Впрочем, мои предосторожности были излишни, вокруг не было ни души. – Исигами вновь отхлебнул чаю. – Не успел я прийти на дамбу, как зазвонил мой мобильный. Это был он. Пожаловался, что пришел по адресу, указанному в записке, но дома не нашел. Я спросил, где он сейчас. Он подробно объяснил. Не догадываясь, что я совсем рядом. Я попросил его подождать, пока я уточню адрес, и отключил телефон, но к тому времени я уже установил, где он находится. Он сидел, ничего не подозревая, на пустыре возле дамбы. Я медленно приблизился, стараясь идти неслышно. Он меня не заметил. Очухался лишь тогда, когда я оказался у него за спиной. Но в тот момент я уже накинул провод ему на шею. Он попытался сопротивляться, но я резко дернул, и он сразу обмяк. Все было проще простого. – Исигами посмотрел на чашку. Она была пуста. – Можно еще чаю?
Гиситани поднялся и налил чай. Исигами кивком поблагодарил его.
– Убитый был крепкого телосложения, около сорока лет. Если он оказал сопротивление, думаю, его было не так легко задушить, – сказал Кусанаги.
Выражение лица Исигами не изменилось, он только сощурил глаза.
– Я веду секцию дзюдо. При захвате сзади я могу справиться с любым, даже очень сильным человеком.
Кусанаги, кивнув, взглянул на уши Исигами. Они были похожи на листья цветной капусты: своего рода знак отличия дзюдоистов. Такие уши нередко встретишь и у полицейских.
– Что вы делали после того, как его убили?
– Мне было необходимо скрыть личность убитого. Я был уверен, что если труп идентифицируют, подозрение сразу же падет на Ясуко. Вначале снял с него одежду. Снял, разрезая ее принесенным ножом. Затем разбил лицо. – Исигами говорил как о чем-то само собой разумеющемся. – Нашел большой булыжник, завернул в полиэтилен, после чего несколько раз ударил. Не помню точно, сколько раз. Думаю, раз десять. После чего с помощью зажигалки обжег кончики пальцев. Закончив со всем этим, взял одежду и пошел оттуда. Однако, уходя, я заметил железную бочку, бросил в нее одежду и попытался сжечь. Но пламя неожиданно заполыхало так сильно, что я испугался, как бы кто не увидел издалека, поэтому, не дожидаясь, когда все сгорит, я поспешно удалился. Дойдя до оживленной улицы, поймал такси, доехал до станции Токио, там пересел на другое такси и вернулся домой. Было около полуночи… – Дойдя до этого места, Исигами облегченно вздохнул. – Это все, что я сделал. Электропровод, нож и зажигалка находятся в моей квартире.
Взглянув краешком глаза на Гиситани, записывавшего признательные показания, Кусанаги сунул в рот сигарету. Поднес огонь и, выдыхая дым, внимательно посмотрел на Исигами. Тот по-прежнему выглядел совершенно невозмутимым.
В его рассказе не было заметных противоречий. Состояние трупа и описание места преступления совпадали с тем, что было известно полиции. Поскольку многое не было обнародовано и не появлялось в прессе, невозможно было признать его рассказ выдумкой.
– Вы сообщили о совершенном вами преступлении госпоже Ханаоке?
– Зачем? – ответил Исигами. – Не хватало еще, чтобы она кому-нибудь проболталась. Известно, как женщины умеют хранить секреты!
– Значит, вы не обсуждали с ней убийство?
– Разумеется, нет. Было нежелательно, чтобы вам, полицейским, стало известно о наших отношениях, поэтому я решил прервать с ней все контакты.
– Но вы упомянули, что общались с госпожой Ханаокой с помощью какой-то специальной связи. Что конкретно вы имели в виду?
– Есть несколько способов. Во-первых – она со мной говорила.
– Другими словами, вы все же где-то встречались?
– Ни в коем случае. Это бы привлекло внимание. Она говорила, оставаясь в своей квартире. Я слушал с помощью техники.
– Техники?
– Я установил в своей стене устройство, улавливающее звуки.
Гиситани, чьи руки замерли над клавиатурой, поднял глаза. Кусанаги и без слов понял, что тот хотел сказать.
– Подслушивающее устройство?
Исигами недовольно нахмурился и потряс головой:
– Я не подслушивал. Я слушал только тогда, когда она ко мне обращалась.
– Госпожа Ханаока знает об этом устройстве?
– Может быть, и не знает. Но она говорила через стену.
– То есть говорила вам?
– Да. Но поскольку в квартире находилась дочь, она не могла беседовать со мной открыто. Она делала вид, что разговаривает с дочерью, а в действительности обращалась ко мне.
Сигарета, зажатая в пальцах Кусанаги, наполовину превратилась в пепел. Он стряхнул его в пепельницу. Встретился глазами с Гиситани. Молодой напарник с сомнением покачал головой.
– Госпожа Ханаока сама сказала, что будет разговаривать с вами, делая вид, что говорит с дочерью?
– Мне это и так было понятно. Я все про нее знаю.
– Короче, она вам этого не говорила. Вы сами так решили.
– Это невозможно. – Бесстрастный Исигами немного покраснел. – Именно от нее я узнал, что бывший муж причиняет ей мучения. Какой ей был смысл рассказывать об этом дочери? Она рассказывала в расчете, что я услышу. Она просила меня сделать что-нибудь.
Кусанаги махнул одной рукой, точно пытаясь его успокоить, а другой рукой погасил сигарету.
– К каким еще способам общения вы прибегали?
– Телефон. Я каждый вечер звонил ей по телефону.
– На домашний?
– На мобильный. Но я не разговаривал по телефону. Я только подавал сигнал. Если у нее было ко мне срочное дело, она отвечала на вызов. Если не было, не отвечала. Насчитав пять гудков, я отключался. Между нами так было условлено.
– Между вами? То есть она знала об этом?
– Да, мы заранее об этом договорились.
– Ну что ж, мы можем спросить у госпожи Ханаоки.
– Пожалуйста. Я в этом не сомневаюсь, – твердо сказал Исигами, задрав подбородок.
– Вам придется еще не раз повторить то, что вы нам сейчас сообщили. Официальное признание мы оформим позже.
– Сколько надо, столько повторю. Мне теперь все равно.
– У меня к вам еще один, последний вопрос. – Кусанаги сплел пальцы на столе. – Почему вы пришли с повинной?
Исигами набрал воздуха в легкие:
– Вы считаете, что я не должен был этого делать?
– Я не об этом спрашиваю. Раз вы пришли с повинной, для этого должна быть какая-то причина, какой-то повод. Вот что я хочу узнать.
Исигами фыркнул:
– Мне кажется, это не имеет никакого касательства к вашей работе. Разве не достаточно, что преступник, мучаясь угрызениями совести, пришел к вам с повинной? Какая вам еще нужна причина?
– Глядя на вас, трудно поверить, что вас мучают угрызения совести.
– Если б вы спросили меня, чувствую ли я за собой вину, мой ответ, пожалуй, был бы отрицательным. Но я раскаиваюсь в содеянном. Лучше бы я этого не делал. Если б я предвидел, что меня так бессовестно предадут, я бы не стал убивать человека.
– Предадут?
– Эта женщина… Ясуко… – Исигами слегка приподнял подбородок, – она предала меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66