Если судить по заявлениям историков, отважный Вильгельм питался святым духом и пил воду. Но кто же снабдил его с младых ногтей средствами, необходимыми для противостояния армиям Людовика XIV? Кто косвенно оплачивал содержание наемников (составлявших большую часть рати в ту эпоху), военачальников, достойных этого названия?
Все европейские монархи, погрязшие в бесконечных войнах, постоянно ощущали нехватку средств. Но только у принца Вильгельма было важное преимущество: если и имелся город, где не иссякал в XVIII веке денежный поток, то это был Амстердам. Не случайно там процветали банки ростовщиков-евреев. Столица Республики Соединенных Провинций была самым богатым местом Европы, как о том говорит Клоридия, а затем и другие персонажи.
Я обратился к серьезным трудам по истории экономических отношений и узнал, что в эпоху Вильгельма Оранского большинство деловых людей Амстердама были итальянцами. Город наводнили Тензини, Верраццано, Бальби, Кинжетти, Бурламакки и Каландрини, а до того все эти кланы уже обосновались в Антверпене (Клоридия и Кристофано также называют эти фамилии). Выходцы из Генуи, Флоренции, Венеции были торговцами и банкирами, а порой еще и шпионами на службе итальянских княжеств и республик. Самые предприимчивые смогли проникнуть в узкий круг амстердамской аристократии. Другие ударились в прибыльную, но опасную работорговлю: так поступил Франческо Ферони.
Болонская семья Бартолотти представляет самый интересный случай: начав со скромного пивоваренного завода, они стали торговцами, а затем богатейшими банкирами и смешались с голландцами до такой степени, что утратили последние капли итальянской крови. В несколько десятилетий протестанты Бартолотти так разбогатели, что принялись финансировать Оранский дом, одалживая большие суммы сперва деду Вильгельма, а потом и ему самому. В залог шли земли, расположенные в Голландии и Германии.
Деньги под залог земель. Из рассказа Дульчибени следует, что подобным было и соглашение Оранского дома с Одескальки. Совпадение?
Теперь я достаточно знал об итальянских торговцах и заимодавцах Оранского дома. Настало время поинтересоваться родом Одескальки, для чего следовало разыскать сохранившиеся бумаги.
* * *
Много месяцев – даже не помню, сколько именно – провел я в архивах дворца Одескальки и в Государственном Архиве Рима. Со мной был помощник. Измученные холодом и пылью, мы по целым дням сидели над документами, стараясь ничего не упустить из виду: письма, договора, предписания, заметки, газеты, гроссбухи. Все напрасно.
Некоторое время спустя после начала поисков у меня возникло ощущение, что я увязаю. Я стал подумывать о том, чтобы отказаться от этой затеи. Но однажды мелькнула мысль: что именно было сказано Дульчибени? Что деньги, предназначенные для принца, отправлялись из Венеции. А ведь и правда в Венеции имелся филиал семейного предприятия Одескальки. Там и следовало искать.
Из завещания Карло Одескальки, старшего брата Иннокентия, я узнал, что семейное имущество всегда оставалось соттипо etindiviso. Словом, то, что принадлежало одному, принадлежало и другому. Оттого даже выходило, что папа беден, если иметь дело лишь с его архивом. И только подсчитав состояние его брата, можно было составить мнение о том, чем владел он сам.
Карло Одескальки был средоточием деловой активности семьи: он управлял значительными владениями Одескальки в Ломбардии; из Милана руководил венецианским филиалом, где на него трудились два прокуратора. В завещании были упомянуты две книги, содержащие опись всего, что принадлежало братьям. Возможно, из них-то все станет окончательно ясно, а если к ним приложен список должников, то Вильгельм Оранский должен там значиться. Я пустился на поиски этих книг, но опять ровным счетом ничего.
Тогда я обратил взор на личные документы Карло, и мои поиски увенчались успехом. Два тяжелых тома, переплетенных в кожу, которые брат блаженного Иннокентия хранил до смерти и которые находятся ныне в Государственном Архиве Рима, содержали данные о движении колоссальных капиталов: миллионов экю. Лишь небольшая часть операций касалась коммерческих сделок, уплаты соляного налога, аренды и т. д. А сотни других сделок, почти сплошь совершенных двумя венецианскими прокураторами – Чернецци и Реццонико, – занимали большую часть этих книг. У меня бешено забилось сердце, когда я убедился, что большинство операций связано с Голландией. Я поинтересовался, как же так случилось, что это до сих пор оставалось под спудом: один архивист растолковал мне, что эти счетные книги были на века забыты в подземных хранилищах дворца Одескальки и лишь недавно поступили в Государственный Архив Рима. Никто до сих пор ими не интересовался.
Дальше пошло легче. Оказалось, что с 1660 по 1671 год Карло Одескальки переправил в Голландию в различных валютах сумму, составляющую 153 000 экю, что почти соответствует годовому дефициту государства Ватикан (173 000 экю) в тот момент, когда Бенедетто взошел на престол Святого Петра.
За девять лет, с 1660 по 1668 год, Одескальки послали 22 000 экю банкиру Яну Дёцу, основателю и владельцу одного из крупнейших голландских банков. Ян Дёц был столпом голландского общества, представители этого рода занимали посты во всех административных и правительственных учреждениях, были связаны брачными союзами с самыми знатными фамилиями Голландии. Великий Пенсионарий Ян де Витт, наставник юного Вильгельма III, был свояком Яна Дёца. А сын и общник Яна Дёца стал членом муниципального совета Амстердама с 1692 по 1719 год; дочери и внучки Дёца вышли замуж за бургомистров, генералов, банкиров и торговцев.
Это было лишь началом. С июня по декабрь 1669 года Одескальки выслали дополнительно 6000 экю одной компании, среди пайщиков которой числился банкир Вильгельма Джульельмо Бартолотти. Большего доказательства быть не могло: Одескальки переводили деньги Бартолотти, а те одалживали их Вильгельму. Деньги перекочевывали из кубышек будущего папы в руки представителей Оранского дома.
Чем больше я стучался, тем больше дверей распахивалось передо мной. С ноября 1660-го по октябрь 1665 года венецианские прокураторы Одескальки послали 22 000 некоему Жану Нёфвилю. А Нёфвиль был отнюдь не чужим Вильгельму: его дочь Барбара вышла замуж за Хьоба де Вильдта, секретаря амстердамского адмиралтейства, по личному пожеланию самого Вильгельма Оранского получившего чин генерал-адмирала. Впрочем Вильдты издавна были близки Оранскому дому: дед Хьоба, Жиллис де Вильдт, был назначен членом городского совета Гарлема принцем Морисом Оранским. Хьоб де Вильдт получал все денежные средства, предназначавшиеся для вторжения в Англию в 1688 году, а после восшествия Вильгельма на королевский престол стал личным представителем короля в Голландии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178