Я бы весьма удивилась, если бы и Дуглас захворал.
Чиун водил руками из стороны в сторону, по-прежнему не роняя карандашей. При этом он негромко гудел, словно подражая двигателю самолета.
— Понятно, — сказал Римо. Запас коварных вопросов иссяк. — Мы ищем одну негритянку. Вы ее не видели?
— Негритянку? Здесь? Нет. Откуда ей здесь взяться? — Елене Гладстоун показалось, что карие глаза старого корейца прожигают ее насквозь.
— Ниоткуда, — ответил Римо. — Она наша коллега. Она сказала, что увидится с нами здесь.
— Очень жаль, но пока она не заходила. Что ей передать, если зайдет?
— Ничего, спасибо. — Римо поднялся. — Чиун!
Чиун перевернул правую руку ладонью кверху и занес над ней левую ладонь. Между ладонями находились два карандаша, соприкасающиеся кончиками грифелей. На глазах у доктора Гладстоун он убрал левую руку, но два карандаша остались стоять на указательном пальце правой. Чиун прищелкнул пальцами, и оба карандаша, перевернувшись в воздухе, опустились точь-в-точь в узкое жерло пластмассового стаканчика.
Женщина восторженно зааплодировала.
— Перестань валять дурака, — поморщился Римо. — Нас ждут дела.
Чиун нехотя встал.
— На обратном пути я покажу вам лабораторию, — сказала доктор Гладстоун и вывела гостей в коридор. — Я живу наверху. — Она свернула к двери лаборатории. — Здесь, по бокам, — смотровые кабинеты. В них мы проводим общие осмотры, делаем электрокардиограмму, измеряем давление, берем анализ крови и так далее.
Все двери были распахнуты. Римо удостоверился, что на этом этаже Руби нет.
Тяжелый цветочный запах духов, которыми пользовалась Елена Гладстоун, снова достиг ноздрей Римо, когда она посторонилась, пропуская их в просторную лабораторию, залитую светом, где стояли несчетные клетки с мышами, крысами и обезьянами. Зверье так шумело, что могли лопнуть барабанные перепонки.
— Наши лабораторные животные, — сказала она.
— Зачем они вам?
— Мы пытаемся создать новое лекарство от стресса. Для этого необходимы опыты на животных. Боюсь, что от результата нас еще отделяет несколько лет.
Римо шел за ней вдоль клеток. Чиун шагал следом за ним и громко топал. Римо еще не догадался, зачем.
— Вот и все, — сказала доктор Гладстоун. — Вы все осмотрели.
— Спасибо, что уделили нам время, доктор, — сказал Римо. Оглянувшись, он заметил на лице Чиуна ухмылку.
— А что там? — осведомился Римо, показывая на коридорчик.
— Мой лабораторный кабинет. Там я храню данные экспериментов. В том кабинете, где вы побывали, я играю в администратора, а в меньшем — в ученого.
Она широко улыбнулась. Римо улыбнулся ей в ответ.
— Нам надо встретиться, чтобы вы могли поиграть во врача, — сказал он.
— Верно, — ответила Елена Гладстоун, глядя ему прямо в глаза. Ее тело напряглось.
Взяв Римо за руку, она довела его к выходу. Чиун все так же топал сзади. Римо подмывало обернуться и велеть ему перестать. Регистраторша за стойкой проводила гостей улыбкой.
— Надеюсь, мы с вами увидимся, — сказала доктор Гладстоун Римо на прощанье.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил Римо.
Она заперла за ними дверь и наклонилась к замочной скважине, чтобы убедиться, что они спускаются по ступенькам. Ушли!
— Хейзл, обзвоните всех, кому назначен прием. Сегодня приема не будет. Я очень занята.
— Понимаю.
Римо и Чиун сделали вид, что удаляются, но не ушли дальше соседнего дома.
— Твое мнение, папочка? — спросил Римо Чиуна.
— Разумеется, она лжет.
— Знаю. Я узнал запах ее духов. Так же пахло в палате у Рендла Липпинкотта. Это она сделала ему укол.
— У нее на шее есть едва заметная жилка. Когда ты спросил ее о негритянке, жилка запульсировала вдвое быстрее. Она лжет.
— Значит, Руби там, — сказал Римо.
— Конечно.
— Вот только где конкретно?
— В подвале, — ответил Чиун.
— Поэтому ты так растопался?
— Да. Под лабораторией расположено большое помещение. Там мы и отыщем Руби.
— Ну, так пойдем за ней, — предложил Римо.
— Она будет нас благодарить, — сказал Чиун.
Руби уже дотянулась правой рукой до скальпеля, когда услышала шаги на лестнице. Она что было силы оттолкнулась связанными ногами. Койка медленно отъехала от столика и остановилась, не доехав трех футов до первоначального места. Руби оставалось уповать, что доктор Гладстоун не заметит перемены.
Осторожно, стараясь не выронить скальпель, Руби ухватила его поудобнее и принялась резать острым лезвием брезентовую ленту, которой была перехвачена ее правая рука.
Представ перед пленницей, доктор Гладстоун сообщила ей:
— Ваши друзья ушли.
Руби ничего не ответила.
— Они не оставили вам никакого сообщения, хотя не исключали, что вы можете заглянуть к нам после них. — Доктор Гладстоун улыбнулась.
— Болваны! — скрипнула зубами Руби.
— Возможно, — согласилась доктор Гладстоун. — А теперь настало время заняться вами.
На глазах у Руби она вынула из шкафчика одноразовый шприц и пузырек с прозрачной жидкостью. Она стояла спиной к Руби. Та отчаянно пыталась разрезать ленту на правом запястье. Сперва она почувствовала, что брезент начинает поддаваться, потом по руке потекло что-то теплое: она порезалась. Это ее не обескуражило: она продолжала бороться за жизнь.
Доктор Гладстоун говорила, не поворачиваясь к Руби:
— Мне бы хотелось придумать для вас что-нибудь пооригинальнее. Скажем, патологический страх перед автомобилями. Потом было бы достаточно выкинуть вас на середину Таймс-сквер.
— В этом городе нет ничего естественнее страха перед автомобилями, — откликнулась Руби.
Доктор Гладстоун набрала в шприц прозрачной жидкости и убрала пузырек в шкаф.
— Боюсь, что вы правы. В любом случае у нас нет времени на эксперименты. Придется применить простенький способ, вроде инъекции яда кураре.
Руби предприняла последний, отчаянный натиск — и брезентовая лента лопнула. Она занесла было руку со скальпелем, чтобы освободить левую руку, но в этот момент доктор Гладстоун обернулась. Правая рука Руби упала на койку.
Держа наполненный шприц перед глазами, доктор Гладстоун шагнула к Руби. Левой рукой она нащупала локтевую вену на левой руке своей пленницы и расправила кожу, чтобы не промахнуться. Шприц уже был занесен.
— Вы уж простите, — молвила она.
— Ни за что! — ответила Руби и нанесла правой рукой молниеносный удар, вложив в него всю силу, которую только смогла собрать в прикрученном к койке туловище.
Сверкнув в воздухе, скальпель вонзился в шею Елены Гладстоун с левой стороны. Руби не отдернула руку, как теннисистка, привыкшая сопровождать удар ракеткой.
Шприц упал на сияющий белизной пол. Глаза доктора Гладстоун широко распахнулись. Она успела понять, что произошло. Из перерезанного горла хлынула кровь. Она попыталась закричать, но у нее получился только булькающий звук, заглушенный шумом падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Чиун водил руками из стороны в сторону, по-прежнему не роняя карандашей. При этом он негромко гудел, словно подражая двигателю самолета.
— Понятно, — сказал Римо. Запас коварных вопросов иссяк. — Мы ищем одну негритянку. Вы ее не видели?
— Негритянку? Здесь? Нет. Откуда ей здесь взяться? — Елене Гладстоун показалось, что карие глаза старого корейца прожигают ее насквозь.
— Ниоткуда, — ответил Римо. — Она наша коллега. Она сказала, что увидится с нами здесь.
— Очень жаль, но пока она не заходила. Что ей передать, если зайдет?
— Ничего, спасибо. — Римо поднялся. — Чиун!
Чиун перевернул правую руку ладонью кверху и занес над ней левую ладонь. Между ладонями находились два карандаша, соприкасающиеся кончиками грифелей. На глазах у доктора Гладстоун он убрал левую руку, но два карандаша остались стоять на указательном пальце правой. Чиун прищелкнул пальцами, и оба карандаша, перевернувшись в воздухе, опустились точь-в-точь в узкое жерло пластмассового стаканчика.
Женщина восторженно зааплодировала.
— Перестань валять дурака, — поморщился Римо. — Нас ждут дела.
Чиун нехотя встал.
— На обратном пути я покажу вам лабораторию, — сказала доктор Гладстоун и вывела гостей в коридор. — Я живу наверху. — Она свернула к двери лаборатории. — Здесь, по бокам, — смотровые кабинеты. В них мы проводим общие осмотры, делаем электрокардиограмму, измеряем давление, берем анализ крови и так далее.
Все двери были распахнуты. Римо удостоверился, что на этом этаже Руби нет.
Тяжелый цветочный запах духов, которыми пользовалась Елена Гладстоун, снова достиг ноздрей Римо, когда она посторонилась, пропуская их в просторную лабораторию, залитую светом, где стояли несчетные клетки с мышами, крысами и обезьянами. Зверье так шумело, что могли лопнуть барабанные перепонки.
— Наши лабораторные животные, — сказала она.
— Зачем они вам?
— Мы пытаемся создать новое лекарство от стресса. Для этого необходимы опыты на животных. Боюсь, что от результата нас еще отделяет несколько лет.
Римо шел за ней вдоль клеток. Чиун шагал следом за ним и громко топал. Римо еще не догадался, зачем.
— Вот и все, — сказала доктор Гладстоун. — Вы все осмотрели.
— Спасибо, что уделили нам время, доктор, — сказал Римо. Оглянувшись, он заметил на лице Чиуна ухмылку.
— А что там? — осведомился Римо, показывая на коридорчик.
— Мой лабораторный кабинет. Там я храню данные экспериментов. В том кабинете, где вы побывали, я играю в администратора, а в меньшем — в ученого.
Она широко улыбнулась. Римо улыбнулся ей в ответ.
— Нам надо встретиться, чтобы вы могли поиграть во врача, — сказал он.
— Верно, — ответила Елена Гладстоун, глядя ему прямо в глаза. Ее тело напряглось.
Взяв Римо за руку, она довела его к выходу. Чиун все так же топал сзади. Римо подмывало обернуться и велеть ему перестать. Регистраторша за стойкой проводила гостей улыбкой.
— Надеюсь, мы с вами увидимся, — сказала доктор Гладстоун Римо на прощанье.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил Римо.
Она заперла за ними дверь и наклонилась к замочной скважине, чтобы убедиться, что они спускаются по ступенькам. Ушли!
— Хейзл, обзвоните всех, кому назначен прием. Сегодня приема не будет. Я очень занята.
— Понимаю.
Римо и Чиун сделали вид, что удаляются, но не ушли дальше соседнего дома.
— Твое мнение, папочка? — спросил Римо Чиуна.
— Разумеется, она лжет.
— Знаю. Я узнал запах ее духов. Так же пахло в палате у Рендла Липпинкотта. Это она сделала ему укол.
— У нее на шее есть едва заметная жилка. Когда ты спросил ее о негритянке, жилка запульсировала вдвое быстрее. Она лжет.
— Значит, Руби там, — сказал Римо.
— Конечно.
— Вот только где конкретно?
— В подвале, — ответил Чиун.
— Поэтому ты так растопался?
— Да. Под лабораторией расположено большое помещение. Там мы и отыщем Руби.
— Ну, так пойдем за ней, — предложил Римо.
— Она будет нас благодарить, — сказал Чиун.
Руби уже дотянулась правой рукой до скальпеля, когда услышала шаги на лестнице. Она что было силы оттолкнулась связанными ногами. Койка медленно отъехала от столика и остановилась, не доехав трех футов до первоначального места. Руби оставалось уповать, что доктор Гладстоун не заметит перемены.
Осторожно, стараясь не выронить скальпель, Руби ухватила его поудобнее и принялась резать острым лезвием брезентовую ленту, которой была перехвачена ее правая рука.
Представ перед пленницей, доктор Гладстоун сообщила ей:
— Ваши друзья ушли.
Руби ничего не ответила.
— Они не оставили вам никакого сообщения, хотя не исключали, что вы можете заглянуть к нам после них. — Доктор Гладстоун улыбнулась.
— Болваны! — скрипнула зубами Руби.
— Возможно, — согласилась доктор Гладстоун. — А теперь настало время заняться вами.
На глазах у Руби она вынула из шкафчика одноразовый шприц и пузырек с прозрачной жидкостью. Она стояла спиной к Руби. Та отчаянно пыталась разрезать ленту на правом запястье. Сперва она почувствовала, что брезент начинает поддаваться, потом по руке потекло что-то теплое: она порезалась. Это ее не обескуражило: она продолжала бороться за жизнь.
Доктор Гладстоун говорила, не поворачиваясь к Руби:
— Мне бы хотелось придумать для вас что-нибудь пооригинальнее. Скажем, патологический страх перед автомобилями. Потом было бы достаточно выкинуть вас на середину Таймс-сквер.
— В этом городе нет ничего естественнее страха перед автомобилями, — откликнулась Руби.
Доктор Гладстоун набрала в шприц прозрачной жидкости и убрала пузырек в шкаф.
— Боюсь, что вы правы. В любом случае у нас нет времени на эксперименты. Придется применить простенький способ, вроде инъекции яда кураре.
Руби предприняла последний, отчаянный натиск — и брезентовая лента лопнула. Она занесла было руку со скальпелем, чтобы освободить левую руку, но в этот момент доктор Гладстоун обернулась. Правая рука Руби упала на койку.
Держа наполненный шприц перед глазами, доктор Гладстоун шагнула к Руби. Левой рукой она нащупала локтевую вену на левой руке своей пленницы и расправила кожу, чтобы не промахнуться. Шприц уже был занесен.
— Вы уж простите, — молвила она.
— Ни за что! — ответила Руби и нанесла правой рукой молниеносный удар, вложив в него всю силу, которую только смогла собрать в прикрученном к койке туловище.
Сверкнув в воздухе, скальпель вонзился в шею Елены Гладстоун с левой стороны. Руби не отдернула руку, как теннисистка, привыкшая сопровождать удар ракеткой.
Шприц упал на сияющий белизной пол. Глаза доктора Гладстоун широко распахнулись. Она успела понять, что произошло. Из перерезанного горла хлынула кровь. Она попыталась закричать, но у нее получился только булькающий звук, заглушенный шумом падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33