И в глубине под навесом - белая "семерка"! Подошел, посветил фонариком.
Номера, что и у Миши на записке, в салоне Мишина сумка. Он вынул ключи,
которые нашел у Миши в шкафчике, попробовал, дверца отперлась, в замок
зажигания вставил канцелярскую скрепку, вытянул фиксатор левой задней,
чуть приоткрыл до первого легкого щелчка. И тут услышал шаги. Он быстро
отступил во тьму, в глубину, споткнулся, едва не упал, часть досок с пола
была снята; спрятался за широкую кирпичную колонну, поддерживавшую свод,
потом вжался в нее, ощутив запах отсыревшей, вздувшейся штукатурки.
- Ключ от хаты я взял с собой, - сказал высокий.
- Правильно... Думаю, мы быстро это провернем, - отозвался рябой.
- То, что думаем мы, Артуру до феньки. Он за нас думает. Теперь даже
не он, а здешние...
- Может зря мы механика в беретке заделали? "Заказ" - одно, а это...
- А если бы он нас сдал ГАИ? Точно, понял он, что "семерку" мы сняли.
Что тогда? Ну за угон как-нибудь отмазались бы. Но "заказ" завалили б. А
что за это полагается? Артур отрезал бы нам яйца и заставил бы в руках
носить...
Две дорожные сумки они бросили в багажник, затем сели в машину -
высокий блондин за руль, тот, что пониже рядом. Блондин начал вставлять
ключ в замок зажигания, но ключ не лез.
- Что за зараза, - буркнул он, зажег свет в салоне, наклонился к
замку.
Они не видели и не слышали, сидя в салоне, как преодолев три шага,
Брустин вышел из тьмы и легко потянул левую заднюю незапертую дверцу и
затем негромко произнес:
- Сидеть тихо, не поворачиваться, - слова его как бы повторил сухой
звук взведенного пистолетного затвора, патрон лег в патронник, Брустин
поднял предохранитель.
От неожиданности, от возникшего ниоткуда голоса и знакомого им щелчка
морозная дрожь шевельнула кожу под волосами и, как разряд, прошла по спине
до пяток.
- Вытащи скрепку из замка, потом заводи, - сказал Брустин, сел на
заднее сидение, ощутив бедром Мишину сумку, захлопнул дверцу.
- Что надо? - прохрипел сухим голосом высокий.
- Поедем.
- Ты что, старый козел, с ума спятил? - высокий глянул в зеркальце
заднего вида, мельком разглядел лицо старика.
- Вставляй ключ, заводи. Я не шучу. Мне терять нечего.
- Тебе "бабки" нужны? - тянул время, раздумывая, высокий.
- Последний раз говорю: заводи, - Брустин ткнул стволом ему в
затылок.
- Куда едем, папаша? - спросил рябой миролюбиво.
- Туда, где владелец сумки с инструментами. Я его отец.
- Мы купили сумку у ханыги на автозаправке.
- Три дня назад эту машину ремонтировал мой сын, - сказал Брустин. -
Вечером, возвращаясь, он сел в нее на автобусной остановке. Мы едем туда,
куда вы его завезли. Либо тут же обоих пристрелю.
Они не знали, как поведет себя этот старик. Откажись они ехать, может
и стрельбу открыть. А может и обойдется, поехать _т_у_д_а_, а по дороге...
Все же лучше ехать, торговаться тут с ним опасно...
- А если мы?.. - сказал высокий.
- Ничего вы! Пристрелю! И уйду. Найдут нескоро. Вы в этом городе
чужие... Поехали!
Высокий вытащил скрепку, завел машину, вырулил из-под навеса...
Был конец ноября. Сухо, бесснежно. К ночи подморозило. От малейшего
ветерка по задубевшей земле скреблись жестяно-ржавые листья. В звездном
небе, словно расплавленная, висела луна, ее белый ночной свет
умиротворенно лежал на черных пустых полях, на деревьях дальнего урочища.
На шоссе, застланном лунным светом, им попалось всего три-четыре встречных
машины и две, вырвавшиеся вперед с обгона.
- Не забыли куда едем? - спросил Брустин, понимая, с какой
сумасшедшей скоростью работает их мозг, отыскивая возможность вывернуться
из этой ситуации, избавиться от него, убить и тут же исчезнуть. Но он
сидел сзади, напоминая о себе либо покашливанием, либо несильным тычком
пистолета в затылок то одному, то другому...
"Семерка" свернула на колдобистый проселок.
- Можно закурить? - спросил рябой.
- Нет! Не шевелиться! Руки - на коленях! - отрезал Брустин. Чем
дальше они ехали, тем сильнее был страх Брустина. Но боялся он не их, а
той жуткой встречи, которая, возможно, предстояла. "Только бы они не
выкинули какой-нибудь номер", - думал он. Но вроде все предусмотрел: перед
тем, как выехали, велел им заблокировать, утопив фиксаторы, обе передние
дверцы, правую заднюю заблокировал сам, а левую, у которой сидел, оставил
не на запоре... Он понимал, что они уразумели: в другое место везти его
бессмысленно, бесконечная езда насторожит его, может вывести из себя...
"Семерка" свернула на просеку, остановилась на поляне, окруженной
жесткими зарослями шиповника, за которыми темнел сомкнутый лес.
- Сидеть, не двигаться, - приказал Брустин.
Они понимали, что здесь ему пристрелить их еще проще, значит надо
выполнить все, что он скажет и... ловить момент.
Брустин вылез из машины, и сразу почувствовал полуночный холод. Он
подошел к дверце, за которой сидел рябой, жестом показал: отпирай, выходи.
Тот открыл дверцу, высунул ногу, Брустин тут же швырнул со всей силой
дверцу обратно. Рябой взвыл от боли: удар пришелся в надкостницу голени,
он вывалился на жухлую, прихваченную изморозью, траву.
- Когда в таких ситуациях вылезаешь из машины, высовывай сразу обе
ноги, вторую ставь поближе к петлям. Впрочем, тебе эта наука больше не
понадобится, - сказал Брустин. - Иди к нему, кивнул в сторону водителя.
Стойте рядом, ключ оставьте в замке. Без моей команды даже волос на ваших
головах не смеет шевельнуться, - он все говорил и делал с каким-то
странным спокойствием и вниманием, как бы отстранившись от цели своего
пребывания здесь. - Где это?
- Там, - высокий блондин, на лице которого сейчас в лунном свете
Брустин разглядел шрам через обе губы, повел рукой в сторону кустов...
Утром, как и уговорился, Зуйков был на даче у Фиты. Жена Фиты
отнеслась к этому визиту, как к неизбежности, не выказав ни радости, ни
раздражения. И все же Зуйков сказал извинительно:
- Я ненадолго.
Она молча кивнула.
- Среди ваших близких знакомых нет ли людей по фамилии Якимов и
Жигалов? - спросил Зуйков.
Она наморщила лоб, вспоминая, и Зуйков понял: коль вспоминает, значит
это не близкие люди. Наконец сказала:
- Нет, не слышала таких.
- А кто это Евсей Николаевич, подаривший Анатолию Ивановичу часы к
50-летию?
- Не знаю. Толя говорил, кажется, какой-то сослуживец.
- Евдокия Федосьевна, в этом списке номера телефонов, посмотрите,
пожалуйста, нет ли здесь знакомых вам, и кому они принадлежат, - он
протянул ей листок, на который выписал телефоны из морфлотовского блокнота
Фиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67