Он
"доводил" их до кондиции - чем сильнее они разваливались и ветшали, тем
ниже становилась их балансовая стоимость, тем проще было дешевле передать
здания на баланс коммерческим структурам, СП и всяким людишкам, жаждавшим
купить не эти дома, а землю под ними, уплатив Ушкуеву приличную мзду.
Конкуренция тут была большая. Побеждали богатые...
Все это Перфильев знал, поскольку уже имел дело с Ушкуевым. Потому
нынче снова запросто позвонил ему:
- Филипп Матвеевич, добрый день. Это Перфильев. Как и уговорились,
собираюсь к вам. Когда удобно?.. Хорошо, значит после обеда... Да, я
приглядел три объекта... И после обеда Перфильев уже сидел в кабинете
Ушкуева. Обсудили все подробности, уговорились встретиться через неделю...
Теперь Желтовский многое понял. Ларчик, в котором лежали отрывочные
факты: пребывание Фиты в Париже, в Бурже, иранец, фирмы "Улыбка" и "Лесной
шатер", умолчание Фиты, когда узрел среди прочих фотографий себя с
иранцем, - открылся теперь этот ларчик ключиком в виде бумаг Скорино. Не
знал он только, кто такой рыжеволосый тип и какова его роль. Вечером, все
скомпоновав, он написал небольшую корреспонденцию для одной из частных
газет в Париже, чтобы опубликовать ее через Поля Берара, но как всегда
анонимно. В редакционном комментарии должен быть крючок для читателей:
мол, в ближайшее время мы сообщим новые подробности этого дела.
Денег Желтовский не пожалел и отправил трехстраничную корреспонденцию
из дому факсом на факс Поля Берара.
Желтовский не знал, что теперь почти все его передвижения
контролировались - с момента выезда с дачи до возвращения вечером - за ним
следовала машина: либо "москвич-пирожок", либо бежевый потрепанный
"жигуленок". После этого ежедневно составлялся график его маршрутов и
остановок.
И если бы сейчас, сидя в комнате у Евгении Францевны Скорино, он
подошел к окну-эркеру и выглянул, то увидел бы среди прочих,
припаркованных почти на тротуаре машин, бежевый "жигуленок"...
- Я сделала все, что ты рекомендовал, - сказала Евгения Францевна
Скорино.
- Каково эхо? - спросил Желтовский.
- Звонила его секретарша, сказала, что Фита срочно хочет со мной
встретиться.
- Значит прочитал, засуетился, - комментировал Желтовский.
Он не сказал ей, что звонил Фите вчера и спросил, не сохранилась ли у
него копия докладной в правительство, - и назвал, чья это докладная
двухлетней давности. Фита тут же отрезал: "...Я копий не храню... Я ушел
из того ведомства." Фита не удивился, не спросил, о чем докладная, какого
черта она нужна Желтовскому, хотя знал, о чем речь, ведь среди прочих
бумаг получил от Скорино и копию этой докладной. - Он теперь сидит в позе
роденовского "Мыслителя", - сказал Желтовский, - думать ему есть о чем, он
ведь не знает ваших дальнейших намерений: захотите ли передать это в
отечественную прессу или будете шантажировать, требуя деньги за бумаги. Он
сейчас мечется. Что вы ответили на его предложение о встрече?
- Я сказала, что встречусь с ним через месяц после возвращения из
Таганрога. Якобы еду туда к приятельнице.
- Хорошо. Приготовьте все, что нужно не для Таганрога, а для
проживания под Москвой. Завтра за вами заедет мой приятель и отвезет в
хороший ведомственный санаторий.
- Далеко?
- Километров сто двадцать.
- Ты матери говорил о наших делах?
- Нет.
- Ну и правильно. Она раскудахталась бы...
Они прогуливались не спеша, от Верхней Масловки через Петровский парк
до автобусной остановки и обратно. Было сумрачное сырое предвечерье, пошел
дождь со снегом, время - час пик. Народ спешил, кто к метро "Динамо", кто
из него, кто к остановке, откуда шли автобусы по пяти маршрутам.
Они мирно беседовали - Филипп Матвеевич Ушкуев и худощавый, с
болезненным серым лицом язвенника Евсей Николаевич Батров, глава фирмы
"Улыбка".
- Вам, вероятно, скоро позвонит Фита. Так что будьте готовы, - сказал
со значением Батров, открывая зонтик.
- Могут возникнуть некоторые осложнения, - ответил Ушкуев.
- Какие?
- Еще один человек хочет. Мне трудно ему отказать, тем более, что мы
уже уговорились. А подряд две сделки проворачивать не хотелось бы.
- Кто таков?
- Некий Перфильев. Глава фирмы "Стиль-керамика".
Батров никак не выразил своего интереса, только и сказал
категорично-приказным голосом:
- Отложите встречу с ним на время. На неопределенное.
- Но есть обстоятельства, по которым я не могу это сделать.
- Мы что, меньше вам платим?.. Какие еще тут обстоятельства?!
Делайте, как я говорю.
- Но...
- Будем считать, что мы обо всем договорились... Всего доброго...
Нет, нет, провожать меня не надо, - и Батров через парк зашагал к Верхней
Масловке, в угловом молочном магазине купил кефир, сладкий сырок и
двинулся к трамвайной остановке, чтобы сесть на двадцать седьмой...
А Ушкуев плелся к метро в тяжких раздумьях: он не знал, то ли Батров
ходит под Фитой, то ли Фита под ним, но это дела не меняло; оба были для
Ушкуева страшны, хотя и не представлял себе, чем именно, однако интуитивно
ощущал всем нутром, что обязан повиноваться. Но и Перфильев, за которым
стоял Лебяхин, тоже не из детского сада, в особенности Лебяхин, однажды
напомнивший Ушкуеву, на какое ведомство в молодости тот охотно трудился.
Да, было над чем поразмыслить Филиппу Матвеевичу Ушкуеву: куда ни кинь -
клин, тем более, что у страха фантазия богатая...
- С Ушкуевым сорвалось, отказался, заявил, что сейчас не может, -
произнес Перфильев, выжидательно посмотрев на Лебяхина.
- Вот как?! С чего бы такая строптивость?
- Если уж _в_а_с_ позволил себе ослушаться, значит кто-то крепко
ухватил его за сонную артерию.
- Похоже... Так что, еще раз поговорить с ним?
- Нет. Только увязнем. Я попробую решить это дело через мэрию.
- А хотелось бы знать, кто же это на Ушкуева такой аркан накинул.
- Ладно, черт с ним, - махнул рукой Перфильев...
И все же Лебяхин на следующий день поехал к Ушкуеву. Тот сидел за
столом в своем кабинете. Лебяхин стоял спиной к окну, свет из окна обтекал
его, обрисовывая только контуры фигуры, почти не попадая на лицо, это
нервировало Ушкуева, потому что не видел он выражения лица Лебяхина.
- Что это вы нас обижаете, Филипп Матвеевич? - спросил Лебяхин. - Я
свое обещание не нарушил: ваша тайна сохраняется, как в сейфе.
- Обстоятельства, Василий Кириллович. Как говорят, выше меня. Я очень
ценю вашу порядочность, но это тот случай...
- Мы, конечно, обойдемся без вас...
- Я готов компенсировать вам такой вариант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
"доводил" их до кондиции - чем сильнее они разваливались и ветшали, тем
ниже становилась их балансовая стоимость, тем проще было дешевле передать
здания на баланс коммерческим структурам, СП и всяким людишкам, жаждавшим
купить не эти дома, а землю под ними, уплатив Ушкуеву приличную мзду.
Конкуренция тут была большая. Побеждали богатые...
Все это Перфильев знал, поскольку уже имел дело с Ушкуевым. Потому
нынче снова запросто позвонил ему:
- Филипп Матвеевич, добрый день. Это Перфильев. Как и уговорились,
собираюсь к вам. Когда удобно?.. Хорошо, значит после обеда... Да, я
приглядел три объекта... И после обеда Перфильев уже сидел в кабинете
Ушкуева. Обсудили все подробности, уговорились встретиться через неделю...
Теперь Желтовский многое понял. Ларчик, в котором лежали отрывочные
факты: пребывание Фиты в Париже, в Бурже, иранец, фирмы "Улыбка" и "Лесной
шатер", умолчание Фиты, когда узрел среди прочих фотографий себя с
иранцем, - открылся теперь этот ларчик ключиком в виде бумаг Скорино. Не
знал он только, кто такой рыжеволосый тип и какова его роль. Вечером, все
скомпоновав, он написал небольшую корреспонденцию для одной из частных
газет в Париже, чтобы опубликовать ее через Поля Берара, но как всегда
анонимно. В редакционном комментарии должен быть крючок для читателей:
мол, в ближайшее время мы сообщим новые подробности этого дела.
Денег Желтовский не пожалел и отправил трехстраничную корреспонденцию
из дому факсом на факс Поля Берара.
Желтовский не знал, что теперь почти все его передвижения
контролировались - с момента выезда с дачи до возвращения вечером - за ним
следовала машина: либо "москвич-пирожок", либо бежевый потрепанный
"жигуленок". После этого ежедневно составлялся график его маршрутов и
остановок.
И если бы сейчас, сидя в комнате у Евгении Францевны Скорино, он
подошел к окну-эркеру и выглянул, то увидел бы среди прочих,
припаркованных почти на тротуаре машин, бежевый "жигуленок"...
- Я сделала все, что ты рекомендовал, - сказала Евгения Францевна
Скорино.
- Каково эхо? - спросил Желтовский.
- Звонила его секретарша, сказала, что Фита срочно хочет со мной
встретиться.
- Значит прочитал, засуетился, - комментировал Желтовский.
Он не сказал ей, что звонил Фите вчера и спросил, не сохранилась ли у
него копия докладной в правительство, - и назвал, чья это докладная
двухлетней давности. Фита тут же отрезал: "...Я копий не храню... Я ушел
из того ведомства." Фита не удивился, не спросил, о чем докладная, какого
черта она нужна Желтовскому, хотя знал, о чем речь, ведь среди прочих
бумаг получил от Скорино и копию этой докладной. - Он теперь сидит в позе
роденовского "Мыслителя", - сказал Желтовский, - думать ему есть о чем, он
ведь не знает ваших дальнейших намерений: захотите ли передать это в
отечественную прессу или будете шантажировать, требуя деньги за бумаги. Он
сейчас мечется. Что вы ответили на его предложение о встрече?
- Я сказала, что встречусь с ним через месяц после возвращения из
Таганрога. Якобы еду туда к приятельнице.
- Хорошо. Приготовьте все, что нужно не для Таганрога, а для
проживания под Москвой. Завтра за вами заедет мой приятель и отвезет в
хороший ведомственный санаторий.
- Далеко?
- Километров сто двадцать.
- Ты матери говорил о наших делах?
- Нет.
- Ну и правильно. Она раскудахталась бы...
Они прогуливались не спеша, от Верхней Масловки через Петровский парк
до автобусной остановки и обратно. Было сумрачное сырое предвечерье, пошел
дождь со снегом, время - час пик. Народ спешил, кто к метро "Динамо", кто
из него, кто к остановке, откуда шли автобусы по пяти маршрутам.
Они мирно беседовали - Филипп Матвеевич Ушкуев и худощавый, с
болезненным серым лицом язвенника Евсей Николаевич Батров, глава фирмы
"Улыбка".
- Вам, вероятно, скоро позвонит Фита. Так что будьте готовы, - сказал
со значением Батров, открывая зонтик.
- Могут возникнуть некоторые осложнения, - ответил Ушкуев.
- Какие?
- Еще один человек хочет. Мне трудно ему отказать, тем более, что мы
уже уговорились. А подряд две сделки проворачивать не хотелось бы.
- Кто таков?
- Некий Перфильев. Глава фирмы "Стиль-керамика".
Батров никак не выразил своего интереса, только и сказал
категорично-приказным голосом:
- Отложите встречу с ним на время. На неопределенное.
- Но есть обстоятельства, по которым я не могу это сделать.
- Мы что, меньше вам платим?.. Какие еще тут обстоятельства?!
Делайте, как я говорю.
- Но...
- Будем считать, что мы обо всем договорились... Всего доброго...
Нет, нет, провожать меня не надо, - и Батров через парк зашагал к Верхней
Масловке, в угловом молочном магазине купил кефир, сладкий сырок и
двинулся к трамвайной остановке, чтобы сесть на двадцать седьмой...
А Ушкуев плелся к метро в тяжких раздумьях: он не знал, то ли Батров
ходит под Фитой, то ли Фита под ним, но это дела не меняло; оба были для
Ушкуева страшны, хотя и не представлял себе, чем именно, однако интуитивно
ощущал всем нутром, что обязан повиноваться. Но и Перфильев, за которым
стоял Лебяхин, тоже не из детского сада, в особенности Лебяхин, однажды
напомнивший Ушкуеву, на какое ведомство в молодости тот охотно трудился.
Да, было над чем поразмыслить Филиппу Матвеевичу Ушкуеву: куда ни кинь -
клин, тем более, что у страха фантазия богатая...
- С Ушкуевым сорвалось, отказался, заявил, что сейчас не может, -
произнес Перфильев, выжидательно посмотрев на Лебяхина.
- Вот как?! С чего бы такая строптивость?
- Если уж _в_а_с_ позволил себе ослушаться, значит кто-то крепко
ухватил его за сонную артерию.
- Похоже... Так что, еще раз поговорить с ним?
- Нет. Только увязнем. Я попробую решить это дело через мэрию.
- А хотелось бы знать, кто же это на Ушкуева такой аркан накинул.
- Ладно, черт с ним, - махнул рукой Перфильев...
И все же Лебяхин на следующий день поехал к Ушкуеву. Тот сидел за
столом в своем кабинете. Лебяхин стоял спиной к окну, свет из окна обтекал
его, обрисовывая только контуры фигуры, почти не попадая на лицо, это
нервировало Ушкуева, потому что не видел он выражения лица Лебяхина.
- Что это вы нас обижаете, Филипп Матвеевич? - спросил Лебяхин. - Я
свое обещание не нарушил: ваша тайна сохраняется, как в сейфе.
- Обстоятельства, Василий Кириллович. Как говорят, выше меня. Я очень
ценю вашу порядочность, но это тот случай...
- Мы, конечно, обойдемся без вас...
- Я готов компенсировать вам такой вариант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67