– Этот фокус у тебя не пройдет, ты меня поняла?
– Ой ли, Питер? – Молли выдавила улыбку.
– Зимнее Безмолвие не первый, кто совершил такую ошибку. Недооценил меня.
Питер прошел по окаймляющим бассейн кафельным плиткам к белому столику и плеснул себе минеральной воды в стакан, похоже, вырезанный из цельного куска хрусталя.
– Он говорил со мной, Молли. Наверно, он говорил с каждым из нас по отдельности. С тобой, с Кейсом. С тем, с чем можно поговорить в Армитаже. Видишь ли, Молли, он не способен понять нас. У него есть эти его подробные описания нас, но это ведь всего лишь статистические данные. Ты еще можешь быть таким статистическим зверем, дорогая, и Кейс тоже ничего сложного собой не представляет, но я... Я обладаю качеством, не поддающимся расчету по самой его природе.
Питер отпил из стакана.
– Что ты имеешь в виду, Питер? – спокойно и равнодушно спросила Молли.
Ривейра просиял.
– Извращенность.
Он вернулся от столика к двум женщинам, побалтывая небольшим количеством воды на дне стакана – массивного, угловатого цилиндрического куска хрусталя – будто наслаждался его тяжестью.
– Я получаю удовольствие только от добровольного акта. И я принял это решение, Молли, целиком на добровольной основе.
Молли ждала, разглядывая Ривейру.
– Ну, Питер, – сказала Три-Джейн по-детски капризным тоном.
– Ты не узнаешь это слово, Молли. Видишь ли, он сказал мне про это тоже. Три-Джейн знает код, само собой разумеется, но ты его не узнаешь. Не узнает его и Зимнее Безмолвие. Моя Три-Джейн чрезвычайно честолюбивая девушка – в своем, извращенном понимании.
Питер снова улыбнулся.
– Она – воспитанница семейной империи и двух сбрендивших искусственных разумов. Но вот пришел Ривейра и помог ей выпутаться из всего этого, ты тому свидетельница. И Питер сказал: сиди тихо. Слушай папочкины любимые пластинки с свингом и предоставь Питеру возможность сотворить для тебя оркестр, толпы танцующих. Пробуждать к жизни мертвого короля Ашпула. – Питер выпил минеральную воду до дна. – Нет, не надо, папочка, не делай этого. Пусть этот Питер уходит домой.
Порозовев лицом от кокаинового и мепиридинового наслаждения, Питер с размаху ударил стаканом в левую линзу Молли, мгновенно обратив зримый ею мир во вспышку крови и света.
Когда Кейс сорвал с головы троды, Малькольм был распростерт на потолке кабины. В таком удивительном положении его удерживали серые резиновые присоски на стенах, веревками соединенные с нейлоновым поясом, застегнутым у него на талии. Он был без рубашки и трудился над одной из крышек-панелей на потолке кабины, зажав в руке странного вида гаечный ключ, специально приспособленный для работы в невесомости. Стопорная пружина ключа звякнула, и сионит вытряхнул на ладонь очередную гайку. Корпус "Маркуса Гарвея" трясся и скрежетал от чрезмерной нагрузки.
– Безмолвие ведет я и я к доку, – объяснил сионит, аккуратно упрятывая гайку в холщовый мешочек на поясе. – Малькольм возьмет на себя посадку, а пока нам нужно снаряжение.
– Ты хранишь там свой инструмент? – Кейс вытянул шею, пытаясь увидеть содержимое отсека за панелью, скрытое жилистой коричневой спиной с канатами мускулов.
– Вот этот, да, – ответил Малькольм, извлекая из-за панели длинный черный полиэтиленовый сверток.
Поставив панель на место, он закрепил ее, наживив одну– единственную гайку. Пока сионит работал, беспризорный черный сверток успел уплыть от него к корме. Малькольм нажатием пальца куда-то на своем поясе освободил присоски и выловил добытый из-за панели сверток.
Оттолкнувшись, Малькольм плавно пересек кабину – на центральном экране пульсировала зеленая причальная диаграмма – и уцепился рукой за подлокотник противоперегрузочного ложа Кейса.
– Один человек в Китае сказал, что истина сидит вот в этом, – произнес сионит, освобождая от полиэтиленовой упаковки старинное, блестящее от смазки помповое ружье "Ремингтон" со стволом, обрезанным в нескольких миллиметрах от затертого цевья. Приклад ружья был полностью удален и заменен деревянной пистолетной рукояткой, обмотанной тусклой изоляционной лентой. От пилота пахло потом и ганджей.
– А еще ружья у тебя нет?
– Больше нет, друга, – ответил сионит, вытирая красной тряпицей масло со ствола. Черный полиэтилен упаковки болтался в воздухе, зацепившись за пистолетную рукоятку. – Я и я – воин Растафари, будь спокоен.
Кейс натянул на голову троды. Техасский катетер он себе больше не ставил. Он сможет потом как следует отлить на вилле, даже если и в последний раз.
Кейс подключился.
– Ага, пожаловал, – сказал конструкт. – Старина Питер оказался законченным обезьяньим дерьмом, так я понимаю?
К настоящему моменту они превратились уже в часть айса "Тиссье– Ашпул"; изумрудные дуги расширились, срослись вместе, стали монолитной массой. В плоскостях китайской программы, окружающей их, также преобладал зеленый цвет.
– Подходим вплотную, а, Котелок?
– Вплотную, совсем вплотную. Ты скоро будешь нужен здесь.
– Слушай, Котелок. Зимнее Безмолвие сказал, что "Куань" под шумок успел закрепиться и в нашей "Хосаке". Я собираюсь на время отключить тебя и деку и перебраться в "Блуждающие огни", где подсоединюсь вместе с тобой к сети виллы. Так велел Зимнее Безмолвие. Он сказал, что к тому времени вирус уже закончит вскрывать айс. После этого мы будем действовать изнутри, через сеть "Блуждающих огней".
– Прекрасно, – сказал Котелок. – Я тоже не люблю делать что– нибудь просто, если это можно сделать через задницу.
Кейс перешел в симстим.
И окунулся во мрак и волны анестезии, в омывании которых пульсирующая боль имела привкус старого железа и запах дыни, и мотыльки щекотали крылышками щеки. Молли была без сознания, и он был в ней, но вне ее снов или видений. В темноте горел одинокий индикатор оптического чипа – голубые цифры в тусклом розовым ореоле.
19:29:40.
– Ты меня очень расстроил, Питер, – приглушенный голос Три– Джейн доносился будто бы издалека.
Молли слышит, подумал Кейс, но тут же поправил себя – симстим цел и невредим и функционирует нормально; Кейс чувствовал его твердую коробочку на ребрах Молли. Барабанные перепонки Молли улавливали вибрации воздуха, вызванные голосом Три-Джейн. Ривейра ответил ей что-то, коротко и неразборчиво.
– Нет, я не стану этого делать, – возразила девушка. – Это не смешно. Хидео сейчас принесет снизу аптечку, но здесь необходима помощь хирурга.
Наступило молчание. Кейс услышал, как где-то вдалеке о стенку бассейна плещется вода.
– О чем ты говорила с ней, когда меня не было? – Ривейра был уже совсем рядом.
– О моей матери. Она спросила меня о ней. Похоже, сейчас она совсем ничего не чувствует после укола, что ей сделал Хидео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Ой ли, Питер? – Молли выдавила улыбку.
– Зимнее Безмолвие не первый, кто совершил такую ошибку. Недооценил меня.
Питер прошел по окаймляющим бассейн кафельным плиткам к белому столику и плеснул себе минеральной воды в стакан, похоже, вырезанный из цельного куска хрусталя.
– Он говорил со мной, Молли. Наверно, он говорил с каждым из нас по отдельности. С тобой, с Кейсом. С тем, с чем можно поговорить в Армитаже. Видишь ли, Молли, он не способен понять нас. У него есть эти его подробные описания нас, но это ведь всего лишь статистические данные. Ты еще можешь быть таким статистическим зверем, дорогая, и Кейс тоже ничего сложного собой не представляет, но я... Я обладаю качеством, не поддающимся расчету по самой его природе.
Питер отпил из стакана.
– Что ты имеешь в виду, Питер? – спокойно и равнодушно спросила Молли.
Ривейра просиял.
– Извращенность.
Он вернулся от столика к двум женщинам, побалтывая небольшим количеством воды на дне стакана – массивного, угловатого цилиндрического куска хрусталя – будто наслаждался его тяжестью.
– Я получаю удовольствие только от добровольного акта. И я принял это решение, Молли, целиком на добровольной основе.
Молли ждала, разглядывая Ривейру.
– Ну, Питер, – сказала Три-Джейн по-детски капризным тоном.
– Ты не узнаешь это слово, Молли. Видишь ли, он сказал мне про это тоже. Три-Джейн знает код, само собой разумеется, но ты его не узнаешь. Не узнает его и Зимнее Безмолвие. Моя Три-Джейн чрезвычайно честолюбивая девушка – в своем, извращенном понимании.
Питер снова улыбнулся.
– Она – воспитанница семейной империи и двух сбрендивших искусственных разумов. Но вот пришел Ривейра и помог ей выпутаться из всего этого, ты тому свидетельница. И Питер сказал: сиди тихо. Слушай папочкины любимые пластинки с свингом и предоставь Питеру возможность сотворить для тебя оркестр, толпы танцующих. Пробуждать к жизни мертвого короля Ашпула. – Питер выпил минеральную воду до дна. – Нет, не надо, папочка, не делай этого. Пусть этот Питер уходит домой.
Порозовев лицом от кокаинового и мепиридинового наслаждения, Питер с размаху ударил стаканом в левую линзу Молли, мгновенно обратив зримый ею мир во вспышку крови и света.
Когда Кейс сорвал с головы троды, Малькольм был распростерт на потолке кабины. В таком удивительном положении его удерживали серые резиновые присоски на стенах, веревками соединенные с нейлоновым поясом, застегнутым у него на талии. Он был без рубашки и трудился над одной из крышек-панелей на потолке кабины, зажав в руке странного вида гаечный ключ, специально приспособленный для работы в невесомости. Стопорная пружина ключа звякнула, и сионит вытряхнул на ладонь очередную гайку. Корпус "Маркуса Гарвея" трясся и скрежетал от чрезмерной нагрузки.
– Безмолвие ведет я и я к доку, – объяснил сионит, аккуратно упрятывая гайку в холщовый мешочек на поясе. – Малькольм возьмет на себя посадку, а пока нам нужно снаряжение.
– Ты хранишь там свой инструмент? – Кейс вытянул шею, пытаясь увидеть содержимое отсека за панелью, скрытое жилистой коричневой спиной с канатами мускулов.
– Вот этот, да, – ответил Малькольм, извлекая из-за панели длинный черный полиэтиленовый сверток.
Поставив панель на место, он закрепил ее, наживив одну– единственную гайку. Пока сионит работал, беспризорный черный сверток успел уплыть от него к корме. Малькольм нажатием пальца куда-то на своем поясе освободил присоски и выловил добытый из-за панели сверток.
Оттолкнувшись, Малькольм плавно пересек кабину – на центральном экране пульсировала зеленая причальная диаграмма – и уцепился рукой за подлокотник противоперегрузочного ложа Кейса.
– Один человек в Китае сказал, что истина сидит вот в этом, – произнес сионит, освобождая от полиэтиленовой упаковки старинное, блестящее от смазки помповое ружье "Ремингтон" со стволом, обрезанным в нескольких миллиметрах от затертого цевья. Приклад ружья был полностью удален и заменен деревянной пистолетной рукояткой, обмотанной тусклой изоляционной лентой. От пилота пахло потом и ганджей.
– А еще ружья у тебя нет?
– Больше нет, друга, – ответил сионит, вытирая красной тряпицей масло со ствола. Черный полиэтилен упаковки болтался в воздухе, зацепившись за пистолетную рукоятку. – Я и я – воин Растафари, будь спокоен.
Кейс натянул на голову троды. Техасский катетер он себе больше не ставил. Он сможет потом как следует отлить на вилле, даже если и в последний раз.
Кейс подключился.
– Ага, пожаловал, – сказал конструкт. – Старина Питер оказался законченным обезьяньим дерьмом, так я понимаю?
К настоящему моменту они превратились уже в часть айса "Тиссье– Ашпул"; изумрудные дуги расширились, срослись вместе, стали монолитной массой. В плоскостях китайской программы, окружающей их, также преобладал зеленый цвет.
– Подходим вплотную, а, Котелок?
– Вплотную, совсем вплотную. Ты скоро будешь нужен здесь.
– Слушай, Котелок. Зимнее Безмолвие сказал, что "Куань" под шумок успел закрепиться и в нашей "Хосаке". Я собираюсь на время отключить тебя и деку и перебраться в "Блуждающие огни", где подсоединюсь вместе с тобой к сети виллы. Так велел Зимнее Безмолвие. Он сказал, что к тому времени вирус уже закончит вскрывать айс. После этого мы будем действовать изнутри, через сеть "Блуждающих огней".
– Прекрасно, – сказал Котелок. – Я тоже не люблю делать что– нибудь просто, если это можно сделать через задницу.
Кейс перешел в симстим.
И окунулся во мрак и волны анестезии, в омывании которых пульсирующая боль имела привкус старого железа и запах дыни, и мотыльки щекотали крылышками щеки. Молли была без сознания, и он был в ней, но вне ее снов или видений. В темноте горел одинокий индикатор оптического чипа – голубые цифры в тусклом розовым ореоле.
19:29:40.
– Ты меня очень расстроил, Питер, – приглушенный голос Три– Джейн доносился будто бы издалека.
Молли слышит, подумал Кейс, но тут же поправил себя – симстим цел и невредим и функционирует нормально; Кейс чувствовал его твердую коробочку на ребрах Молли. Барабанные перепонки Молли улавливали вибрации воздуха, вызванные голосом Три-Джейн. Ривейра ответил ей что-то, коротко и неразборчиво.
– Нет, я не стану этого делать, – возразила девушка. – Это не смешно. Хидео сейчас принесет снизу аптечку, но здесь необходима помощь хирурга.
Наступило молчание. Кейс услышал, как где-то вдалеке о стенку бассейна плещется вода.
– О чем ты говорила с ней, когда меня не было? – Ривейра был уже совсем рядом.
– О моей матери. Она спросила меня о ней. Похоже, сейчас она совсем ничего не чувствует после укола, что ей сделал Хидео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84