Вы сможете измениться, – сказал Кирилл. – Придет время, когда вы даже не вспомните, что это такое – быть стеснительной.
Николь надеялась, что Кирилл был прав, но прямо сейчас она не могла этого представить. Потом Николь узнает, что Кирилл был восприимчив и эмоционален и как разительно он отличался от Лео, у которого деловой подход прослеживался во всем, включая любовные дела. Лишенный в детстве нормальной любви и обычных человеческих отношений, Кирилл чувствовал в Николь человека, который тоже сильно страдал в детстве.
Воспитанный для развлечений, Кирилл восхищался привязанностью Николь к своей работе и ее беспокойством в отношении денег, хотя и то, и другое она старалась скрыть. Когда же она упомянула о своей идее открыть магазин, то само это стремление произвело на Кирилла огромное впечатление. Не говоря ей ни слова, он взял алмазную брошь – одну из тех, которые покинули Россию в складках юбки тетиной служанки, и, вместо того чтобы подарить ее Николь, продал; он сделал ей подарок в виде франков, полученных за брошь. Николь отказалась от подарка, но взяла эти деньги в долг. Она арендовала небольшой магазинчик на улице Гардер, находившийся напротив казино. Теперь на белом навесе, над входом в магазин, черными прямыми буквами было написано ее имя. Женщинам нравились ее скромные, без претензий, наряды из джерси. Они были удобны, выгодно обрисовывали их фигуры, в них они чувствовали себя свободно, модно и, как им казалось, молодо. Их подруги восхищались и спрашивали, где можно купить такое. К концу второго месяца Николь начала выплачивать Кириллу долг из своих прибылей.
Лео казался раздосадованным, и в большей степени, видимо, тем, что не смог сделать хорошего вложения денег, чем потерей любовницы, по после нескольких сцен ревности по поводу ее нового романа с великим князем Лео отказался от своих притязаний на Николь. А Николь, которая могла быть вспыльчивой и любила поспорить, никогда не была мстительной и завистливой, так что после больших волнений, сопровождавших их разрыв, Николь и Лео стали поддерживать дружеские отношения и мило здоровались друг с другом, хотя все в Биаритце хорошо знали, что молодая модельерша и великий князь были любовниками и много времени проводили вместе.
* * *
Кирилл жил в большом шикарном номере в отеле «Мирамар». Стеклянные двери высотой от пола до потолка времен Третьей империи открывались на ослепительно белые балконы, за которыми искрилась голубая Атлантика. Но не этот эффектный вид и здоровый воздух притягивали Николь. Ее поразили туалетные комнаты Кирилла. Флаконы с жасмином, папоротником и табаком стояли рядами на его туалетных столиках. Николь попробовала их все и начала по-разному смешивать. Тем летом в Биаритце она была окружена постоянным душистым ароматом, по которому знакомые всегда определяли, что она находится где-то рядом.
Другим непреодолимым магнитом для Николь, помимо флаконов с духами, были шкафы Кирилла. Они были от пола до потолка на всех четырех стенах его туалетной комнаты. Там, в мешках из муслина, заполненных лавандой, висела его одежда, – лаванда не только защищала одежду от моли, но и придавала ей приятный запах. К тому же какая это была одежда! Парадные мундиры с золотыми галунами и пуговицами, со сверкающими кожаными ремнями и высокими стоячими воротниками. Роскошно расшитые халаты сочных сияющих цветов, с кушаками и свободными рукавами. Рубашки-косоворотки, застегивавшиеся сбоку, с красивыми застежками и рукавами, украшенными вышивкой. Николь часами примеривала их, и постепенно украшения в виде галунов, золотистых пуговиц и блузки в стиле «а-ля рюс» появились в ее магазине на улице Гардер. Когда сезон окончился, Кирилл решил отправиться в Нью-Йорк к неоднократно приглашавшим его «белым» русским, которые устроились там. Но сначала он проводил Николь в Париж. Преодолев страх, она решила открыть магазин в столице, предполагая создать в Париже то, что у нее было в Биаритце: модный магазин в модном районе.
Крайне щепетильная как со своими деньгами, так и с деньгами других, она не позволила Кириллу помочь ей и не воспользовалась предложенными ей деньгами. Вместо этого она каждый день ходила с агентом по недвижимости, осматривая магазины, пока, наконец, не нашла то, что хотела: цена была для нее подходящей.
Монтань, маленькая улочка в Восьмом квартале, находилась рядом с фешенебельными Елисейскими полями – шикарное место в самом центре Парижа. Николь договорилась об аренде первого этажа на срок два года и вписала в контракт возможность аренды еще трех этажей, которые в то время арендовали мастерская париков и магазин для новобрачных. Кирилл слабо разбирался в бизнесе, и его удивляло то, с каким вниманием Николь относилась к оформлению документов, и он был безумно горд, когда ее адвокат сказал ему после подписания контракта:
– Вы знаете, а у нее, несомненно, чутье на бизнес! Из уст французского юриста это был комплимент высшего порядка.
3
К сентябрю 1918 года Николь открыла отремонтированный и украшенный зеркалами свой магазин, а Кирилл отправился в Нью-Йорк. Николь, нервничавшая от дерзости своей затеи, не подозревала, что находилась абсолютно в нужном месте в нужное время.
В Париже, в последний год войны, все традиции были нарушены. Викторианская придворная стыдливость рухнула в результате громадных перемен, вызванных войной; светская жизнь была исключительно веселой и активной; моральные нормы были ослаблены. Париж был полон французских, английских, американских, австралийских, датских, канадских, бельгийских и североафриканских солдат, находившихся в отпуске, дипломатов, бизнесменов, снабжавших армии товарами, журналистов и искателей приключений, тех, кто разбогател на войне, и политиков, и женщин – женщин, плененных мужчинами, женщин, которые добровольно служили в «Красном Кресте» или водили санитарные машины, женщин, которые работали там, где до этого работали только мужчины, и женщин, которые с помощью мужчин достаточно легко делали карьеру. Находясь под постоянной угрозой обстрела, запуганные беженцами, рассказывавшими страшные истории, вдовами и ранеными, парижане осознавали, насколько коротка и хрупка была жизнь. Люди ценили жизнь и хотели насладиться ею полностью, а чтобы наслаждаться ею, женщинам, естественно, хотелось иметь новые наряды.
Пуаре, законодатель парижской моды, из патриотических побуждений обратил свои таланты на снаряжение армии, и без него конкурентоспособность парижской моды стала, казалось, чуть менее острой. Портнихи и закройщики – удивительно искусные «руки» Франции – остались без работы, и Николь могла взять к себе талантливых мастериц. Законы нарушались, в том числе и законы моды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Николь надеялась, что Кирилл был прав, но прямо сейчас она не могла этого представить. Потом Николь узнает, что Кирилл был восприимчив и эмоционален и как разительно он отличался от Лео, у которого деловой подход прослеживался во всем, включая любовные дела. Лишенный в детстве нормальной любви и обычных человеческих отношений, Кирилл чувствовал в Николь человека, который тоже сильно страдал в детстве.
Воспитанный для развлечений, Кирилл восхищался привязанностью Николь к своей работе и ее беспокойством в отношении денег, хотя и то, и другое она старалась скрыть. Когда же она упомянула о своей идее открыть магазин, то само это стремление произвело на Кирилла огромное впечатление. Не говоря ей ни слова, он взял алмазную брошь – одну из тех, которые покинули Россию в складках юбки тетиной служанки, и, вместо того чтобы подарить ее Николь, продал; он сделал ей подарок в виде франков, полученных за брошь. Николь отказалась от подарка, но взяла эти деньги в долг. Она арендовала небольшой магазинчик на улице Гардер, находившийся напротив казино. Теперь на белом навесе, над входом в магазин, черными прямыми буквами было написано ее имя. Женщинам нравились ее скромные, без претензий, наряды из джерси. Они были удобны, выгодно обрисовывали их фигуры, в них они чувствовали себя свободно, модно и, как им казалось, молодо. Их подруги восхищались и спрашивали, где можно купить такое. К концу второго месяца Николь начала выплачивать Кириллу долг из своих прибылей.
Лео казался раздосадованным, и в большей степени, видимо, тем, что не смог сделать хорошего вложения денег, чем потерей любовницы, по после нескольких сцен ревности по поводу ее нового романа с великим князем Лео отказался от своих притязаний на Николь. А Николь, которая могла быть вспыльчивой и любила поспорить, никогда не была мстительной и завистливой, так что после больших волнений, сопровождавших их разрыв, Николь и Лео стали поддерживать дружеские отношения и мило здоровались друг с другом, хотя все в Биаритце хорошо знали, что молодая модельерша и великий князь были любовниками и много времени проводили вместе.
* * *
Кирилл жил в большом шикарном номере в отеле «Мирамар». Стеклянные двери высотой от пола до потолка времен Третьей империи открывались на ослепительно белые балконы, за которыми искрилась голубая Атлантика. Но не этот эффектный вид и здоровый воздух притягивали Николь. Ее поразили туалетные комнаты Кирилла. Флаконы с жасмином, папоротником и табаком стояли рядами на его туалетных столиках. Николь попробовала их все и начала по-разному смешивать. Тем летом в Биаритце она была окружена постоянным душистым ароматом, по которому знакомые всегда определяли, что она находится где-то рядом.
Другим непреодолимым магнитом для Николь, помимо флаконов с духами, были шкафы Кирилла. Они были от пола до потолка на всех четырех стенах его туалетной комнаты. Там, в мешках из муслина, заполненных лавандой, висела его одежда, – лаванда не только защищала одежду от моли, но и придавала ей приятный запах. К тому же какая это была одежда! Парадные мундиры с золотыми галунами и пуговицами, со сверкающими кожаными ремнями и высокими стоячими воротниками. Роскошно расшитые халаты сочных сияющих цветов, с кушаками и свободными рукавами. Рубашки-косоворотки, застегивавшиеся сбоку, с красивыми застежками и рукавами, украшенными вышивкой. Николь часами примеривала их, и постепенно украшения в виде галунов, золотистых пуговиц и блузки в стиле «а-ля рюс» появились в ее магазине на улице Гардер. Когда сезон окончился, Кирилл решил отправиться в Нью-Йорк к неоднократно приглашавшим его «белым» русским, которые устроились там. Но сначала он проводил Николь в Париж. Преодолев страх, она решила открыть магазин в столице, предполагая создать в Париже то, что у нее было в Биаритце: модный магазин в модном районе.
Крайне щепетильная как со своими деньгами, так и с деньгами других, она не позволила Кириллу помочь ей и не воспользовалась предложенными ей деньгами. Вместо этого она каждый день ходила с агентом по недвижимости, осматривая магазины, пока, наконец, не нашла то, что хотела: цена была для нее подходящей.
Монтань, маленькая улочка в Восьмом квартале, находилась рядом с фешенебельными Елисейскими полями – шикарное место в самом центре Парижа. Николь договорилась об аренде первого этажа на срок два года и вписала в контракт возможность аренды еще трех этажей, которые в то время арендовали мастерская париков и магазин для новобрачных. Кирилл слабо разбирался в бизнесе, и его удивляло то, с каким вниманием Николь относилась к оформлению документов, и он был безумно горд, когда ее адвокат сказал ему после подписания контракта:
– Вы знаете, а у нее, несомненно, чутье на бизнес! Из уст французского юриста это был комплимент высшего порядка.
3
К сентябрю 1918 года Николь открыла отремонтированный и украшенный зеркалами свой магазин, а Кирилл отправился в Нью-Йорк. Николь, нервничавшая от дерзости своей затеи, не подозревала, что находилась абсолютно в нужном месте в нужное время.
В Париже, в последний год войны, все традиции были нарушены. Викторианская придворная стыдливость рухнула в результате громадных перемен, вызванных войной; светская жизнь была исключительно веселой и активной; моральные нормы были ослаблены. Париж был полон французских, английских, американских, австралийских, датских, канадских, бельгийских и североафриканских солдат, находившихся в отпуске, дипломатов, бизнесменов, снабжавших армии товарами, журналистов и искателей приключений, тех, кто разбогател на войне, и политиков, и женщин – женщин, плененных мужчинами, женщин, которые добровольно служили в «Красном Кресте» или водили санитарные машины, женщин, которые работали там, где до этого работали только мужчины, и женщин, которые с помощью мужчин достаточно легко делали карьеру. Находясь под постоянной угрозой обстрела, запуганные беженцами, рассказывавшими страшные истории, вдовами и ранеными, парижане осознавали, насколько коротка и хрупка была жизнь. Люди ценили жизнь и хотели насладиться ею полностью, а чтобы наслаждаться ею, женщинам, естественно, хотелось иметь новые наряды.
Пуаре, законодатель парижской моды, из патриотических побуждений обратил свои таланты на снаряжение армии, и без него конкурентоспособность парижской моды стала, казалось, чуть менее острой. Портнихи и закройщики – удивительно искусные «руки» Франции – остались без работы, и Николь могла взять к себе талантливых мастериц. Законы нарушались, в том числе и законы моды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101