко, как обычно бывает в таких делах.
Смит с трудом поборол искушение прочесть президенту лекцию о предпринимаемых во всемирном масштабе попытках коммунистического блока подорвать экономику США, действуя через банковскую систему и руководство крупнейших корпораций. Человек в здравом уме, если он не напрочь оторванный от действительности мечтатель, не имел права надеяться, что попытка укрепить доллар останется незамеченной и не вызовет реакции со стороны тех, кто спит и видит его падение. Увы, все политики, с которыми приходилось иметь дело Смиту, жили в иллюзорном мире, где надежда неизменно затмевала разум, а прекраснодушные пожелания — уроки истории. Поэтому он ничего не сказал.
— Полагаю, вашим людям следует заняться этим, — сказал президент.
— Да, сэр. Мне потребуется письмо.
— Видимо, вы прибегнете к услугам этих двоих?
— Очевидно, — ответил Смит. — Хотя роль телохранителей — не для них.
— Велите им действовать осмотрительно, — сказал президент. — Все эти убийства...
Смит помнил, как Римо и Чиун спасли этому президенту жизнь, когда была предпринята попытка покушения; как они предотвратили третью мировую войну, чуть не развязанную одним из ближайших друзей президента, по глупости давшим добро на убийство русского премьера. С точки зрения уроженца Новой Англии, последнее заявление президента свидетельствовало о предосудительной неблагодарности.
Однако Смит постарался, чтобы его голос звучал как можно беспристрастнее, когда он ответил:
— Если вы предпочитаете, чтобы на этот раз я обошелся без них... Не сомневаюсь, что мне найдется, чем их занять.
— Нет-нет, — поспешно ответил президент. — Просто велите им не убивать направо и налево.
— Я не могу учить их, что делать и как, — холодно сказал Смит. — Они получают задание и действуют самостоятельно. Должен ли я привлечь их?
— Да, — ответил президент. — Как хотите.
— Нет, сэр, — отрезал Смит, — это ваше желание.
Письмо было подано Смиту через полтора часа. Читая его, он поражался, как можно, исписав целых три страницы, сообщить так мало информации. В письме не было фамилии и адреса отправителя; в нем кратко сообщалось о заговоре с целью убийства всей семьи Липпинкоттов с помощью специально обученных животных. Остальной текст представлял собой пространную жалобу на жокеев-итальянцев, полицейских-взяточников и высокую стоимость виски марки «Флейшманн». Если бы один из Липпинкоттов не погиб, добровольно выпорхнув из окна в Токио, письмо неминуемо угодило бы в мусорную корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33