По-моему, она была убеждена, что добилась бы на выборах куда большего успеха, чем муж, и, глядя на ее торчащий, как руль, подбородок, я склонен был с ней согласиться. Мистер Смит, подняв воротник потертого дождевика, чтобы не надуло в его большие, наивные, волосатые уши, и перекинув через руку плед, шагал у нас за спиной, а вздыбленный ветром клок седых волос торчал над его лбом, как телевизионная антенна. Его можно было принять либо за доморощенного поэта, либо за декана заштатного колледжа, но уж никак не за политического деятеля. Я старался вспомнить, кто был соперником Трумэна на тех выборах — ей-богу же, его фамилия была Дьюи, а не Смит, — но тут порыв ветра с Атлантики унес следующую фразу моей собеседницы. Ока как будто сказала что-то об овощах — но тогда я решил, что мне это только почудилось.
С Джонсом мы встретились несколько позже при довольно щекотливых обстоятельствах: он пытался подкупить стюарда, чтобы тот поменял наши каюты. Он стоял в дверях моей каюты с чемоданом в одной руке и двумя пятидолларовыми бумажками в другой.
— Ваш пассажир еще сюда не спускался и не станет устраивать скандал. Не такой это человек. Даже если и заметит разницу.
Он говорил так, будто был со мной хорошо знаком.
— Но как же так, мистер Джонс... — возражал стюард.
Невысокий, аккуратный Джонс был в светло-сером костюме с двубортным жилетом, который нелепо выглядел здесь, где не было лифтов, снующих конторщиков и треска пишущих машинок. Это был единственный двубортный жилет на нашем стареньком грузовом пароходе, деловито пересекавшем угрюмое море. Как я потом заметил, Джонс никогда его не менял, даже в тот вечер, когда на пароходе устроили концерт; и я заподозрил, что в его чемодане просто не было другой одежды, словно, наспех укладываясь в дорогу, он по ошибке захватил не тот мундир, ведь ему явно не хотелось привлекать к себе внимание. Глядя на его черные усики и темные навыкате глаза, я скорее принял бы его за француза, какого-нибудь биржевика, и был крайне удивлен, узнав, что его фамилия Джонс.
— Майор Джонс, — укоризненно поправил он стюарда.
Я был смущен не меньше, чем он. На грузовом пароходе мало пассажиров и неудобно затевать ссору. Стюард, скрестив руки, отнекивался с видом праведника.
— Простите, сэр, но я ничего не могу поделать. Каюта заказана этим джентльменом, мистером Брауном.
Смит, Джонс и Браун на одном пароходе — невероятное совпадение! Но у меня есть хоть какое-то право на мою затасканную фамилию, а вот есть ли оно у него? Я улыбнулся, видя его в таком затруднении, но, как потом выяснилось, Джонс понимал только самые незамысловатые шутки.
Он поглядел на меня серьезно и пристально.
— Это в самом деле ваша каюта, сэр?
— По-моему, да.
— А мне сказали, что каюта свободна. — Он слегка повернулся и стал спиной к моему дорожному сундуку, который вызывающе красовался посреди каюты. Деньги исчезли, наверно, он их сунул в рукав, — я не видел, чтобы он клал руку в карман.
— Вам дали плохую каюту? — спросил я.
— Нет, но я предпочитаю те, что по правому борту.
— Как ни странно, я тоже, на этой трассе. Можно держать иллюминатор открытым. — И, словно подтверждая мои слова, судно, выйдя в открытое море, стало медленно раскачиваться.
— Пора выпить джину, — поспешно предложил Джонс, и мы вместе отправились наверх, в маленький бар, где чернокожий стюард воспользовался случаем шепнуть мне на ухо, доливая водой мой джин:
— Я — английский подданный, сэр!
Джонсу, как я заметил, он такого заявления не сделал.
Дверь в бар распахнулась, и вошел Кандидат в президенты — внушительная фигура, несмотря на детские наивные уши, — ему пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о притолоку. Он осмотрел бар, а потом отступил в сторону и вытянул руку, чтобы пропустить жену, которая свободно прошла под ней. Ему, видно, хотелось удостовериться в том, что в баре приличное общество. Глаза у него были ясные, светло-голубые, а из носа и ушей как-то по-домашнему торчали седые кустики волос. Да, уж кто-кто, а он был продукт подлинный, неподдельный, не чета мистеру Джонсу! Если бы я дал себе труд о них подумать в тот момент, я бы решил, что они несовместимы, как масло и вода.
— Входите, — сказал Джонс (я как-то не мог себя заставить называть его майором), — входите, опрокинем стаканчик!
Его жаргон, как я позже убедился, был немножко старомоден, словно он черпал его из разговорника, и притом не самого последнего издания.
— Прошу меня извинить, — сказал очень вежливо мистер Смит, — но я не потребляю алкоголя.
— Я и сам его не потребляю, — ответил Джонс. — Я его пью. — И он подтвердил свои слова действием. — Моя фамилия Джонс, — добавил он. — Майор Джонс.
— Рад с вами познакомиться, майор. Моя фамилия Смит. Уильям Эбел Смит. А это — моя жена, майор Джонс. — Он посмотрел на меня вопросительно, и я понял, что сплоховал, не представившись вовремя.
— Браун, — робко произнес я: у меня было такое чувство, словно я отпустил неудачную шутку, но мои собеседники этого не заметили.
— Позвоните-ка еще разок, — попросил меня Джонс, — будьте добры. — Меня уже зачислили в друзья, и, хотя мистер Смит стоял гораздо ближе к звонку, я пересек бар и позвонил; правда, мистер Смит в в ту минуту был занят, он укутывал ноги жены пледом, хотя в баре было вполне тепло (впрочем, может быть, это у них такой семейный обычай?). И в ответ на заявление Джонса, что ничто так не помогает от морской болезни, как розовый джин, мистер Смит обнародовал свой символ веры:
— Нет, сэр, лично я никогда не страдал от mal de mer. Я всю жизнь был вегетарианцем.
Жена вставила:
— Вся наша кампания прошла под этим лозунгом.
— Кампания? — живо переспросил Джонс, словно это слово всколыхнуло душу старого вояки.
— По президентским выборам в 1948 году.
— Вы были кандидатом в президенты?
— Увы, шансов у меня было крайне мало, — произнес мистер Смит с добродушной улыбкой. — Обе могущественные партии...
— Мы просто бросили вызов, — с жаром прервала его жена. — Подняли свой стяг.
Джонс молчал. Может быть, он онемел от почтительного изумления, а может быть, как и я, старался припомнить, кто же были тогда основные соперники. Потом он повторил, словно ему приятно было произносить эти слова:
— Кандидат в президенты 1948 года. — И добавил: — Я очень польщен этим знакомством.
— У нас не было своей организации, — сказала миссис Смит. — Нам это было не по средствам. И тем не менее мы получили больше десяти тысяч голосов.
— Я и не рассчитывал на такую поддержку избирателей, — сказал кандидат в президенты.
— Мы заняли не самое последнее место. Там был еще один кандидат... он имел какое-то отношение к сельскому хозяйству. Да, голубчик?
— Я забыл, как именно называлась его партия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
С Джонсом мы встретились несколько позже при довольно щекотливых обстоятельствах: он пытался подкупить стюарда, чтобы тот поменял наши каюты. Он стоял в дверях моей каюты с чемоданом в одной руке и двумя пятидолларовыми бумажками в другой.
— Ваш пассажир еще сюда не спускался и не станет устраивать скандал. Не такой это человек. Даже если и заметит разницу.
Он говорил так, будто был со мной хорошо знаком.
— Но как же так, мистер Джонс... — возражал стюард.
Невысокий, аккуратный Джонс был в светло-сером костюме с двубортным жилетом, который нелепо выглядел здесь, где не было лифтов, снующих конторщиков и треска пишущих машинок. Это был единственный двубортный жилет на нашем стареньком грузовом пароходе, деловито пересекавшем угрюмое море. Как я потом заметил, Джонс никогда его не менял, даже в тот вечер, когда на пароходе устроили концерт; и я заподозрил, что в его чемодане просто не было другой одежды, словно, наспех укладываясь в дорогу, он по ошибке захватил не тот мундир, ведь ему явно не хотелось привлекать к себе внимание. Глядя на его черные усики и темные навыкате глаза, я скорее принял бы его за француза, какого-нибудь биржевика, и был крайне удивлен, узнав, что его фамилия Джонс.
— Майор Джонс, — укоризненно поправил он стюарда.
Я был смущен не меньше, чем он. На грузовом пароходе мало пассажиров и неудобно затевать ссору. Стюард, скрестив руки, отнекивался с видом праведника.
— Простите, сэр, но я ничего не могу поделать. Каюта заказана этим джентльменом, мистером Брауном.
Смит, Джонс и Браун на одном пароходе — невероятное совпадение! Но у меня есть хоть какое-то право на мою затасканную фамилию, а вот есть ли оно у него? Я улыбнулся, видя его в таком затруднении, но, как потом выяснилось, Джонс понимал только самые незамысловатые шутки.
Он поглядел на меня серьезно и пристально.
— Это в самом деле ваша каюта, сэр?
— По-моему, да.
— А мне сказали, что каюта свободна. — Он слегка повернулся и стал спиной к моему дорожному сундуку, который вызывающе красовался посреди каюты. Деньги исчезли, наверно, он их сунул в рукав, — я не видел, чтобы он клал руку в карман.
— Вам дали плохую каюту? — спросил я.
— Нет, но я предпочитаю те, что по правому борту.
— Как ни странно, я тоже, на этой трассе. Можно держать иллюминатор открытым. — И, словно подтверждая мои слова, судно, выйдя в открытое море, стало медленно раскачиваться.
— Пора выпить джину, — поспешно предложил Джонс, и мы вместе отправились наверх, в маленький бар, где чернокожий стюард воспользовался случаем шепнуть мне на ухо, доливая водой мой джин:
— Я — английский подданный, сэр!
Джонсу, как я заметил, он такого заявления не сделал.
Дверь в бар распахнулась, и вошел Кандидат в президенты — внушительная фигура, несмотря на детские наивные уши, — ему пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о притолоку. Он осмотрел бар, а потом отступил в сторону и вытянул руку, чтобы пропустить жену, которая свободно прошла под ней. Ему, видно, хотелось удостовериться в том, что в баре приличное общество. Глаза у него были ясные, светло-голубые, а из носа и ушей как-то по-домашнему торчали седые кустики волос. Да, уж кто-кто, а он был продукт подлинный, неподдельный, не чета мистеру Джонсу! Если бы я дал себе труд о них подумать в тот момент, я бы решил, что они несовместимы, как масло и вода.
— Входите, — сказал Джонс (я как-то не мог себя заставить называть его майором), — входите, опрокинем стаканчик!
Его жаргон, как я позже убедился, был немножко старомоден, словно он черпал его из разговорника, и притом не самого последнего издания.
— Прошу меня извинить, — сказал очень вежливо мистер Смит, — но я не потребляю алкоголя.
— Я и сам его не потребляю, — ответил Джонс. — Я его пью. — И он подтвердил свои слова действием. — Моя фамилия Джонс, — добавил он. — Майор Джонс.
— Рад с вами познакомиться, майор. Моя фамилия Смит. Уильям Эбел Смит. А это — моя жена, майор Джонс. — Он посмотрел на меня вопросительно, и я понял, что сплоховал, не представившись вовремя.
— Браун, — робко произнес я: у меня было такое чувство, словно я отпустил неудачную шутку, но мои собеседники этого не заметили.
— Позвоните-ка еще разок, — попросил меня Джонс, — будьте добры. — Меня уже зачислили в друзья, и, хотя мистер Смит стоял гораздо ближе к звонку, я пересек бар и позвонил; правда, мистер Смит в в ту минуту был занят, он укутывал ноги жены пледом, хотя в баре было вполне тепло (впрочем, может быть, это у них такой семейный обычай?). И в ответ на заявление Джонса, что ничто так не помогает от морской болезни, как розовый джин, мистер Смит обнародовал свой символ веры:
— Нет, сэр, лично я никогда не страдал от mal de mer. Я всю жизнь был вегетарианцем.
Жена вставила:
— Вся наша кампания прошла под этим лозунгом.
— Кампания? — живо переспросил Джонс, словно это слово всколыхнуло душу старого вояки.
— По президентским выборам в 1948 году.
— Вы были кандидатом в президенты?
— Увы, шансов у меня было крайне мало, — произнес мистер Смит с добродушной улыбкой. — Обе могущественные партии...
— Мы просто бросили вызов, — с жаром прервала его жена. — Подняли свой стяг.
Джонс молчал. Может быть, он онемел от почтительного изумления, а может быть, как и я, старался припомнить, кто же были тогда основные соперники. Потом он повторил, словно ему приятно было произносить эти слова:
— Кандидат в президенты 1948 года. — И добавил: — Я очень польщен этим знакомством.
— У нас не было своей организации, — сказала миссис Смит. — Нам это было не по средствам. И тем не менее мы получили больше десяти тысяч голосов.
— Я и не рассчитывал на такую поддержку избирателей, — сказал кандидат в президенты.
— Мы заняли не самое последнее место. Там был еще один кандидат... он имел какое-то отношение к сельскому хозяйству. Да, голубчик?
— Я забыл, как именно называлась его партия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82