Про себя она все время притворялась, что собирается вернуть ему платок, но только каждый раз забывает. На самом же деле она ужасно боялась, что он вспомнит о платке и попросит его вернуть. Время от времени она перекладывала платок в свой саквояж, чтобы могла прижать его к лицу, как делала это сейчас. И все это время она убеждала себя, что только немного влюблена в него, как и в трех его друзей, как влюблены в них все женщины их полка.
Ах, сколько же лжи она наговорила себе за все эти годы! По сути дела, она всегда была оплетена какими-то условностями, никогда не знала подлинной свободы. Но теперь она решилась наконец сбросить все путы и стать по-настоящему свободной. Она вспомнила о пистолете, аккуратно завернутом в белую тряпку и уложенном в коробку, и испытала приступ неуверенности. И подумала о письме Натаниелю, которое уже в пути. Нет, нет, ее ничто не остановит, и она станет свободной! Закрыв глаза, она потерлась щекой о мягкий лен платка с инициалом Натаниеля в уголке.
Натаниель провел этот день в бесконечных хлопотах, хотя считал каждую минуту, оставшуюся до ночи. Несмотря на почти бессонную ночь, он вернулся с прогулки в Гайд-парке полным энергии и бодрости. Бессонница по такой причине, думал он, легко взлетая к себе наверх, чтобы переодеться к завтраку, не дает человеку того утомления, как бессонница по другим причинам. Он внимательно рассмотрел в зеркале свои глаза. Конечно, друзья преувеличивали – они у него вовсе не покраснели.
Утром он обещал Лавинии проводить ее в библиотеку. По дороге туда он радовался прекрасной погоде и едва мог дождаться полуночи, хотя и не ждал повторения прошлой ночи. На такое у них обоих просто не хватит сил. Но просто лежать рядом с Софи, обнимать и целовать ее, разговаривать с ней и – лучше всего – заснуть с ней рядом, а потом проснуться и видеть ее так же рядом с собой. Он с трудом скрывал свое нетерпение.
– Сегодня ты выглядишь очень довольным, – заметила Лавиния, возвращая его к настоящему.
Он горячо надеялся, что она не умеет читать мысли.
– Да ведь погода такая замечательная! – выкрутился Натаниель. – Скажи, тебе понравился вчерашний бал?
Она покраснела. Лавиния – и покраснела?! Его интерес и надежды ожили на мгновение, пока он не вспомнил, что произошло на этом балу.
– Очень понравилось, спасибо.
– Иден сказал мне, что ты заставила покраснеть его до самых корней волос.
– О? – Краска залила ей даже шею.
Натаниель порадовался, что она не вовсе лишена совести.
– Ты не должна была загонять его в угол. В конце концов, вы с ним почти незнакомы.
– Ее взор сверкнул гневом.
– Я должна была знать, что он обязательно об этом проболтается! Самовлюбленный идиот!
– Но вряд ли он этого заслуживает, Лавиния, – удивленно возразил Натаниель. – Он с готовностью признался, что это была не его идея.
– В самом деле? – колко бросила она, а потом остановилась и недоумевающе воззрилась на опекуна: – Нат, о чем мы говорим?
– Разумеется, о твоем предложении, что нам нужно лечить Пинтера его же собственным лекарством, – сказал он, не понимая ее. – А ты думала, о чем?
– Ни о чем, – небрежно сказала Лавиния. – Да, мы говорили с ним об этом. И ясно, что этот способ самый простой и очевидный. Вероятно, мистер Пинтер не может заниматься этим с женщинами, и поэтому…
– Замолчи немедленно! – поспешно сказал Натаниель, оглядываясь в опасении, что ее могли услышать прохожие. – Я предпочел бы, чтобы ты обратилась ко мне, а не смущала беднягу Идена.
– Ты бы отправил меня домой, чтобы сначала я научилась себя вести как настоящая леди.
– Нет, Лавиния, не отправил бы. – Он коснулся лежащей на его локте ее руки. – За последние несколько дней, Лавиния, я кое-что понял. Я по-прежнему надеюсь, что до окончания сезона ты встретишь человека, которого полюбишь и станешь достаточно уважать для того, чтобы выйти за него замуж. Но если этого не случится, мы вернёмся на лето в Боувуд и вместе обсудим, что будет для тебя лучше и вместе с тем дало бы мне возможность как-то выполнять возложенные на меня обязанности твоего опекуна. Попробуем найти взаимоприемлемое решение. Например, коттедж в деревне или в поместье, не очень далеко, чтобы я не беспокоился о тебе, но и не очень близко, чтобы ты чувствовала себя независимой. Может, со временем я приучусь не заходить к тебе чаще двух-трех раз в день. – Он улыбнулся ей.
Склонив голову набок, она некоторое время изучала его лицо, а потом неожиданно бросилась ему на шею и звонко поцеловала в щеку.
– Нат! – воскликнула она. – О, Нат! Я всегда знала, что ты можешь быть милым, если только постараешься.
– Но послушай! – пробормотал он, совершенно смущенный. Пожилой джентльмен на другой стороне улицы широко ему ухмыльнулся. – Пойдем, Лавиния, нечего нам тут стоять!
Они пошли дальше, чувствуя себя друзьями, а не просто родственниками. Наверняка она мечтала о том, чтобы начать жить самостоятельно, думал он. Как и он о блаженной жизни в доме, где не будет женщин. Хотя и пытался себе представить, каково ему будет в Боувуде, если там появится Софи. Он представлял ее себе в каждой комнате по очереди и в своей спальне, в своей кровати. В детской – склонившейся над колыбелью. В парке – идущей рядом с ним, а впереди бежали ее колли с его собаками и спотыкался едва начавший ходить малыш, останавливающийся на каждом шагу, чтобы сорвать цветок маргаритки.
С ним происходит нечто странное, подумал он, уловив опасное направлений своих мечтаний. Но самое странное было то, что при этом он нисколько не встревожился. Так продолжался этот день, занятый еще и пикником. В кабинете его ждали письма, сообщил ему дворецкий, когда они с Лавинией вернулись домой, но сегодня ему было не до писем. Доклады из Боувуда и что-то там еще вполне могут подождать. Джорджина выберет из этой кипы приглашения, которые во множестве поступают каждый день, и унесет их к себе наверх.
День был во всех отношениях удачный для пикника, а сельский стиль Ричмонд-парка подходил для него еще лучше. Вероятно, именно этот сельский пейзаж особенно настраивал участников пикника на романтический лад, а может быть, то, что произошло днем, все равно было неизбежным. Целый час перед чаем и полчаса после чая Джорджина гуляла с Льюисом Армитиджем по травянистой дорожке под могучими дубами.
А они не очень-то скрываются, подумал Натаниель, может, ему стоит как-то отвлечь их друг от друга. Но поленился и ничего не предпринял. К тому же они не позволяли себе ни на минуту скрыться из виду, и, по всей видимости, им было вместе очень комфортно, а может, и немного больше, чем только комфортно.
Он понял это по реакции Джорджины, когда они вернулись домой после пикника и он спросил, как ей понравилось в парке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82