Когда закончился медовый месяц, дома его ждали три письма от Николь. Он собрал всю свою волю, чтобы сдержаться и не вскрыть их, и после того, как порвал письма на куски, почувствовал, что это было труднейшим испытанием его брака. Четвертого июля он написал свой первый спортивный репортаж, – Джек Демси нокаутировал Джесса Уилларда в третьем раунде из запланированного двенадцатираундового поединка. В августе он написал о забастовке актеров, которая привела к закрытию нью-йоркских театров, в ноябре – еще один спортивный репортаж: о том, как ВМС со счетом 6:0 выиграли у армии матч в поло.
Для Салли жизнь была восхитительным водоворотом, в центре которого находился Ким. Она никогда не знала, чего от него ожидать; один день не походил на другой. Иногда Ким приходил домой обедать, не сообщая заранее, когда он приедет и с кем; иногда он приводил неожиданных гостей – одного или дюжину; это мог быть судья, букмекер или девица из Зигфельда. Салли гордилась набором без конца расширявшихся меню, которые она придумывала, чтобы угощать постоянно менявшийся круг друзей и знакомых своего мужа. В какие-то вечера он звонил ей, в любое время – от пяти до полуночи, и просил ее встретиться с ним в баре на Третьей авеню, в шикарном гарлемском ресторане «Бар-Бе-Кю», в китайском ресторанчике на Мотт-стрите, в молочном ресторане на Эссекс-стрите. Жизнь с Кимом была сумасшедшей и прекрасной, и всякий раз, когда она становилась спокойной, Ким вновь ее взбалтывал. Жизнь представляла собой сплошной поток идей, знакомств и приключений. Салли обожала Кима: его босс считал, что он был лучшим молодым репортером, которого он когда-либо встречал. Для Кима прошедший год был полон любви и успеха. Все пришло к нему легко, без особых усилий. Но его всегда учили, что успех надо зарабатывать тяжелым трудом. Он решил бросить вызов. Он понял, что настало время написать роман, о котором он долго думал.
А потом погода испортилась.
Эрнест Хемингуэй
Глава третья
1
В начале года пошел поток писем от Кима. Длинные, более десяти страниц, они были воплощением его самого: яркие, страстные, выразительные, наполненные энергией, сильным желанием, фантазиями, мечтаниями и обещаниями. Они были драматичными и героическими, идеалистичными и романтическими. Ким исписывал страницы жирным полупечатным, полукурсивным почерком, испытывая нехватку места, но никогда не энергии. Его письма делали его осязаемым, они были излиянием его души. Все они были написаны на борту «Белой звезды» и отправлены из Нью-Йорка. Они прибыли в Париж в первую неделю 1919 года, пачками по шесть-семь штук, в течение трех дней подряд. После этого поток писем неожиданно прекратился.
Поначалу Николь винила в этом трансатлантическую почту. Потом подумала, что Ким, возможно, пересел на другой корабль, идущий в обратном направлении, – и это было бы очень похоже на него! – и сейчас возвращается к ней. Но неделя шла за неделей, а он не появлялся в Париже, и от него не пришло ни одного нового письма с объяснением, и Николь не знала, что и думать.
Иногда ей казалось, что он встретил кого-то еще и у него не хватило мужества сообщить ей. Однажды ей вдруг пришло в голову, что он смертельно болен и не в состоянии писать. Ей даже представлялось, что он мертв. Потом она передумала и снова решила, что он едет к ней. Потом, мысленно, она назвала его лжецом. Она боялась, что его письма потерялись на почте или что ее письма, по какой-то необъяснимой причине, так и не дошли до него, и он решил, что безразличен ей. Она измучилась, передумав все возможное.
Поток безумной страсти, и затем молчание. Николь по очереди испытывала обиду, гнев, смятение и волнение, надеясь, что на следующий день или уже через секунду он неожиданно появится перед ней. Она не могла понять, что случилось, и ей не у кого было спросить. Ее собственные письма, все до одного, остались без ответа.
2
Кирилл вернулся в Париж в феврале 1919 года, в марте открыл небольшой магазин, торговавший ювелирными изделиями. Не редкими и драгоценными камнями, а модными украшениями, сделанными из стеклоподобной пасты, – они были разработаны в стиле ювелирных украшений, которые Фаберже делал для двора русского царя– и в это время в Париже была мода на все русское. Парижане, изголодавшиеся после войны по красоте и искусству, упивались всем тем, чем могла гордиться Россия. Богато поставленные Дягилевым русские балеты с Нежинским и Павловой в главных ролях, романтическая музыка Римского-Корсакова и Чайковского сводили всех с ума, каждый вечер им рукоплескали восторженные толпы зрителей! Кирилл и Николь были не единственными, кто полагал, что его магазин будет иметь успех; это дало возможность Кириллу возобновить свои ухаживания за Николь.
Повзрослев, Кирилл стал еще привлекательнее, чем тогда, когда Николь впервые встретилась с ним в Биаритце в 1917 году. Биаритца, находившаяся в нейтральной зоне рядом с испанской границей, была вдали от сражений на Западном фронте. Это был фешенебельный курорт, идеальное место для флиртов, азартных игр и других веселых развлечений. Николь работала в магазине дамских шляп, прикрепляя плюмажи, большие куски вуали и ленты к заготовкам шляп, думая про себя, насколько нелепыми были эти предметы женского туалета и как абсурдно выглядели в них женщины. Лео Северин, производитель мыла и духов из Грасса, зашел однажды в этот магазин вместе со своей любовницей, чтобы купить ей несколько шляп. В этот момент хозяйки магазина, открывшей его на подарки своих поклонников, не было на месте, и клиента обслужила Николь; она представила ему счет и перепроверила дополнительный заказ, когда он поинтересовался этим. В разговоре Лео заметил в Николь нечто свежее и очаровательное, и очень скоро он стал встречаться с ней.
Именно в это время Николь сделала свой маленький наряд – из тех пыльников, которые одевала поверх своей одежды во время работы. Эти неприталенные халаты с аккуратно вставленными рукавами были очень удобны, позволяя ей свободно двигаться, и по этой причине они ей очень нравились. Больше она уже не носила зашнурованных платьев, обтягивающих талию, для которых требовалось неудобное и сковывавшее движения нижнее белье; она шила себе одежду па основе пыльника. Когда однажды она появилась в магазине в этой одежде с ниткой жемчуга и идеально подобранной к ее лицу простой соломенной шляпкой, то клиентки посчитали, что Николь выглядела очень модной; они попросили ее сделать им наряд, похожий на тот, который носила она. Николь выполнила несколько заказов, но скоро их стало так много, что у нее не хватало времени выполнять все поступавшие заказы, даже если бы она сидела все ночи напролет.
– Я уже сшила двадцать нарядов, и у меня еще тридцать семь заказов, – сказала она Лео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Для Салли жизнь была восхитительным водоворотом, в центре которого находился Ким. Она никогда не знала, чего от него ожидать; один день не походил на другой. Иногда Ким приходил домой обедать, не сообщая заранее, когда он приедет и с кем; иногда он приводил неожиданных гостей – одного или дюжину; это мог быть судья, букмекер или девица из Зигфельда. Салли гордилась набором без конца расширявшихся меню, которые она придумывала, чтобы угощать постоянно менявшийся круг друзей и знакомых своего мужа. В какие-то вечера он звонил ей, в любое время – от пяти до полуночи, и просил ее встретиться с ним в баре на Третьей авеню, в шикарном гарлемском ресторане «Бар-Бе-Кю», в китайском ресторанчике на Мотт-стрите, в молочном ресторане на Эссекс-стрите. Жизнь с Кимом была сумасшедшей и прекрасной, и всякий раз, когда она становилась спокойной, Ким вновь ее взбалтывал. Жизнь представляла собой сплошной поток идей, знакомств и приключений. Салли обожала Кима: его босс считал, что он был лучшим молодым репортером, которого он когда-либо встречал. Для Кима прошедший год был полон любви и успеха. Все пришло к нему легко, без особых усилий. Но его всегда учили, что успех надо зарабатывать тяжелым трудом. Он решил бросить вызов. Он понял, что настало время написать роман, о котором он долго думал.
А потом погода испортилась.
Эрнест Хемингуэй
Глава третья
1
В начале года пошел поток писем от Кима. Длинные, более десяти страниц, они были воплощением его самого: яркие, страстные, выразительные, наполненные энергией, сильным желанием, фантазиями, мечтаниями и обещаниями. Они были драматичными и героическими, идеалистичными и романтическими. Ким исписывал страницы жирным полупечатным, полукурсивным почерком, испытывая нехватку места, но никогда не энергии. Его письма делали его осязаемым, они были излиянием его души. Все они были написаны на борту «Белой звезды» и отправлены из Нью-Йорка. Они прибыли в Париж в первую неделю 1919 года, пачками по шесть-семь штук, в течение трех дней подряд. После этого поток писем неожиданно прекратился.
Поначалу Николь винила в этом трансатлантическую почту. Потом подумала, что Ким, возможно, пересел на другой корабль, идущий в обратном направлении, – и это было бы очень похоже на него! – и сейчас возвращается к ней. Но неделя шла за неделей, а он не появлялся в Париже, и от него не пришло ни одного нового письма с объяснением, и Николь не знала, что и думать.
Иногда ей казалось, что он встретил кого-то еще и у него не хватило мужества сообщить ей. Однажды ей вдруг пришло в голову, что он смертельно болен и не в состоянии писать. Ей даже представлялось, что он мертв. Потом она передумала и снова решила, что он едет к ней. Потом, мысленно, она назвала его лжецом. Она боялась, что его письма потерялись на почте или что ее письма, по какой-то необъяснимой причине, так и не дошли до него, и он решил, что безразличен ей. Она измучилась, передумав все возможное.
Поток безумной страсти, и затем молчание. Николь по очереди испытывала обиду, гнев, смятение и волнение, надеясь, что на следующий день или уже через секунду он неожиданно появится перед ней. Она не могла понять, что случилось, и ей не у кого было спросить. Ее собственные письма, все до одного, остались без ответа.
2
Кирилл вернулся в Париж в феврале 1919 года, в марте открыл небольшой магазин, торговавший ювелирными изделиями. Не редкими и драгоценными камнями, а модными украшениями, сделанными из стеклоподобной пасты, – они были разработаны в стиле ювелирных украшений, которые Фаберже делал для двора русского царя– и в это время в Париже была мода на все русское. Парижане, изголодавшиеся после войны по красоте и искусству, упивались всем тем, чем могла гордиться Россия. Богато поставленные Дягилевым русские балеты с Нежинским и Павловой в главных ролях, романтическая музыка Римского-Корсакова и Чайковского сводили всех с ума, каждый вечер им рукоплескали восторженные толпы зрителей! Кирилл и Николь были не единственными, кто полагал, что его магазин будет иметь успех; это дало возможность Кириллу возобновить свои ухаживания за Николь.
Повзрослев, Кирилл стал еще привлекательнее, чем тогда, когда Николь впервые встретилась с ним в Биаритце в 1917 году. Биаритца, находившаяся в нейтральной зоне рядом с испанской границей, была вдали от сражений на Западном фронте. Это был фешенебельный курорт, идеальное место для флиртов, азартных игр и других веселых развлечений. Николь работала в магазине дамских шляп, прикрепляя плюмажи, большие куски вуали и ленты к заготовкам шляп, думая про себя, насколько нелепыми были эти предметы женского туалета и как абсурдно выглядели в них женщины. Лео Северин, производитель мыла и духов из Грасса, зашел однажды в этот магазин вместе со своей любовницей, чтобы купить ей несколько шляп. В этот момент хозяйки магазина, открывшей его на подарки своих поклонников, не было на месте, и клиента обслужила Николь; она представила ему счет и перепроверила дополнительный заказ, когда он поинтересовался этим. В разговоре Лео заметил в Николь нечто свежее и очаровательное, и очень скоро он стал встречаться с ней.
Именно в это время Николь сделала свой маленький наряд – из тех пыльников, которые одевала поверх своей одежды во время работы. Эти неприталенные халаты с аккуратно вставленными рукавами были очень удобны, позволяя ей свободно двигаться, и по этой причине они ей очень нравились. Больше она уже не носила зашнурованных платьев, обтягивающих талию, для которых требовалось неудобное и сковывавшее движения нижнее белье; она шила себе одежду па основе пыльника. Когда однажды она появилась в магазине в этой одежде с ниткой жемчуга и идеально подобранной к ее лицу простой соломенной шляпкой, то клиентки посчитали, что Николь выглядела очень модной; они попросили ее сделать им наряд, похожий на тот, который носила она. Николь выполнила несколько заказов, но скоро их стало так много, что у нее не хватало времени выполнять все поступавшие заказы, даже если бы она сидела все ночи напролет.
– Я уже сшила двадцать нарядов, и у меня еще тридцать семь заказов, – сказала она Лео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101